В среду старшей продавщицы не было, и мне с успехом удалось осуществить свой план завязать с девушкой разговор. Следующего характера:

— Пожалуйста, две ручки.

— Каких?

— «Корвина», с синей пастой.

— Пожалуйста.

Забрав ручки, я покинул магазин.

Весь четверг на парах я думал о том, что такого можно было бы еще купить в книжном магазине, чтобы это не вызвало подозрений. Так ничего и не придумав, я решил использовать свое секретное оружие — литературный талант, и написать сценарий предполагаемого разговора. Изведя гору макулатуры и заучив итоговый вариант наизусть — свернутый листочек со сценарием лежал в заднем кармане джинс — в пятницу после института я зашел в книжный. Девушка была на месте, но кроме нее еще несколько посетителей. Ожидая пока все лишние уйдут — сценарий не предполагал зрителей — я растерял весь настрой и, купив пачку бумаги для принтера, удалился.

Все выходные прошли под знаком сурового психологического тренинга. Я легко сумел бы за это время доказать себе, что два плюс два равно синему цвету, только вот задача стояла другая. Заставить себя поверить, что попросив у девушки телефон, я не умру в ту же секунду, оказалось значительно сложнее.

Придя в понедельник в магазин, находясь при этом в состоянии близком к полуобморочному, я узнал, что девушка в этом магазине больше не работает. Я все еще мог узнать ее номер у старой продавщицы, но тогда это была бы история о совсем другом человеке. В конце концов, тогда мне было всего двадцать лет.

Или целых двадцать.

***

Я ехал домой на такси. Спальные районы освобождаются от пробок раньше центра, так что и в столице в полдвенадцатого ночи можно проехаться по практически полностью спящему городу. За рулем «Ford Focus» сидел коренной московский армянин, и даже дорогу ему подсказывать было ненужно.

Обычно я с таксистами не разговаривал, но после случившегося в метро тянуть с получением информации не следовало. Наука о рациональности учит тому, что любое действие, на которое толкает тебя логика, следует совершить. Несмотря на любые сомнения, стеснительность, страх. Из взрывающегося самолета следует выпрыгнуть, даже если у тебя нет парашюта, иначе ты точно умрешь, а так могут быть варианты. Узнав о серьезной ошибке в завершенной работе, тебе следует позвонить работодателю и сообщить о ней, как бы не было неловко… Пожалуй, наука о рациональности — прежде всего о силе воли.

Я спросил:

— Вы сегодня ничего странного не видели?

Водитель бросил на меня взгляд:

— Странного? Парень, ты откуда взялся? В городе комендантский час ввели, парад по поводу 9–го мая отменили, а в Питере вообще чрезвычайное положение.

— Чрезвычайное… — повторил я. Наверное, иногда все же следует смотреть телевизор. — Из — за беспорядков?

— Беспорядков? — усмехнулся таксист. — Ну можно и так назвать. Только вот не видел я раньше беспорядков, которые на ровном месте возникают, и еще… — Он посмотрел на меня с сомнением. — Ты как вообще насчет зеленых человечков и прочего?

— В смысле?

— Ну, веришь или нет?

— Если мне предоставят неопровержимые доказательства…

— Ясно, короче слушай, — водила повернулся ко мне уже практически полностью. Я проверил механизм срабатывания ремня безопасности. — Брат мне сказал, что я с утра забыл в коньяк кофе добавить, но это все ерунда. Одно дело когда отпуск или выходные, а на работе я никогда не пью. В общем, вез я вчера под ночь уже одну барышню — с Ярославского в центр. До места довез, но денег у нее не оказалось. Она сказала, что до хахаля сбегает и отдаст, а в залог сумку свою оставила. Ну, сумка у нее, как моя машина стоила, так что спорить я не стал. Сел — жду. Прошло минут пять, а дворик такой тихий, никого не слышно, как вдруг вижу: в зеркале что — то сверкнуло и тут же погасло, будто лампочка перегорела — немаленькая такая лампочка. Приглядывался — приглядывался — ничего, снова темно. Прошло еще минуты две — три, я уж успокоился — подумал и вправду лампочка… и тут снова вспыхнуло — там же, метрах в двадцати за машиной. И на этот раз не на секунду, а как будто прожектор включился — загорелось и не гаснет. Я стекло опустил, повернулся… Смотрю и, хочешь верь — хочешь не верь, прямо посреди переулка сверкает костерок такой метра три ростом и искрит синими всполохами. А секунд через десять все стихло, как будто и не было ничего. Я даже каких — то мужиков на том месте потом заметил, шли себе как ни в чем не бывало, внимания ни на что не обращая. Потом девица вернулась, расплатилась, я уехал.

— Так может действительно показалось? — осторожно предложил я. Стало понятно, что такси я выбрал все же не слишком удачно. Против баек про «костерки» я ничего против не имел, по крайней мере, пока рука не была у него глубоко в кармане во время рассказа, но вот зрачки у водилы из орбит вылезть пытались вполне натурально.

— Может, — таксист погрустнел, даже скорость снизил. — Только я как — то привык своим глазам верить.

Как ни странно, в конечном счете рассказ произвел на меня успокаивающее воздействие. Я понял, что и мне могло показаться, могло быть не тем, чем выглядело. Простая череда случайностей: плохо поставленный свет в метро, несвежие съеденные накануне макароны… Я что — то преувеличил, что — то, возможно, действительно было не так, как каждый день, и в результате я поверил, что в Москве появились живые мертвецы. Ну а с таксистом и того проще: ветром провод с лэпки сорвало, мог бы и похлеще фейерверк привидеться. Вот если бы он мне рассказал, что его бабушки у подъезда покусали, вот тогда бы…

Я бросил взгляд в окно. Мимо проехала машина скорой. Вот, значит никуда они не делись, хотя то, что телефон занят все равно странно. Нужно будет по приезду пошарить в сети, а то…

— Твою же…!!!

Автомобиль дернуло в сторону. Краем глаза я успел заметить мелькнувший перед капотом силуэт, затем был удар и визг тормозов.

— Твою же мать… — мгновенно побледнев, простонал водила. Откинулся на сидении назад, вздохнул и заглушил двигатель. — Откуда ты только взялся?..

Отстегнув ремень, таксист открыл дверь и вышел наружу. И только к этому моменту я начал приходить в себя. Пару лет назад у меня был абсолютно реальный шанс погибнуть в автоаварии. С тех пор я стал пристегиваться даже на заднем сидении и, как выяснилось, стал крайне болезненно воспринимать случаи со сбитыми пешеходами. Я уже видел, как меня допрашивает полиция, попутно выясняя подробности об отсутствии регистрации, как мне приходится многократно появляться в участке, проходить свидетелем в суде. Вполне вероятно, я смогу удостоиться чести общения с родственниками сбитого, гнев которых падет не только на водителя, но и на человека, что сидел на пассажирском сидении…

Быть пессимистом, как правило, полезнее, чем оптимистом, но только для тех, кто легко переходит от мыслей к действиям, иначе — это верный способ загнать себя в ловушку. Поверьте опыту знающего человека — со мной такое случалось много раз.

Постаравшись спрятать страх поглубже, я выдохнул и вышел из машины. Необходимо было кое — что сделать. Тело лежало метрах в десяти, таксист стоял рядом и не двигался. Я подошел ближе, и сомнений не осталось: человек на асфальте был мертв. Почему я так подумал? Что я знаю и почему я это знаю? Черт, только не сейчас…

— Я ухожу, — сказал я таксисту. Нужно было сосредоточиться на главном.

Тот повернул ко мне голову, но ничего не сказал. Видимо, не услышал.

— Я ухожу, — повторил я.

— Уходишь… — протянул он. — Уход… что?.. То есть, уходишь? — он наконец сосредоточил на мне взгляд. — Менты приедут, будешь показания давать, что он сам под колеса прыгнул. Так что никуда ты не уходишь.

— Что он сам, это и так понятно, — ответил я. — Переходов нет, по краю дороги забор, проблем у тебя не будет, но время ты с ними потеряешь. И это справедливо. Ведь скорость ты превышал, так? Если бы не это, вполне мог бы успеть притормозить или объехать его. И если мне придется давать показания, то я вполне могу про это вспомнить. Так что, я думаю, мне лучше уйти…