Хорм не смог долго говорить и замолчал, закашлявшись.

— Следующий, — прецептор повернулся к зверям.

Настала очередь Кабаньих Клыков оправдать себя, и Аластор выслушал Рюглу. Я едва сдерживался — по версии Кабаньего Клыка, все это были происки только и только Скорпионов. И что они гораздо раньше выяснили про ауритовую жилу, и что…

Тут Кабан совсем заврался. Видимо, легенда заговорщиков не подразумевала, что о жиле станет известно, и он через слово лепил этот «аурит».

«Коварные скорпы, едва прознали про аурит, сразу же обманом поведали Совету об ереси, и Кабаны отправили письмо великому приору про аурит, чтобы сообщить об ереси… То есть, о произволе аурита… Ой, скорпов…»

Приор только потер лоб. Бедный Рюгла заикался, пытаясь еще хоть что-то добавить. Что-то такое, что может изменить весь ход расследования в их пользу…

«Кабаны совсем не знали про ауритовую жилу… Вот только сегодня… Все дело в том, что… Что…»

И его трясущийся палец уткнулся в мою сторону.

— Вот! Вот тот просветленный ноль, который искусил благородных Белых Волков…

И снова взгляды людей устремились на меня.

— Это первушник, зверь, — слегка нахмурившись, сказал прецептор, — Ложь совсем разъела твои мозги?

— Он был нулем! Он убил много кабанов! Он и сегодня убил много зверей, когда я пытался поймать его возле жилы… — тут Рюгла замолчал, будто бы эта оговорка была самым страшным, что могло произойти.

— Ясно, — кивнул прецептор, — Кто еще может подтвердить, что он был нулем?

Я затаил дыхание, не сводя глаз со Скорпионов, надеясь, что они ничего не расскажут. И только спустя пару секунд я понял, что сам же их и выдал своими мыслями. А заодно и себя.

Снова в меня проникли мысли прецептора и приора. Я только успел поймать сокрушенный взгляд Хорма: «Ну, что ж ты так?»

— Занятно, — прецептор потер гладковыбритый подбородок.

Зигфрид же повернулся и направился в мою сторону, держа в одной руке ножны с клинком, а другую руку положив на рукоять. Он подошел уже к краю постамента, как Аластор окликнул его.

— Потом, Синий.

— Как скажете, великий мастер, — Зигфрид остановился.

Приор вернулся на свое место, больше не глядя на меня. Я ощущал, как рядом чуть ли не дрожит Хильда, сжимая и разжимая кулаки.

— Спика, твою мать, — зло прошептала она, — Молись, чтобы тебе сохранили жизнь!

Прецептор поднял молот.

— Мой суд скор, но справедлив. Белых Волков нет, а преступников двое. С одной стороны Зеленые Скорпионы, которые оказались слишком наивны в сетях чужого заговора, с другой Кабаньи Клыки, которые думали, что могут всех обмануть, но сами стали только пешками.

Прецептор подарил презрительный взгляд оракулу, и тот смиренно опустил глаза.

— Вы, как всегда, справедливы, гроссмейстер, — сказал Зигфрид, — Но заговор все же был…

— С заговорщиками еще разберемся, сейчас судим убийц. Виноваты обе стаи, а виновный может быть только один, — Аластор опустил молот, — Белых Волков нет, и только они могли бы сказать, кого считают виновными.

— Есть далекие потомки, ваша светлость, — вдруг открыл рот малознакомый мне Серый Волк, стоящий рядом с Рульфом и Грэем.

Я все не мог вспомнить его имя.

— Напомни, кто ты, Серый Волк, — сказал прецептор.

— Рауд, глава клана Воющая Глотка. Я представляю в Совете стаю Белых Волков, ваша светлость. Мои предки были…

— Ты — жалкое отродье! — вдруг крикнула Хильда, — Ты никогда не думал о Белых Волках! Во мне их крови не меньше, чем в тебе!

Рауд недовольно скривился, Аластор же молча покосился на Волчицу. Ни прецептор, ни приор, судя по всему, не собирались мешать ругани зверей.

— Это давние споры, ваша светлость, — тихо сказал Альфа, — Хильда хотела занять место в Совете Стаи…

— Я выше тебя, Дикая, — презрительно сморщился Рауд, — Поэтому-то я в Совете, а ты нет! Закрой уже рот…

Я слушал эти разговоры, вспоминая, почему Хильда «тринадцатая».

— Так давайте выясним, в ком же больше крови Белых Волков? — беззаботно сказал прецептор, снова воткнув молот в бетон перед собой.

— Ваша светлость, мы проверяли, — подал голос оракул Рульф, — И мастер Рауд, и Хильда действительно имеют давних предков среди Белых Волков. На родовом древе они на одной ветке…

Мне сразу вспомнились слова Рычка о том, что Совет Стай уже не тот, что раньше, и Белых Волков там нет. А со слов этого Рауда получалось, что были. Я усмехнулся — Волчонку и его сородичам было виднее…

Я снова почувствовал, как по мне скользнул внимательный взгляд прецептора, слушающего Рульфа.

— По закону, — продолжал вещать оракул, — мастер Рауд выше по рангу и по мере, поэтому он-то…

— Оракул, не говори мне о ваших законах, — Аластор поморщился, — Сразу скажи, что тебе так выгоднее крутить свои дела в Вольфграде.

Рульф замолчал, упрямо поджав губы, и переглянулся с Альфой. На лице Рагнара играли желваки — вождю очень не нравилось, что оракул имеет в глазах прецептора и приора больше веса.

Аластор усмехнулся:

— Если бы Небо видело хотя бы половину того непотребства, что вы тут творите…

— Я готов снова ответить перед Небом, — торжественно ответил Рауд, с высокомерием глядя на Хильду, — Я имею прямых потомков в роду Белых Волков, а не купленную на ярмарке…

— Рауд! — рявкнул Рагнар, — Больше уважения к великим предкам. Белая Волчица не та, о ком можно порочить память.

Глава Воющей Глотки скривился, но замолчал. Хильда же не сказала ни слова, прикрыв глаза. Я чувствовал, как от нее исходит тихая ярость, но почему-то из-под век выступали слезы.

— И, как представитель Белых в Совете, что ты хочешь сказать? — спросил прецептор.

Рауд, естественно, стал вещать о произволе Скорпионов. Причем повел рассказ от тех времен, когда старшей стаей были их предки Желтые Скорпионы, и как тут всем было плохо.

Волчица стояла молча, не открывая глаз. Она бессильно сжимала и разжимала кулаки, будто готовясь перед решающим броском навстречу смерти.

— Хильда…

Хакон положил было ей на плечо руку, но отдернул, будто обжегся. Внушение не прошло.

Нужно было что-то делать… Хильду я знал достаточно хорошо, чтобы понять — она могла задумать глупость.

Чертов Инфериор. Здесь есть вещи, которые не может изменить даже она. И пусть Лунный Свет ведет прямую родословную от Диких Волков, но Хильда, правая рука главы, бессильна против суда Неба.

Я не знал, что тут делают, навряд ли это тесты ДНК, но принцип любого спора мне был понятен. Спроси у Неба, оно рассудит, и каждому определит по его мере.

Интересно, а можно ли потомку добавить крови? Или волос? Я даже закусил губу от этой шальной мысли.

Взволнованный, я тронул Хильду за руку. Видимо, мои эмоции как-то передались, она открыла глаза и покосилась на меня:

— Чего тебе, Спика?

Я снял шнурок с талисманом, и посмотрел на тугую скрутку. Светлые волосы, белая шерсть, черные волосы… Тут много кто отметился.

Стиснув зубы, я протянул талисман Хильде.

— Это не бой, тут удача ни к чему, — взглянув на талисман, прошептала Волчица.

Я покосился на постамент, с которого люди выслушивали лживого представителя Белых, и силой вложил талисман в раскрытую ладонь хозяйки. Но попробуй тут справься… Копья у меня не было, и пальцы Хильды были словно прутья арматуры — не первушнику мериться силой со зверем.

— Госпожа, твою мать! — прошипел я.

— Первушник, как смеешь? — сказал Фолки.

— Еще как смею!

Я отмахнулся от него и схлестнулся с Волчицей глазами. Ее звериная сталь и моя сильная воля.

— Возьми, или мне придется силой… — кряхтя от натуги, отчеканил я.

Усмешка тронула ее лицо. Слышать от первушника про силу…

Я вызвал под ногами образ копья, качнул энергию земли. Через сапоги дар сработал не на всю мощь, но, к недовольству Хильды, я легко согнул ее пальцы. Талисман был зажат в ее кулаке.