Не снимая перчаток, он взмахнул рукой, и Милену больно припечатало спиной к дереву. Кокон защиты дал трещину, и она почувствовала, как её ногу, словно насквозь проткнуло иглой. Вскрикнув от боли, она со злостью уставилась на темнокожего мага вуду. Он стоял, широко ухмыляясь, и сжимал в руке восковую куклу. Перенеся вес на другую ногу, Милена встала.

— ТЬМА! – выкрикнула она, уже не контролируя своей силы. Чёрный сгусток вырвался из её ладони и помчался в сторону мага. Все судьи благоразумно расступились. Но когда сгусток был уже в миллиметре от мага, Уриах лениво пошевелил крылом, и он рассеялся.

— Довольно! – прорычал он. Но Грифон проигнорировал его слова, и новым жестом руки заставил колени Милены подкоситься от боли. Невидимая рука сдавила ей горло, и остатки воздуха клочьями вылетели изо рта. Но это ощущение мгновенно исчезло, когда Уриах ещё раз рыкнул. Его клыки предостерегающе блеснули в темноте, и стиг вынужденно опустил руки.

— Я сказал – довольно, Грифон! Хоть ты и главный среди колдунов, но верховный судья здесь – я! Наследница прошла испытание, — существо захлопнуло пасть, закрывая прекрасный вид на свои клыки. — Приступаем к голосованию. Согласны ли все, что она достойна стать ведьмой? – с этим вопросом он полетел обратно к костру, который не затух, даже несмотря на дождь. Судьи накинули на головы капюшоны и последовали за Уриахом.

Только один член Совета Теней остался на месте – Агнесса.

— Можно тебя на минутку? – спросила она, подойдя к Милене. Девушка кивнула, хотя и не знала, чего ожидать от этой «минутки». Они молча зашли в гущу леса, чтобы никто не смог их подслушать. Милена сняла с себя влажную кофту Альпина, в которой всё это время находилась, и обвязала её вокруг пояса. Красное платье тоже промокло и так плотно прилипло к телу, что теперь просто неприлично обтягивало каждый его изгиб.

— У нас мало времени. Я сейчас должна идти на голосование, но перед тем, как уйти, я хочу сказать тебе кое–что важное, — начала Агнесса, а Милена, не привыкшая говорить с ней больше шестнадцати секунд, застыла.

— Я знаю, тебе сейчас сложно воспринимать меня, как родную бабушку, ведь все пятнадцать лет мы практически не общались. К тому же, ты наверняка думала, что я того… — старуха покрутила пальцем у виска и села на обросший мхом пенёк. – Твои родители запрещали нам общаться, потому что боялись потерять тебя. И хотя Лора и Вэнс знают об Ордена Посвящения, мне иногда кажется, будто они действительно верят, что я сумасшедшая. Люди всегда думают только так, как им хочется, даже если знают, что это неправда. И за это их нельзя осуждать – просто им так легче жить, — Агнесса замолчала, вслушиваясь в далёкую песню сирен, которую приглушал шелест дождя.

— Родители любят тебя и оберегают так, как считают нужным. Поэтому они не разрешали мне с тобой видеться. Верили, что так будет лучше. Но я не могла с этим смириться. Я требовала, чтобы они открыли тебе правду и сказали, кем ты станешь, когда магия даст о себе знать. Но эти разговоры всегда оканчивались одинаково. Скандалом. Поэтому я почти не жила с вами, лишь изредка навещая тебя, когда ты не знала об этом. Лора и Вэнс даже решётки на окна поставили, чтобы ты не смогла от них улететь, — Агнесса печально улыбнулась, а Милена фыркнула, давно подозревая, что решётки на восьмом этаже не несут важной функции.

— Так ты ветряная ведьма? – поинтересовалась она, хотя заранее знала ответ.

— Да. И моя прабабка тоже была ведьмой. Только земляной. Она жила в Германии, но когда её публично казнили, моя бабушка увезла нас с матерью в Англию. Считала, что там нам не грозит опасность, — водянистые глаза старухи наполнились слезами, и Милена неловко потрепала её по плечу. Но всё же она не могла свыкнуться с мыслью, что родители возвели перед ней такую гигантскую стену лжи. Всю жизнь они ограничивали её общение с бабушкой, уверяли, что она безумная… А теперь оказалось, что это неправда! Милена подставила лицо дождю и слизала каплю, приземлившуюся ей на губы. Казалось, что вода смывает не только её косметику, но и враньё, что годами хранилось в семейной копилке.

— Пожалуйста, скажи что–нибудь по–немецки, — попросила вдруг Милена.

Старуха, не ожидая такой просьбы, на мгновенье замешкалась.

— Du bist blödes Schwein! Du musst ins Krankenhaus gehen! – выпалила она и захохотала. Судорожно вспоминая уроки немецкого, которые она посещала пару лет назад, Милена всё–таки смогла перевести эту реплику, звучавшую на английском как: «Ты глупая свинья! Ты должна отправиться в больницу!».

* * * Ничуть не обидевшись на своенравный юмор бабушки, Милена рассмеялась.

Агнесса, тем временем, встала с пенька и крепко её обняла.

— Мне нужно ещё столько тебе рассказать и объяснить! Надеюсь, со временем ты привыкнешь к тому, что я нормальная… Но нам уже пора, — проговорила она и направилась к поляне, где их ждали судьи. Милена, страдающая редкой стадией топографического кретинизма, побежала за ней.

— Бабушка, а почему у тебя по комнате всегда разбросаны сушеные листья и лепестки растений? – Милена прикрыла глаза, вспоминая грязную спальню старухи, и чуть не врезалась о дерево, выросшее у неё на дороге.

— У меня есть одна старая подруга. И поскольку она является верденской ведьмой, то всё время дарит мне магические травы, из которых можно сделать эликсиры. Даже запретные. Кстати, ты видела эту подругу на Совете Теней, — Агнесса понизила голос до шепота, и Милена теперь с трудом отличала его от шороха листьев. Перед её глазами проплыл образ смуглой старухи с седой косой. Так вот о какой подруге шла речь!

Весь остальной путь они провели в молчании. Агнесса лишь изредка оборачивалась, проверяя, не пропала ли Милена.

— Оставайся здесь. На голосование тебе нельзя, — предупредила она, когда они вышли на открытую поляну. Глядя вслед уходящей бабушке, Милена разъяренно пнула ногой камень. Почему ей нельзя пойти на голосование?

Ведь там, в конце концов, решается её судьба! С этой мыслью она, прихрамывая, удалилась в лес и плюхнулась на первый попавшийся пенёк.

Пение сирен стало громче, смешиваясь со звериным рычанием грома.

Вслушиваясь в их песню, Милена прождала так в лесу около часа. За это время она несколько раз решительно вставала с пня, желая отправиться к судьям и спросить, что происходит. Но в последнюю минуту девушка брала себя в руки и садилась обратно.

Внезапно где–то неподалеку хрустнула ветка. Милена подскочила от неожиданности, но заключив, что это проделки лесных зверей, успокоилась.

Однако треск повторился, и из–за соседних кустов раздалось шипение.

Вспышка молния осветила рога и жуткую морду, выглянувшую из–за зарослей.

— Ищейка… — пролепетала Милена, судорожно размышляя, что делать.

В голове вертелись лишь два способа спасения: либо колдовать, либо бежать.

Фейр у неё было предостаточно, а на раненой ноге она далеко не убежит, так что второй вариант понравился ей больше. Милена уже приготовилась колдовать, но тут раздались чьи–то шаги, и Ищейка со скулением отступила.

— А я тебя везде ищу! – из–за дерева вышла Аш. – Идём, думаю, судьи уже вынесли приговор, — увидев, как изменилось лицо Милены, Вильтон быстро поправилась. – В смысле, решение, — она схватила её за руку и потащила за собой, продолжая по пути говорить. – Шесть судей проголосовали против того, чтобы ты стала ведьмой, и шесть проголосовало за. Как ты догадываешься, против тебя проголосовали стиги, ведьмаки с пустыря и маг вуду, — пояснила ведьма, осторожно переступая через высокий куст, чьи колючки сразу набросились на следующую жертву – Милену.

— Аш, боюсь тебя разочаровать, но мне кажется, что этот маг вуду меня вообще немножко недолюбливает, — потирая раненую ногу, заметила она.

— Знаешь, возможно, мне не суждено стать великим профессором математики, но всё же до шести я могу досчитать. Ты назвала только пять судей, которые проголосовали против меня. Кто шестой? – Аш резко остановилась, и Милена не успев вовремя затормозить, врезалась ей в спину.