– Вы позволите, матушка? – ровным голосом осведомилась она.

– Сделайте одолжение, ваше королевское высочество, – с достоинством отвечала ей свекровь, – я всегда рада видеть вас и своих внуков.

– После нашего последнего разговора у меня сложилось иное мнение…

– Простите, милочка, но я уже стара, и у меня осталось мало времени. Именно поэтому я частенько говорю людям то, что думаю, а не то, что они хотят услышать. Это привилегия старости.

– Однако вы обвинили меня…

– В неисполнении супружеских обязанностей?

– Матушка, я бы попросила!..

– Дорогая моя, а нет ли у вас поручений для ваших дам? – прервала возмущение невестки герцогиня.

Катарина обернулась к своим приближенным и выразительно посмотрела на дверь. Дождавшись, когда они, сделав реверансы, выйдут, Клара Мария продолжила:

– Садитесь рядом, ваше королевское высочество, и извольте выслушать все, что я вам скажу. Когда ваш покойный батюшка, король Карл, пожелал выдать вас замуж за моего сына, это был, давайте говорить прямо, мезальянс! Вы – королевская дочь, а Иоганн Альбрехт – всего лишь мелкий германский князь, каких в Империи хоть пруд пруди. Разумеется, он оказал немалые услуги вашему царственному отцу, но никто не мог ожидать, что награда окажется столь велика. Однако с той поры ситуация очень изменилась. После смерти моих несчастных племянников, мой сын унаследовал их земли, и теперь вы герцогиня не в маленьком и бедном Стрелице, а в больших и богатых Шверине и Гюстрове…

– Я не бесприданница… – попробовала возразить Катарина.

– …более того, Иоганн Альбрехт был выбран на престол хоть и далекой, но обширной страны, – продолжала Клара Мария ледяным тоном. – Так что ваш долг, сударыня, быть рядом с мужем! И я не вижу ни одного обстоятельства, которое могло бы вас извинить.

– Боюсь, ваши упреки несправедливы, матушка. Мой муж сам покинул меня, отправившись на войну, с которой так и не вернулся.

– Какой вздор! На эту войну его отправил ваш брат, король Густав Адольф.

– Да, он счел, что таланты вашего сына помогут получить этот престол моему несчастному брату, однако никто не ожидал, что Иоганн Альбрехт сам усядется на московский трон.

– Уж не хотите ли вы сказать, что в смерти Карла Филипа виноват мой сын?

– Нет, конечно, но…

– Тогда к чему вы мне рассказали все это? Повторяю, обстоятельства изменились, и теперь вам следует побеспокоиться, чтобы столь удачно занятый трон достался со временем вашему сыну.

– Но от меня требуют отречься от веры отцов…

– Насколько я знаю, дорогая моя, от вас пока никто ничего не требовал. Вам всего лишь сказали, что такая необходимость может возникнуть. Если бы вы сами отправились в Москву, то, вполне возможно, вам удалось бы сохранить свое вероисповедание, раз уж оно столь дорого вашему королевскому высочеству.

– Но мой сын…

– Ваш сын – наследник престола, и должен быть рядом с отцом! Изучать своих будущих подданных и приучать их к мысли, что именно он их будущий господин! Искусство правителя совсем не так просто, как кажется на первый взгляд.

– Вы, конечно, правы, матушка. Но дело в том, что мой сын еще и наследник шведского престола, по крайней мере, пока у моего брата нет детей.

– Вот как?

– Да, об этом не объявляли открыто, но завещание составлено, и именно поэтому Карл Густав получил титул герцога Вестгётландского.

– Вот уж не слышала, что род Ваза пресекся!

– Мой брат не желает, чтобы трон мог достаться католикам, если с ним что-то приключится.

– Если бы ваш брат меньше занимался всяким вздором, то у него давно был бы свой наследник. Ведь он ровесник моего сына!

– Риксдаг никогда не согласится на его брак с Эббой Браге, а сам он не желает никакой другой жены.

– Я была лучшего мнения о вашем брате. Немецкие княжества просто переполнены потенциальными невестами. Это самый ходовой товар в Империи. Так что ваш брат вполне может жениться, дать стране наследника, а уж затем сколько угодно любить эту самую Браге или еще кого.

– Я смотрю, вас совершенно не смущает мужская распущенность, – поджала губы Катарина.

– Если ваше королевское высочество говорит о моем сыне, то вы понятия не имеете, что такое распущенность! Вот его отец – тот действительно был распущенным, а мой Иоганн – просто ангел на его фоне.

– А плод его греха вы приблизили в качестве доказательства его нравственности? И теперь привезли, чтобы больнее уколоть меня!

– Когда родилась эта девочка, вы еще не были даже помолвлены. Да, я питаю слабость к этому ребенку и принимаю участие в ее жизни, тем более, что другие внуки не слишком часто навещают меня.

– Простите, матушка, но мне так тяжело видеть ее… А тут еще эта Агнесса Магдалена…

– Дочери и сестре короля недостойно прислушиваться к сплетням! А сомневаться в законном рождении моего племянника – низко! Да, мой сын гостил у бедняги Георга, перед тем как с ним случилось несчастие, однако сразу после похорон покинул Дарлов и более никогда туда не возвращался. Так что ваши подозрения абсолютно беспочвенны.

– Может быть, может быть… однако я со страхом думаю, как мой муж ведет себя в Московии…

– И чем дольше вы туда не едете, тем больше у вас будет оснований для беспокойства, дорогая моя! Так что бросьте глупые мысли и как можно скорее поезжайте к своим новым подданным.

– Я боюсь.

– Что?..

– Я боюсь за своего сына. Мне предсказали, что мой сын умрет так же, как несчастный Карл Филип, если ступит на палубу корабля до совершеннолетия!

– Но Швеция за морем…

– Ни я, ни мой сын ни разу не были в Швеции со времени этого ужасного предсказания.

– Вы меня с ума сведете! Как можно верить в такой вздор?

– Я боюсь.

– Вы не того боитесь! Вам надо бояться, что мой сын устанет ждать ваше королевское высочество, и разведется.

– Как это возможно? – возмутилась Катарина, – я дочь и сестра короля!

– Как раз с дочерями сильных мира сего такое происходит гораздо чаще, нежели с простыми смертными.

– Но церковь никогда не даст согласия на развод!

– Шведская – может быть, однако ответьте мне на один вопрос: зачем русскому царю согласие шведской церкви?

– Вы полагаете это возможным?

– Говоря по совести, я никак не могу понять, почему мой сын не сделал этого до сих пор. Ваш отказ приехать в Москву дает ему превосходный повод. Даже не знаю – может, он до сих пор питает к вам чувства?..

Легший прикорнуть после обеда, герцог Август встал в чудесном расположении духа. Быстро приведя себя в порядок, он зашел к жене и застал ее диктующей письма своей камеристке.

– Вы все в трудах! – воскликнул он, обращаясь не то к жене, не то к усердно скрипевшей пером Марте, – это очень кстати, надо написать в Ганновер Юлию Эрнсту по поводу Гедвиги…

– Я уже все сделала, мой дорогой, – скупо улыбнулась Клара Мария.

– Чудесно; и что же ты написала?

– Что ему следует поискать другую партию для нашей кузины.

Шурка в панике вскочила и едва не грохнулась с кровати. Некоторое время она испуганно озиралась, но затем вспомнила, где находится и с облегчением вздохнула. Это всего лишь сон! Правда, очень реальный и невероятно красочный, но все же только сон. В изнеможении она опустилась на постель и вдруг поняла, что та – мокрая. Блин, только этого не хватало! Она что, как маленькая… и вдруг мозг пронзила ужасная догадка. «Воды отошли!» – сообразила она и снова запаниковав, вскочила. «Что делать? Кого звать на помощь?» Сестра и ее муж давно спали, а больше в доме никого не было. «Телефон!» – мелькнула спасительная мысль и девушка принялась лихорадочно искать свою старенькую Нокию.

– Ало, скорая… я рожаю… что, адрес? Погодите, кажется, да, точно, Яхонтовая… это рядом с Сургутской… да-да, у чёрта на куличках! Нет, самой добраться не на чем! И быстрее – у меня воды отошли!

Тут невероятно скрутило низ живота и Александра уже никого не стесняясь взвыла, переполошив весь дом. Скорая прибыла почти через час, когда роженица уже готова была лезть на стену от страха. Ошарашенный от произошедшего Алексей помог ей добраться до машины, а Алена подала пакет, в который наскоро побросала необходимые вещи.