Мэгги прикусила губу, чтобы не проговориться, что Вирджиния не имеет к этому никакого отношения и приехать ее заставил Алекс. Но тут Вирджиния ответила:

— Да нет, вряд ли это моя заслуга. Но я очень рада, что она здесь.

— Так что вот, — Берни поднялась. — Вирджиния, присылайте свою рукопись.

— Берни, ты серьезно? — переспросила Мэгги, сомневаясь, что правильно расслышала.

— Я не шучу. Присылайте, Вирджиния. Вы об этом не просили, так что я решила быть великодушной. Я умею быть великодушной, и ты это знаешь, Мэгги, так что перестань таращиться на меня. Между прочим, я только что отказала Венере и Банни. Так что согласиться теперь — это даже забавно. Простите, мне нужно пополнить стакан, — крикнула она в сторону гостиной и направилась туда, пройдя мимо Вирджинии.

— Мэгги… — Вирджиния окаменела от ужаса. — И что мне теперь делать? Рукопись не готова. Я не могу ее отправить. Она же совсем сырая. И ребенок скоро появится, и я буду носиться, выпучив глаза, и кормить каждые два часа, и на следующий год маленькая Нэнси не пойдет даже в ясли. К тому же твой издатель пугает меня до чертиков! Она такая… такая вся нью-йоркская. Ну почему такое всегда случается со мной?

Мэгги обняла подругу.

— Не накручивай себя, Вирджиния. Мне кажется, в твоем положении нельзя так волноваться. Смотри, ведь ее предложение остается в силе. Дай мне рукопись — ту, с чайником, — я пройдусь по ней вечерком, все помечу и верну тебе утром. Пожертвуй конференцией, прогуляй все семинары, засядь в номере с ноутбуком и доведи книгу до ума, ладно? Я знаю, что у тебя в портфеле ноутбук. Как только ты все сделаешь, мы распечатаем текст. У тебя есть пять дней, Вирджиния. Есть готовые герои, готовый сюжет и замечательный чайник. Сейчас тебе нужно все это расширить, выписать широкими мазками, убрать скучные подробности. У тебя все получится.

— У меня получится. Все получится, — кивая, повторила Вирджиния. — Ой, мне срочно нужно в туалет.

Утром Сен-Жюст вышел из номера вместе с Мэгги и увидел, как из номера напротив появляется Венера. Эта женщина обладала своеобразной, леденящей привлекательностью, но сегодня выглядела не лучшим образом. Не изможденная, конечно, но и не сверкает, как новенький пенни. Ясно, что мыши или отказ Верни привели ее в мрачное расположение духа.

— Кажется, она в ярости. Ничего не говори, — шепнул он в спину Мэгги.

— Я и не собиралась, — шепнула Мэгги в ответ. — Доброе утро, Вера. Как спалось?

— Плохо, если хочешь знать, — Венера повесила сумочку на плечо. — Банни посидела со мной немного, но ей позвонили снизу, потому что прибыли цветы.

— Не для тебя? Вот досада! — съязвила Мэгги, и Сен-Жюст пихнул ее локтем.

— Как раз для меня. Дюжина увядших красных роз. И не только мне. Там было шесть засохших букетов для лучших авторов. Ты не входишь в их число, естественно.

— Сюжет усложняется, число героев растет, — спокойно произнес Сен-Жюст, и Мэгги отступила на шаг, чтобы впечатать каблук ему в ногу.

— Ты поплатишься за это, дорогая, — сказал он мягко и вышел вперед, чтобы заново представиться Венере, которая казалась совершенно невосприимчивой к его обаянию. Хотя эта женщина была настолько поглощена собой, что искала в других лишь собственное прекрасное отражение. — Не собираетесь ли вы или кто-то еще покинуть конференцию, мадам?

— Покинуть? Вы с ума сошли? Я главный докладчик. Я ждала этого долгие годы. Никуда я не уеду. Это просто глупые розыгрыши. А может, и рекламные трюки. Между прочим, это моя организация. Я член правления. Я люблю ГиТЛЭР. И не покину ее в час нужды.

— Ой, перестань, я только что позавтракала, — пробурчала Мэгги, прислоняясь к стене.

— Ты в своем репертуаре, Мэгги, — с упреком заявила Венера. — Ты такая неблагодарная! А ведь начинала в ГиТЛЭРе, помнишь?

— Ты права, — согласилась Магги. — Я начинала здесь. И я член правления. Но при чем тут «Лицо с обложки»? Конкурс костюмов? В ГиТЛЭРе совсем чокнулись?

— Чокнулись, когда выяснили, что многие из наших членов не потянут пятидневную конференцию в Нью-Йорке, это слишком дорого. И Роза помогала больше всех, нашла солидных спонсоров для конкурса, вложилась в рекламную кампанию и даже устроила так, что некоторые авторы будут оплачивать питание. Я, например, спонсирую завтрашний ланч. Экземпляр моей новой книги будет лежать на каждом стуле. Роза — просто гений, Мэгги. Почему бы ГиТЛЭРу не позволить ей вписать свои страницы в общую историю? Мы ведь рассчитываем даже заработать на этой конференции. В самом Нью-Йорке.

— Ладно, — сказала Мэгги уже спокойнее. — Я поняла. Но как же чистота намерений, совместная работа, новые друзья, обучение…

Венера громко фыркнула и рассмеялась:

— Тебе же это никогда не нравилось, Мэгги. Ты вечно пряталась за моей спиной, помнишь? Мы в основном сидели в баре, валялись на кровати и трепались, вместо того чтобы ходить на семинары. Ты просто бесишься, что твою последнюю книжку о Сен-Жюсте не приняли на конкурс.

Мэгги, которая начала было «уходить в себя», что всегда пробуждало в Сен-Жюсте инстинктивное желание защитить ее, подняла голову и сказала:

— Откуда ты узнала? Ведь конкурс был закрытый.

— Ах, верно. Ну… В общем… — Венера сделала шаг назад и посмотрела на часы. — Дорогая, уже так поздно! Мне пора…

— Вера, признавайся. Как ты узнала, что книгу не приняли?

— Одна моя подруга была в жюри конкурса, — ответила та, нервно пожимая плечами.

— В самом деле? — Мэгги шагнула вперед. — И она рассказала, что я участвую? И, может, даже спросила, что ей сделать по этому поводу?

Венера закатила глаза.

— Знаешь, я была в жюри несколько лет. Естественно, когда она спросила, то… Ой, мне действительно пора бежать! Мы с Розой договорились встретиться внизу, на фотосессии Джанкарло. Он был на моей первой обложке, в «Тудэй», помнишь? Пока!

Сен-Жюст поймал Мэгги за руку, не давая ей ринуться за Венерой.

— Потерянного не воротишь, Мэгги. И тебя это совершенно не волнует, верно?

Она вырвалась, сделала несколько шагов к лифту, потом вернулась и схватилась за голову.

— Почему, Алекс, почему она такая? Я не понимаю. Мы были подругами.

— Я думал, ты понимаешь, дорогая. Венера перестала в тебе нуждаться, когда начала восхождение к славе. Она оставила тебя внизу и была уверена, что там ты и пребудешь. А теперь не может простить, что ты посмела подняться на собственный пьедестал, даже выше, чем она. В этом все дело.

Мэгги потрясла головой.

— Не понимаю. Я так радовалась, когда она подписала тот крупный контракт. Я послала ей цветы, и, поверь мне, от всей души. И больше она со мной не общалась. А тут вдруг подстроила так, что мою книгу не взяли на конкурс, — она посмотрела на Сен-Жюста. — А что ты стоишь, Алекс? Ты ведь говорил, что хочешь встретиться с теми, кто не считает тебя романтическим героем. Теперь ты знаешь, кто это. Давай скорее, лифт еще не приехал, она наверняка там. Давай, ату ее!

— Нет, — Сен-Жюст взял ее руку и положил себе на сгиб локтя. Они медленно двинулись по коридору. — Теперь я знаю, почему меня отвергли. И дело не в том, что я не романтичен, а в том, что ты ошиблась, выбирая друзей. Самое приятное здесь то, что всю ответственность я могу опять возложить на тебя. А теперь пойдем посмотрим, где проходит конкурс «Лицо с обложки».

— Я тебя ненавижу, Алекс, — с чувством произнесла Мэгги.

— Сомневаюсь, — ответил он, поглаживая ее руку. — И это, дорогая, благословение и проклятие нашего с тобой существования.

Женщины с ленточками оргкомитета стояли по всему этажу, и Мэгги спросила одну из них, где в субботу будет проходить конкурс «Лицо с обложки». Та молча указала направление, таращась при этом на Сен-Жюста.

— Стерлинг стал настоящим кладезем информации, — заметил виконт, когда они двинулись дальше. — Он прочитал буклет от корки до корки, словно готовился к экзамену. По его словам, этот конкурс будет проходить с живых картин.