Следующим утром, простившись с Алексис, Ботаником и Чернышом на два месяца, а с остальными на неделю, Морфеи забрались в экипаж. Сейчас, когда после того, как Лани излила Сарифу душу, ей, для закрепления эффекта нужна была смена обстановки. Так что Лазарь уже твердо решил, что убедит родителей отпустить их в поездку.
Дома, как и во все предыдущие разы их ждали с распростертыми объятиями. Неделю назад по случаю успешного окончания Лазом и Лани первого года учебы в особняке Морфеев планировали устроить званый ужин и уже подготовили приглашения. Однако всё те же печальные события расстроили все планы. Так что на этот раз дети отпраздновали событие в тесном кругу семьи. За столом вместе с ними сидел маленький парень, их младший двоюродный брат. Сейчас ему было два с хвостиком года. Белобрысый, как и вся семья отца Лазаря, маленький Истрис, наслушавшийся историй про своего гениального старшего брата сейчас сидел рядом с Лани с очень серьезным лицом. Изо всех сил стараясь выглядеть взрослым, он только становился милее. Девочка от души смеялась, когда, подражая своему отцу мальчик обращался к ней “юная леди”.
Обед проходил очень оживленно, пока на другой стороне стола, там, где сидели взрослые разговор не зашел о женитьбе. Началось все с того, что Фелиция поинтересовалась у единственного сейчас холостого Морфея, когда же тот приведет в семью женщину. Сивлис был самым младшим из трех братьев, но ему было уже двадцать пять лет. А в этом возрасте мужчина обычно если не был женат, то у него точно был кто-то особенный на примете. Затем обсуждение плавно перетекло на тему свадеб вообще. А затем, заболтавшись и совершенно обо всем забыв, жена Сартиса Агата, громко через весь стол спросила у Лани:
-«Дорогая, а у тебя есть кто-то на примете?»
Через секунду она поняла, какую глупость сморозила, но было уже поздно. Ланирис поменялась в лице, встала и со слезами на глазах выбежала из-за стола. Все празднование сразу пошло коту под хвост. Фелиция побежала успокаивать дочь, бросив на прощанье в Агату испепеляющий взгляд. Та сидела белая как мел, прекрасно понимая, что натворила. Лазарис вместе с отцом тоже встали, поблагодарили за еду и ушли. Через пол часа столовая совсем опустела. Никто уже не мог продолжать праздник в такой атмосфере.
Санктус вместе с сыном зашли в комнату к Лани. Та, уткнувшись маме в грудь что-то говорила сквозь слезы, а Фелиция нежно гладила ее по голове. Мужчины вошли и тихо присели в сторонке, понимая, что сейчас ничем помочь не в силах. Когда девочка успокоилась и перестала плакать Лаз заговорил:
-«Мама, папа, нас с сестрой зовет на каникулы съездить за город одноклассник. Мне кажется, что это очень хорошая идея и она пойдет на пользу всем».
Пара давно уже привыкла, что их сын не нуждается в их поддержке. В отличие от сестры он даже в младенчестве никогда не плакал, а потом, едва научившись ходить и говорить начал вести себя максимально самостоятельно. Они приняли тот факт, что Лаз никогда не был и не будет как все. Что он куда умнее и рассудительнее даже некоторых взрослых. Так что, несмотря на то, что в общении с ним Санктус и Фелиция продолжали вести себя как родители, внутри они уже давно приняли парадоксальную истину. Их шестилетний сын уже взрослый и воспринимать его слова и поступки нужно соответственно.
Поэтому они, не обращая внимания на немного неуместную ситуацию задумались над предложением Лаза. Поразмышляв минуту, они поняли, что слова их сына совершенно правильны. Пока его с сестрой не будет в городе про нашумевший случай забудут, как и про все подобные скандальные новости. А Лани проведет время с друзьями на природе, будет смеяться и шутить и довлеющие над ней воспоминания превратятся в пусть и кошмарный, но сон.
Уснувшую от переизбытка чувств Ланирис оставили одну, а Лаз вместе с родителями ушел к папе в кабинет. Там он рассказал обо всех известных ему деталях поездки. В Академии Лаз говорил так как ему хотелось, в полном соответствии с тридцатилетним разумом. И каждый раз, приезжая домой, он понемногу убирал из своей “детской” речи все “детские” словечки, выражения и ошибки. Он понимал, что его родители не купились бы на такой простой трюк, но другого выбора он не видел. Лазарь знал три вещи: он сын этих людей; он очень их любит, и эти чувства взаимны; он больше не может изображать из себя ребенка. Так что Лаз решил пойти ва-банк. Если родители любят его так же, как и он их, то примут Лазариса каким бы он ни был. Если нет – тогда их любовь слаба, а быть сыном таких людей Семен Лебедев не хотел. И его ставка сыграла.
Сейчас он разговаривал с ними так, как ему было удобно и не видел никаких подозрительных или негативных эмоций в ответ. Фактически, душа Лаза была старше, чем его отец и мать. Санктусу было тридцать один, Фелиции двадцать девять. А ему тридцать три. А учитывая наполненную событиями земную жизнь, совсем не похожую на местное размеренное существование и невероятный опыт перерождения сам себе он казался намного старше. Так что сейчас в кабинете разговаривало трое взрослых людей, имевших право говорить друг другу все без тайн и обиняков.
После часа обсуждений, споров и продумывания деталей было решено, что завтра рано утром из дома семьи Морфей к дому семьи Даз отправится курьер с письмом. В письме будет сказано, что Санктус и Фелиция Морфеи отпускают обоих своих детей на каникулы вместе с молодым господином семьи Даз, Джи Дазом.
Еще через восемь дней к дверям особняка Морфеев подкатила большая изукрашенная карета, на которой Лаз и Лани отправились на встречу со своими друзьями.
*** *** *** *** ***
-«Ты слышишь меня?»
-«Я слышу и вижу все».
-«Кто он такой, что ты им так заинтересовалась?»
-«Он моя игрушка. Одна из самых занимательных».
-«Не ври мне. Я знаю тебя слишком долго, чтобы не понимать, когда ты говоришь не все. Боги, пусть и невероятно могущественны, но точно не абсолютные сущности, как в религиях его мира».
-«Ладно, признаю. Он не только игрушка. Этот мир уже почти полторы тысячи лет застыл в стазисе, а я не могу влиять на такие масштабы. Нет, могу конечно, но это было бы не спортивно».
- «И ты ждешь, чтобы он создал бурю? А ты не думала, что это слишком амбициозно?»
-«Ты младше меня по званию на несколько порядков, тебя даже богом назвать нельзя. То, что вижу я тебе недоступно. К тому же ты не можешь отрицать, что своего ученика ты выбрал из очень похожих соображений».
-«Признаю. Ладно, посмотрим, что с ним будет. Ты планируешь как-то вмешиваться?»
-«Нет. Я люблю честную игру. А уже сам факт того, что он помнит прошлую жизнь – это жульничество. Так что нет, хватит. Однако просто так я его оставлять не собираюсь. Нужно его подтолкнуть».
-«Опять будешь строить из себя стерву?»
-«И как ты только догадался?»
Глава 24. Беспроигрышный довод, приятное путешествие и дом, милый дом.
Особняк семьи Даз был и правда огромным. Встретивший ребят дворецкий почти минуту вел детей извилистыми коридорами, широкими лестницами и большими залами. В конце концов, услужливо распахнув перед Морфеями большие двустворчатые двери в библиотеку, он попрощался с ними и остался с той стороны.
