Скотус в замешательстве отвёл взгляд.

— У меня есть... возможности, — сказал он. — Я обнаружил новый источник поставок.

— Нет, — Джек ощутил, как в нём начинает закипать гнев, обжигая его сердце и мозг. — Остановите это, сейчас же.

Скотус покачал головой.

— Вы не понимаете. Потенциальное воздействие моих таблеток огромно. Они в буквальном смысле могли бы изменить мир. Это единственные таблетки для похудения, с которыми вы гарантированно сможете сбросить вес. Скоро на Западе прекратится эпидемия ожирения. Национальная служба здравоохранения сможет отказаться от разработки лечения заболеваний сердца и диабета, и других недугов, вызываемых ожирением, и начать работать над лечением рака и болезни Альцгеймера. Правительство сможет направить свои ресурсы на борьбу с глобальным потеплением. Всего лишь одна простая вещь – люди становятся стройными – но эффект невероятный. Неужели то, что несколько человек пожертвовали своими жизнями на ранней стадии тестирования, – такая большая трагедия?

— Да, — сказал Джек. Он слышал в собственном голосе гнев. — Это так. Скотус почти умолял.

— Но при испытании лекарств всегда существует какой-то риск. Думаете, антибиотики появились просто так? Думаете, лекарства для контроля кровяного давления не вызывали никаких проблем во время их испытания? Даже когда новые препараты начинают проходить дважды слепое испытание в течение нескольких лет для проверки их эффективности, одним людям дают плацебо, и они продолжают страдать от симптомов своих заболеваний, в то время как другим людям из тестовой группы предлагается настоящее лечение. Разве это справедливо? Все медицинские исследования построены на боли и смерти. Мы принимаем это, когда думаем обо всём этом, потому что потенциальные выгоды так велики!

— Есть разница, — сказал Джек, — между исследованиями, у которых могут быть неудачные побочные эффекты, и исследованиями, в ходе которых субъекты испытаний гарантированно погибнут.

— Это нехорошо, — сказала Гвен, пристально глядя на Скотуса. — Ты его не убедишь. Он будет продолжать работать, делать свои таблетки, какие бы аргументы ты ни приводил.

— Она признаёт, что я говорю правду, — провозгласил Скотус. — Она чувствует страсть в моих словах.

— Нет, — ответила Гвен. — Я признаю тот факт, что вы заразили сами себя. У вас внутри одно из тех существ, и оно контролирует ваши мысли.

На полпути к коридору, пройдя мимо двери, через которую они вошли, Тошико остановилась у первой из массивных плит из проклёпанного металла.

— Что это? — спросила она у Оуэна.

Он проскользнул мимо неё.

— Холодильная камера, — сказал он. — Должно быть, здесь хранились замороженные туши, выгруженные с кораблей, прежде чем их консервировали и отправляли в магазины. Транспортный отсек там, — он указал через плечо, — значит, консервный цех, наверно, впереди.

— Оно включено, — просто сказала Тошико. Оуэн остановился.

— Не может быть. Это место было заброшено с 1970-х годов.

— Здесь генератор, — показала Тошико.

— Но он установлен для того, чтобы медицинское оборудование могло работать, и чтобы было освещение, — Оуэн начинал раздражаться, Тошико чувствовала это по тону его голоса. Он не любил, когда с ним не соглашались. — Нет смысла охлаждать холодильную камеру до какой-то нелепой температуры. Это просто пустая трата энергии.

— Это было бы так, — сказала Тошико, — если бы внутри ничего не было. — Она прижалась лицом к толстому стеклу. — Но я думаю, там что-то есть.

Она переключила своё внимание на контрольную панель, расположенную рядом с дверью. На ней был термостат и несколько кнопок, с помощью которых можно было включить или выключить охлаждающую систему. Термостат был установлен на едва ли не самую низкую температуру. Ещё там была кнопка для открытия двери, хотя на самой двери размещалась ручка, которой можно было воспользоваться в случае неполадок с электричеством. Тошико предположила, что внутри находится такая же рукоятка на случай, если кто-нибудь случайно окажется запертым.

Оуэн подошёл к Тошико. Она чуть отодвинулась, осторожно, стараясь не задеть его руку. Она обработала его рану антисептиком – ещё там, в большом зале, где они дрались и победили своих противников – а потом наложила повязку на то место, где гвозди разодрали кожу. Потом Оуэн сделал то же самое с её рукой. Также он привязал бандитов к двум свободным кроватям в конце одного из рядов. Он хотел связать их той цепью с гвоздями, но Тошико ему запретила.

— Давай заглянем внутрь, — предложила она. Она нажала на кнопку, которая, по её предположению, управляла механизмом. Что-то внутри двери сделало «щёлк». Гидравлическая система ожила, и дверь медленно начала открываться. Тошико и Оуэн отступили назад, когда дверь тяжело качнулась в их сторону, и из-за неё с шипением вырвалось облако пара, обдав холодом их лица.

Когда пар рассеялся, Тошико шагнула вперёд. Она подняла с пола в медицинском отделении свой «Вальтер» и теперь держала его перед собой обеими руками, готовая стрелять.

— О чёрт, — сказал Оуэн. Из его рта вырывался белый пар, который превращался в капли воды на холоде, который просачивался от двери. — Это то, что я думаю?

— Они похожи на... — начала Тошико и замолчала, наконец сообразив, что происходит. — Вот б..., — чопорно сказала она.

Холодильная камера была примерно такого же размера, как конференц-зал в Хабе, но почти в два раза выше. Там не было ни туш, ни полок, ни чего-либо ещё, кроме свисающих с потолка крючьев для мяса и чего-то, что на первый взгляд казалось похожим на кучу палок, разбросанных по полу или примёрзших к стенам и потолку. Со второго взгляда становилось ясно, что это не палки. У палок не бывает крыльев, которые, даже примёрзнув к массивным панелям, продолжают медленно подрагивать.

— Вот куда делись те существа из желудков пациентов, — выдохнул Оуэн. — Должно быть, Скотус удалил их хирургическим способом, а потом поместил в какой-то питательный раствор, пока они не превратились в эти летающие штуки, способные откладывать яйца. Одному Богу известно, почему он этого захотел. Я имею в виду, если он такой псих, то он мог бы просто убить пациентов и позволить червям питаться питательным веществами в трупах. Они бы превратились в летучих существ естественным путём. Интересно, почему он решил заморочиться и вытаскивать их вручную?

— Может быть, пациенты были нужны ему для чего-нибудь ещё, — сказала Тошико. Она повернулась и посмотрела на Оуэна. Он бросил на неё ответный взгляд. Никому из них не хотелось думать, для чего пациенты могли понадобиться Скотусу живыми, но они не могли удержаться.

— Если предположить, что он хотел получать больше яиц, — начал Оуэн. — Я имею в виду, беспрерывный конвейер по производству яиц, тогда лучшее, что он мог бы сделать...

— Превратить те яйца, которые у него уже есть, в червей, — продолжила Тошико, — а потом превратить червей в летающих существ, откладывающих яйца, и позволить им найти вторичных хозяев, тогда каждое существо отложило бы сотни новых яиц.

Лицо Оуэна было мрачно.

— И, пока у Скотуса есть некоторые из них, у него может быть бесконечный конвейер! О, это просто слишком жутко, чтобы об этом думать.

Несколько летающих существ лениво потянулись к двери, возможно, привлечённые теплом тел Тошико и Оуэна. Они использовали крылья, отталкиваясь ими от ледяного пола.

Тошико нажала на кнопку для закрытия двери. Громоздкая, неуклюжая, она начала двигаться.

И прищемила первое существо, раздавив его, когда оно пыталось протиснуться сквозь дверной проём. Панцирь существа треснул, потекла жёлтая слизь, и дверь начала открываться снова.

— Система безопасности! — закричала Тошико. — Она думает, что кому-то прищемило ногу! — Она снова ударила по кнопке, но дверь продолжала открываться. Ещё больше существ подползло к краю двери и вывалилось наружу. Попав в тёплую среду, их крылья утратили жёсткость и снова стали гибкими и прозрачными. Тошико слышала, как они жужжат, двигаясь всё быстрее и быстрее. Их маленькие красные глазки, так похожие на драгоценные камни, казалось, сверкали в падающем из коридора свете, следя за движениями Оуэна и Тошико.