Рядом со ступенями, ведущими к трону, по другую сторону от императорского семейства, в черном смокинге, насмешливо скривив губы, стоял лорд Тонатоса собственной персоной и пристально разглядывал Сову. Заметив, что он тоже попал в ноле ее зрения, он неожиданно улыбнулся и, вместо того чтобы тут же сделать вид, что просто оглядывал гостей, прошелся глазами вниз и вверх по ее фигуре. Сова почувствовала себя под надежной защитой платья.
«Командор, – мысленно позвала она, – хочешь сюрприз?»
«Приятный?»
«Нет».
«Ну ладно, давай».
«Слева от трона видишь высокого красавца в смокинге? Познакомься, это лорд Тонатоса».
«Тот самый Симаргл? – Командор в свою очередь засигналил Лорису, делясь новостями. – На правах кого он тут находится?»
«Понятия не имею, – буркнула Сова. – Я не видела в списке приглашенных официальной делегации Тонатоса».
Тем временем речь инфанты завершилась аплодисментами. Откуда-то сверху на слушателей обрушился гимн Киферона – витиеватая игривая мелодия, больше подходящая для танцев, чем для серьезного прослушивания с рукой на сердце. Пока звучала музыка, Сова успела выполнить очередной маневр – оказаться в непосредственной близости от посла Ордена и сына Магистра. Теперь она стояла позади них и ждала, когда посол обернется, чтобы заметить ее, как и было условлено. Встреча была намечена сразу после окончания гимна. Накануне Сова выяснила, сколько времени звучит мелодия и что последует после ее исполнения.
– Мисс Эвери!
Сова приветливо улыбнулась, тем более, что ей только что дали повод для смеха: после вчерашней оговорки Ястри Ритор кинулся в другую крайность – теперь он обращался к ней, как к незамужней девушке. Она выбрала самый низкий и глубокий тембр в диапазоне своего голоса и ответила:
– Я тут немного теряюсь, поэтому решила встать поближе к знакомым.
Посол галантно пожал Сове руку и почти неуловимым движением поместил Сову в самый центр их тесного кружка.
– Ну вот, мистер Ритор, – начал он, – ваша подопечная вчера уладила все формальности своего пребывания здесь, и я решил, что будет неплохо, если в наши воинственные ряды вольется хоть одна женщина. Злые языки слишком часто обвиняют нас в пережитках патриархата.
И безупречно точным жестом он протянул руку Совы сыну Магистра. Сова едва успела раздавить спрятанную в перчатке пластиковую ампулу. Тонкая игла аэрозоля выбросила в воздух невидимое облачко влажной пыли. Рубикон был пройден. Все произошло так естественно и непринужденно, что Ястри Ритор, наверное, даже не успел понять, как ее рука оказалась в его руке.
– Вы не знаете, что будет после гимна? – спросила она у него.
Ответить ей не успели – распорядитель праздника объявил вальс. И добавил, что дамы вслед за инфантой должны пригласить кавалеров. Сова мечтательно заулыбалась и опередила именинницу:
– Мистер Ритор, разрешите, я приглашу вас. Я никого, кроме вас двоих, здесь не знаю, а танцевать все же хочется…
Она почувствовала, как вздрогнула его рука. Если он сейчас скажет, что уже приглашен, придется, невозмутимо улыбаясь, глотать отказ или, наоборот, спешно делать вид, что огорчена до слез. Ей на помощь пришел посол:
– Разве сегодня можно отказать такой красивой девушке? – он приобнял Сову и Ритора за плечи и слегка подвинул друг к другу. – Танцуйте, молодежь. В моем возрасте танцы будут интересовать вас разве только как возможность обсудить конфиденциальные вопросы с послом женского пола.
Тем временем мелодия вальса уже породила шуршание платьев и осторожный лепет приглашений. Гости ждали лишь выбора инфанты, не подозревая, что этого выбора ее только что лишили. Инфанта же видела только то, что ей показали: Ястри Ритор стоял рядом с прекрасной незнакомкой и уже держал ее за руку, а посол Ордена одобрительно похлопывал его по плечу, словно поощряя младшего по званию офицера к дальнейшим свершениям. Точность расчета была безупречной, и этой точностью Сова целиком была обязана послу: он продолжал говорить до тех пор, пока инфанта не сделала своего выбора, потому что пока длилась его речь, прервать контакт между Совой и Ястри было невозможно, а придворный этикет не оставлял виновнице торжества времени на ожидания.
Глаза инфанты наполнились слезами, она покраснела, но ноги, послушные привычке, все еще несли ее вниз, на ровный паркет зала приемов. Толпа тем временем подалась назад, образовав широкий круг и оттеснив Сову и Ястри с передней линии гостей. Каждый уже выбрал себе пару. По здравому ли расчету инфанта нашла выход из затруднительного положения, или к этому ее подтолкнула беспомощность растерявшегося ребенка, но, сойдя со ступенек, она остановилась, медленно повернулась назад к трону и склонилась в глубоком почтительном реверансе перед императором, своим отцом.
По залу прокатилась волна аплодисментов. Сова тоже хлопнула пару раз в ладоши. Приглашение наконец состоялось, и она рискнула на время извлечь свою руку из широкой, горячей ладони Ястри Ритора. Пока венценосная пара в одиночестве свершала первый тур вальса, Сова рискнула бросить мимолетный взгляд на сына Магистра. Он не смотрел на танцующих. Взгляд его был устремлен куда-то в себя. О чем он думал? Досадовал на Сову? Злился? Переживал, что подвел свою инфанту? Впрочем, чем сильнее милая инфанта будет его упрекать, тем меньше ему понравится оправдываться в том, в чем он, по сути, не виноват.
Тем временем к танцующим стали присоединяться и остальные. Сова вопросительно посмотрела на своего подневольного кавалера.
– Простите, – словно вспомнив о чем-то, смущенно пробормотала она, – я даже не спросила, умеете ли вы танцевать.
Он наконец улыбнулся ей, вежливо и отвлеченно, и осторожно обнял за талию, словно опасаясь, что его рука намертво приклеится к ее телу. После первых шагов по паркету Сова с облегчением рассмеялась:
– Ну конечно умеете.
Вальс взбудоражил толпу. Разбавляя сочные звуки скрипок уже плескался над танцующими смех, слышались восхищенные вздохи и ритмичное шарканье ног, и Сова с восторженностью провинциалки на столичном приеме разрешила себе несколько минут беспечности. Какая ей, в конце концов, разница, что думает Ястри Ритор, обнимая ее своей горячей рукой? И какая беда в том, что смотрит завистливым взглядом на эту сильную руку до слез огорченная инфанта? Сова танцевала самозабвенно, пролетая мимо разряженных дам и ловя на себе восхищенные взгляды мужчин, и не было для нее сейчас ни задания с неизвестным финалом, ни Магистра с его влюбчивым сыном, ни Симаргла, затаившегося у трона. Не было никого и ничего вокруг, кроме неожиданного, такого редкого в ее жизни праздника.
Только когда музыка закончилась, Сова почувствовала, что задыхается, и очнулась. Глаза видеокамер щупали зал в поисках очередной сенсации, и Сова только что обеспечила им одну такую.
Бедняге Ястри ничего не оставалось, как доиграть роль галантного кавалера до конца. Глубоко в душе Сова презирала формализованные общественные ритуалы, но следовало признать: сейчас именно они служили ей не хуже федеральных законов. Она позволила Ястри подвести себя к дивану, усадить и угостить шампанским. За этим процессом они оба упустили из виду исчезновение из зала инфанты. Может быть, предполагалось, что именинница будет танцевать весь вечер, может быть, наоборот, считалось, что церемония поздравлений достаточно утомительна, и после приема послов и публичного тура вальса хозяйка праздника может наконец отдохнуть; так или иначе ее исчезновение осталось незамеченным. А музыка уже звала дальше, требовала и повелевала душой и ногами публики, роскошь дворца пленяла новичков, завсегдатаи выбирали насиженные места у столов с деликатесами. И никто уже не думал о виновнице торжества, которая, вполне возможно, рыдала сейчас в одиночестве в одной из многочисленных комнат императорской резиденции.
Сова была готова к тому, что после вальса ее кавалер немедленно сбежит, но он почему-то медлил. Хотя именно сейчас ей стоило отпустить его как можно раньше, чтобы он поскорее нашел свою красавицу. Пока обида инфанты слишком свежа, их разговор едва ли приведет к примирению. В слезах и горячке оскорбленная женщина наговорит ему куда больше неприятного, чем завтра – по здравом размышлении и с учетом рекомендаций отца Император, скорее всего, тоже весьма раздражен, и это раздражение, пока оно находится в апогее, непременно выльется в слова.
