— Татьяна выпроваживала? Ты что, познакомился со Жмурко Александром? С Жабом?

— Не знаю… Жмурко или нет, но та еще жаба.

— Ладно. — Владимир отложил вторую папку так в ней и, не разобравшись, но уже желая завершить разговор. — Ты-то чего там задержался? У тебя дело простецкое, прибыть с ней на место, снять пару кадров и удалиться.

— Боксер обещал дать интервью, но в другом месте и в другое время. Назначил встречу у себя на даче, мы за ним в Медвежий бор поехали. Затем к его дому…

— Ждали в машине?

— Нет, в гостиной, нас домработница приютила. Это оказалась знакомая Татьяны. А в восьмом часу он явился вдупель пьяный, извинился и пошел спать, назначив ей новое свидание.

— Где?

— На каком-то сборище… не помню.

— И с восьми ты был у нее?

— Нет… если бы! Затем в клуб, мы договорились взять у них фотографии Дьюко Дмитрия и Веры. Пока искали, подошло время онлайн интервью. Я ее по скорому домой подбросил, а там еще час с компьютером помогал, пока она задавала вопросы.

— Почему? — удивился Владимир.

— Потому что она ламер, а не пользователь. Завертушки с яблоком печет отменно, но в компьютере не блещет.

У Женьки запиликал телефон, пока он просматривал сообщение, Владимир переваривал информацию. Если Женька остался в доме… выходит их новый корреспондент Жаб, который Жмурко, не только гениален и коммуникабелен, но еще запойный пьяница и скандалист.

— Босс, — позвал Женя, вставая с кресла, — труба зовет, еду фотографировать.

Он протянул руку, и Владимир автоматически ее пожал. И задал крутящийся на языке вопрос:

— Так чего ты остался?

— Чтобы тот урод руки не распускал. Татьяна дома была одна. — Двери за молодым фотографом тихо закрылись.

А еще Жаб урод, распускающий руки. Вот так сочетание.

Пятница вечер. К этому моменту я уже изрядно вымоталась и устала, а своего так и не добилась — билеты в концертный зал «Барвиха», где мне назначили встречу, были вне досягаемости. Не солоно хлебавши, вернулась в редакцию в надежде, что мне хоть чем-то помогут здесь. Либо дадут новое лицо для статьи от моего имени, либо помогут с билетами, либо с несанкционированной вылазкой на сборище именитых. Чтобы не попасть впросак с просьбой, выловила улыбчивую Виорику.

В пустом кабинете шефа она складывала какие-то папки в стенном шкафу и уже собиралась уходить.

— Вечер добрый.

— О! Привет пропажа, ты почему здесь в поздний час? — секретарь вышла мне навстречу и закрыла кабинет. — Есть вопросы или проблемы с материалом?

— Второе. Послушай, если я не могу прорваться к человеку или на вечеринку чтобы собрать материал, Яков или Петр могут помочь с пропусками или материалами?

— А ты в их взаимовыручке сомневаешься?

Вспомнилось первое задание с Дьюко:

— С некоторых пор — да.

— Развеем твои страхи. Корреспондентам, как штатным так и не штатным готовы помочь оба. Можешь подойти к одному из них, а лучше всего поймай парочку в одном месте, — она посмотрелась в зеркало на стене. — Если там будет еще и Владимир, считай, вопрос решен.

— Они своих в беде не оставят?

Поправив прическу, Виорика улыбнулась:

— Да, потому что им горячие материалы нужнее всего.

— А кто из них есть на месте?

— Все трое. Они у Якова пьют.

— Как пьют?

— Пятница вечер… — мелодично рассмеялась девушка.

— Демократические нравы и свободный дресс-код. — Вспомнила я слова босса и направилась в сторону кабинета выпускающего редактора. — До понедельника!

— До понедельника, — отозвалась она.

В начале девятого вечера вхожу в кабинет Якова без стука. Стены в его офисном пространстве прозрачные, кабинет прекрасно просматривается из коридора, и это его не смущает, так как сам Яков Братиславович не прочь понаблюдать за проходящими мимо. И потому неспешные шажки корреспондентов и прочих сотрудников на этом участке, самым удивительным образом ускоряются и наполняются энергией, а далее, за полем зрения выпускающего редактора, вновь приобретают степенную медлительность.

— Татьяна, заходи. Сколько лет, сколько зим!

— Менее суток с последней встречи. Помнится, тогда я принесла боссу вот эту бутыль. — Я указала на молдавский коньяк, презентованный мне Дмитрием Дьюко. Напиток был не плох, как сказали все попробовавшие, но для того чтобы его получить, пришлось встречать поезд и искать кондуктора с посылкой. Братья по разуму главред и выпускающий редактор продолжили неспешно смаковать темный напиток и закусывать конфетами с виноградной начинкой.

Мой ответ они не прокомментировали и пьянку не пояснили, а о гостеприимности не забыли. Отказавшись от напитка, потянулась за сладким:

— Я с вопросом.

— Слушаем, — в один голос отозвались они.

— Я не… в общем, статья в психколонку «Держи удар и бей сильней» с интервью от бизнесмена по кличке Боксер горит, послезавтра ранним утром у него самолет. В Москву вернется в ноябре. И единственное место, где он будет в досягаемости, так это в субботу вечером в концертном зале «Барвиха Luxury Village». И он, то есть… вечер для избранных, а билетов нет. — Смотрю на непробиваемые выражения безучастного участия и не могу понять, издеваются, тестируют или им все равно.

— И что? — прервал молчание Яков.

— У меня даже со ссылкой на журнал пробиться не получилось.

— Ты что совсем без связей? — ухмыльнулся Петр. С сожалением подумала, что Женька может со временем стать такой же язвой, а так не хотелось бы. Может он в маму больше пошел?

— Обещаю вернуться с вечера со связями, только помогите. — Пообещала я. — Варианты выхода есть?

— Надо подумать, — одновременно ответили пьющие и потянулись наполнять стаканы. У выпускающего зазвонил телефон, взглянув на имя абонента, он нажал прием и передал трубку мне со словами:

— Поговори с человеком. А мы подумаем.

От понимающей улыбки посланной Петром выпускающему мне стало дурно, дело тут не чистое. И еще хуже, когда я услышала женский срывающийся голос. Дама костерит Якова на чем свет стоит, и делает это любя, с изюминкой и почти без мата. Находясь под впечатлением от ситуации, я пропустила вступление:

— Безмозглая… Свинья! Тварь… Козел! Сволочь! Самая любимая! Зараза…! Я ненавижу тебя! Слышишь, ты?! Ненавижу! Зря я согласилась… Мерзавец!

Судорожный всхлип, от которого у меня мурашки по спине пошли, и далее, как по тексту и в том же ключе, но более развернуто:

— Больше никаких детей! Ни мальчика, ни девочки… Никаких! Понял ты, рожа… наглая! Тварь рогатая! Да я тебе откручу все пониже пояса! Так чтоб пришить не смогли даже врачи из Швейцарии…

Она еще раз всхлипнула, и я еле сдержалась, чтобы не всхлипнуть вместе с ней. Надо же кто-то вот любит и рожает, хоть и материт, а я? А я позавчера выпроваживала пьяного бывшего мужа, у которого вторая девочка родилась от Полечки, и он с перепуга попросился обратно, трус эгоистичный.

А я… А я на работе, напомнила себе я и мысленно добавила, и очень даже счастлива.

— Почему молчишь, сукин сын! — взревел телефон. — Слов нет? Так я тебе сейчас все-все скажу!

— Ругается? — тихо спросил Яков, чокаясь с Петром.

— Угу. — Мой ответ владельцу телефона, абонент приняла на свой счет.

— Угукало! Чтоб тебя перевернуло и пришлепнуло! И лет десять не спалось! — судорожный всхлип, тяжелое «ох!», прочее было не разобрать, но вокруг звонящей явно собрался народ, который настойчиво требовал прекратить звонок и дать медсестрам отвезти ее в отделение. — Где ты сейчас падла?

— На работе… — выдала я низким голосом.

— Живо сюда, старый извращенец, я рожаю…!

На этом связь оборвалась, я оторвала трубку от уха и удивленно взглянула на парочку умных, казалось, людей. Улыбчивый Яков спросил:

— Ну что?

— Если коротко, то вы, Яков, очень нехороший человек, она вас ненавидит…

— Ну, это я знаю. Мы с младшей сестрой Глаши и раньше были не в ладу.