— Конкурс «Лицо с обложки». Вечеринка, где все оденутся, как любимые литературные герои. Парад победителей конкурсов местных клубов. Конкурс костюмов. Представляешь, она раздобыла спонсоров. Так что это не просто конкурс костюмов. Его спонсор — «Бифштексы дядюшки Джима». Интересно, что получит победитель? Говяжью вырезку? Господи! Роза все знает о романе? Она знает все о рекламе!

— Конкурс костюмов? А во что там наряжаются? — Сен-Жюст нажал кнопку факса.

Мэгги швырнула бумаги на кофейный столик и взяла еще «М-энд-М».

— Как обычно. Викинги, девушки-рабыни, герои эпохи Возрождения.

— А эпохи Регентства?

— И Регентства тоже. Почему нет? — Мэгги услышала, как замурлыкал факс. — Что ты делаешь?

— Регистрирую всех нас на конференцию, конечно. Тебя — как члена Гильдии, нас со Стерлингом — в качестве твоих гостей. Тебе придется заплатить взнос побольше за опоздание с регистрацией, но я уверен, это не слишком много. А теперь не могла бы ты позвонить в «Мариотт» и заказать номер на троих?

— Боже! — Мэгги схватилась за голову, по-видимому, собираясь рвать на себе волосы. — Скажи, что ты пошутил.

— Что сделано, то сделано, дорогая, — Сен-Жюст протянул ей огромный манхэттенский телефонный справочник и радиотелефон. — Звони. Нам нужен большой номер с тремя спальнями и гостиной.

— Зачем? — Мэгги свирепо уставилась на него. — Зачем тебе это понадобилось?

— Зачем? — Сен-Жюст достал из кармана монокль и поднес к глазу. Он одевался, как современный мужчина, но был все еще сильно привязан к своему моноклю. — Для начала я хочу встретиться с женщинами, которые сочли меня не романтичным.

— Надо же, он оскорблен!

— Это правда, я оскорблен. Будь я не так уверен в себе, я был бы, возможно, сломлен. Но я остаюсь неустрашимым и более чем готов подтвердить, что, помимо прочего, я прежде всего романтический герой. И, само собой, меня заинтриговал этот конкурс костюмов.

— Ты собираешься участвовать в конкурсе? Выставлять себя напоказ, быть потехой для всех этих клуш? С ума сошел? — зашипела Мэгги и чуть не подавилась конфетой.

— Ты не обратила внимания на приз в десять тысяч долларов, моя дорогая Мэгги, контракт на изображение на обложках любовных романов. Меня ждет настоящее приключение и солидная награда всего лишь за то, что я — это я. Уж тебе-то известно, как я ненавижу малейший намек на несостоятельность. К тому же у меня есть превосходный костюм, ты ведь всегда пишешь, что я одеваюсь у лучших портных. Думаю, подойдет костюм от «Вестона», в котором я ездил в Нью-Йорк. Будет чудесно снова одеться, как подобает настоящему джентльмену, — Сен-Жюст помахал пальцем у нее перед носом. — Так что звони, дорогая, прошу тебя. Но самое главное — номер люкс. Нам бы не хотелось чувствовать себя стесненными. А потом закончишь десятую главу.

— Только если устрою в ней убийство, — проворчала Мэгги, открывая телефонный справочник.

Сен-Жюст вышел на солнце, изящно покачивая тростью.

— Прекрасный день для прогулки на свежем воздухе, Стерлинг, не правда ли? Чудесный день.

— Это зависит от того, куда мы сейчас направляемся, — Стерлинг Болдер, созданный Мэгги в качестве верного спутника и забавного помощника Сен-Жюста, взглянул на небо. — Судя по выражению твоего лица, ты точно знаешь, что делаешь. Если я правильно помню, Мэгги называет это выражение « напыщенным ».

Сен-Жюст обернулся и с улыбкой посмотрел на друга. Тридцать пять лет, на добрых полфута ниже виконта, полноватый и с волосами неопределенного коричневатого цвета. Его карие глаза все время светились радостным ожиданием и доверчивым простодушием, которого не могли скрыть очки в тонкой золотой оправе. Стерлинг был прекрасным компаньоном и, несомненно, одним из лучших творений Мэгги. У него даже были свои поклонники среди читателей.

Однажды Мэгги в смятении рассказала Сен-Жюсту, что Стерлинг — это смягченный вариант Джорджа Констанцы из телешоу «Сайнфилд». Мэгги полагала, что у нее творческий кризис, и переживала не на шутку. Сен-Жюст посмотрел шоу, ознакомился с довольно любопытным содержанием и не обнаружил никакого сходства. Но в этом была вся Мэгги. Она, прости ее господи, продолжала сомневаться в своем таланте даже в тот момент, когда ее собственные персонажи поселились у нее в квартире.

Сен-Жюст знал, что Стерлинг все еще борется с обстоятельствами. До последнего времени он истязал себя шейпингом, наблюдая за мускулистым кудрявым красавчиком-тренером в телевизоре, надеясь изменить пропорции плеч и талии, с которыми сотворила его Мэгги. Также он втирал в голову какой-то вонючий эликсир, ожидая, что за ночь у него отрастут волосы. Бедняга никак не мог смириться с тем, что лишь Мэгги имела власть менять внешность своих персонажей.

Однако Стерлинг умел приспосабливаться к любым обстоятельствам. После двух лет наблюдения за Мэгги он с восторгом отнесся к возможности жить самостоятельно и мечтал осуществить определенные планы. Для начала он собирался научиться переключать каналы в телевизоре, а затем — добраться до кухни и побыть в роли шеф-повара.

В каком-то смысле Стерлинг по-своему любил приключения. Ему нравилось пробовать что-нибудь новое. Выбрать ткань для штор ему удалось, а приготовить камбалу по-ямайски — нет.

Еще он являлся счастливым обладателем скутера, который Сен-Жюст купил по каталогу. Стерлинг как раз оседлал его и двинулся к закусочной Марио. Он питал слабость к этому заведению и особенно восторгался булочками в вакуумной упаковке. Несколько дней назад, в приступе озарения, он наконец-то отправил видео с шейпингом в мусорное ведро и провозгласил, что коль скоро Мэгги отказалась изобразить его более стройным, то и поправиться он не может, а значит, ему позволено есть сколько угодно углеводов.

Стерлинг, несомненно, был счастливчиком. Его создали счастливым человеком с небольшими недостатками, не рыцарем, но верным оруженосцем. Точно так же, как Сен-Жюст был рожден для того, чтобы гордо маршировать во главе армии. Однако вряд ли к нему применимо это слово, ибо Сен-Жюст не маршировал, а шествовал прогулочным шагом.

— Стерлинг, бога ради, только не в булочную! — Сен-Жюст посмотрел направо. — Не забывай, у нас встреча с деловыми партнерами.

— Отлично, Сен-Жюст. Мне кажется, что Киллер угнетен, и я хотел бы почитать ему свои последние стихи.

— Ты счастливый человек. Честное слово, ты должен ежевечерне преклонять колена и возносить благодарственные молитвы за таланты, которыми наградил тебя господь. Хотя он мог бы создать тебя менее болтливым, — промурлыкал Сен-Жюст, когда они свернули к парку.

Надо сказать, что Александр Блейкли, виконт Сен-Жюст, считал себя человеком обеспеченным, каким его и придумала Мэгги. Состоятельным. Богатым. Аристократом по рождению и духу. Истинным сыном эпохи Регентства, слегка высокомерным, но снисходительным к делу, присущему простым смертным, — торговле.

Но, как Сен-Жюст не раз повторял Стерлингу, если живешь в Риме, поступай как римлянин. Поэтому, живя на Манхэттене, ему приходилось зарабатывать на пропитание.

И еще — ни один уважающий себя мужчина не согласился бы жить за счет дамы. Тем более столь благородный человек, как виконт.

Словом, учитывая все это, Сен-Жюст решил из героя любовного детективного романа превратиться в состоятельного джентльмена Алекса Блейкли, проживающего теперь в Нью-Йорке.

Конечно, он не хотел, чтобы все сочли, будто он заделался торговцем. Человек его сословия должен владеть землями в провинции и получать с них доход. Неприлично, если он станет зарабатывать на жизнь торговлей или трудиться. Это ниже его достоинства.

И здесь возникли сложности.

Но Сен-Жюст не привык падать духом и, наблюдая за окружающими, сделал несколько любопытных выводов.

Во-первых, мир полон мужчин и женщин — естественно, не леди и джентльменов, — которые зарабатывали себе на жизнь, произнося речи в мегафон, и таким образом получали деньги за болтовню в основном о расплате за грехи человеческие, спасении души и пользе раскаяния.