– По-твоему, кто это был? – спросил Гильмер. – Окромя прайфека. Те, другие два?

– Понятия не имею.

– Один из них – принц Роберт, – сказала Мери.

Гильмер удивленно посмотрел на нее.

– Принц Роберт умер, малышка.

– Это был он, – настаивала на своем Мери.

Гильмер тихонько присвистнул.

– Худо дело. – Он хлопнул себя по коленям. – Ты правильно поступил. Там тебе делать нечего. Они сами во всем разберутся. Но прайфек… да, иногда с ними и такое бывает.

– Я не могу допустить, чтобы с Мери что-нибудь случилось, – сказал Леоф.

– Знамо дело, – ответил Гильмер и погладил девочку по голове. – Мне вот плевать, пусть хоть сам фратекс Призмо заявится из своей з'Ирбины, я не позволю им убивать маленьких девочек. Оставайтесь здесь, а когда шум поутихнет, решим, как поступить.

– Гильмер, я хочу, чтобы ты сберег Мери. Но я собираюсь вернуться.

Гильмер погрозил ему пальцем.

– Ты спятил, приятель, – сообщил он. – Думаешь, сможешь одинешенек помешать заговору? Или что кто-нибудь тебе за это спасибо скажет? Ты был на том празднике почетным гостем. Даже если королева одержит победу, тебя она будет считать предателем. Послушайся совета, сынок, не суйся туда.

– Не могу. Королеву нужно предупредить. – Леоф расправил плечи. – И кроме того, я должен закончить заказ и сыграть концерт.

Энни провела расческой по пропитанным морской солью волосам, наблюдая за чайками, которые дрались на узкой полоске песка за право обладания остатками рыбы и какими-то еще в прошлом живыми существами. Не только птиц интересовали отбросы на берегу. Несколько десятков человек – в основном дети – тоже занимались поисками сокровищ, выброшенных морем.

Чуть в стороне на леса была поднята разбитая «Делла Пучиа», а дальше виднелась кучка белых домиков галлеанской деревни Дувра.

Вспомнить шторм в подробностях Энни не могла, как ни старалась. Грохот озверевшего грома, треск ломающихся снастей, огромные волны – все слилось в один долгий кошмар. Он оставил их дрейфующими по воле волн и уже начинающими тонуть, с единственным импровизированным парусом, но, по счастью, недалеко от берега. Они плыли вдоль него целый день, прежде чем обнаружили маленькую деревеньку и место, где можно бросить якорь.

С моря дул холодный ветер, разогнавший тучи, и единственным напоминанием о минувшем шторме был разбитый корабль.

Расческа застряла в волосах, и Энни сердито выдернула ее. Она отчаянно мечтала о теплой ванне, но в деревне не было постоялого двора, только крошечная таверна. Кроме того, у них почти закончились деньги. И Казио сейчас занимался тем, что пытался на остаток купить лошадей и припасы в дорогу. Капитан Малконио сказал, что корабль снова сможет выйти в море не раньше чем через неделю, а Энни не собиралась так долго ждать.

Судя по тому, что говорили жители деревни – насколько люди Малконио сумели их понять, – Дуврэ находился в десяти лигах от Палдха. Они в любом случае намеревались добираться до Эслена посуху и потому решили не задерживаться.

Тяжело вздохнув, Энни поднялась на ноги и зашагала в сторону деревни, чтобы убедиться, что Казио занимается делом, а не любезничает где-нибудь с Острой. Краткий миг одиночества оказался весьма приятным, но теперь пришла пора отправляться в путь.

Разумеется, она нашла Казио вместе с з'Акатто, Малконио и Острой в таверне, набитой местными жителями. Здесь было тесно и дымно и отвратительно пахло сушеной треской, развешанной повсюду. Длинные столы были отполированы за долгие годы использования, а пол и стены оштукатурены слоем какого-то вещества, производимого из морских ракушек.

Малконио рассказывал о чудесном городе Шаван, а сморщенный крошечный старик, изо рта которого торчало всего три или четыре целых зуба, переводил на галлеанский. Дети в красно-коричневых шерстяных куртках и женщины, чьи волосы скрывались под черными шарфами, с интересом слушали, лишь изредка прерывая его смехом или собственными замечаниями. Когда Энни вошла, они оглянулись на нее, но тут же снова повернулись к Малконио.

Энни уперла руки в бока и попыталась встретиться глазами с Казио, но тот либо не заметил ее, либо нарочно не обращал внимания. Он беседовал с Острой, которая пила вино из общей с ним кружки.

З'Акатто сидел, положив голову на стол.

Энни нетерпеливо пробралась сквозь толпу и похлопала Казио по плечу, чтобы привлечь его внимание.

– Да, каснара? – спросил он и посмотрел на нее.

Остра отвернулась, делая вид, что ее заинтересовал рассказ Малконио.

– Я думала, ты занимаешься покупкой лошадей и припасов.

– Именно этим я и занимаюсь, – кивнув, сообщил ей Казио и показал на приземистого мужчину средних лет с обожженным солнцем лицом и необычными зелеными глазами. – Познакомься с Тангейлом МейпГованом. Мы обсуждаем сделку.

Мужчина – явно выпивший столько, что почти ничего не соображал, – улыбнулся Энни.

– Хинне аллан, – заметил он и почесал живот.

– А ты не мог бы поспешить? – спросила Энни, не обращая внимания на мерзкого типа за столом.

– Похоже, они здесь ничего не делают в спешке, – пояснил Казио. – Мне нравятся эти люди, правда.

– Казио!

– Кроме того, у нас недостаточно денег.

– Однако на вино тебе денег хватило.

Казио сделал большой глоток из своей кружки.

– Нет, – ответил он, – нам платят вином за наши истории.

– Хорошо, сколько денег нам нужно? – сердито спросила Энни.

Казио поставил кружку на стол.

– Он хочет в два раза больше, чем у нас есть, за осла и еду на четыре дня.

– Осла?

– Здесь ни у кого нет лошадей, но даже найдись они, мы бы не смогли их себе позволить.

– Ради одного осла, по-моему, бессмысленно и стараться, – заявила Энни. – Купи провизию.

– Если ты хочешь нести ее на себе, – заметил Казио, – я могу уладить это прямо сейчас.

– Нужно будет – понесу. Мы не можем здесь больше торчать.

Кто-то легко коснулся ее волос, она вскрикнула от неожиданности и обнаружила, что Тангейл поигрывает их прядями.

– Немедленно прекратите, – сказала она и оттолкнула его руку.

– Ол паннэ? – спросил тот.

Казио посмотрел на переводчика, но тот был занят историей Малконио.

– Она не продается, – ответил Казио и покачал головой.

Это было уже слишком.

– Продается? – вскричала Энни.

Малконио замолчал на полуслове, и за столом раздался смех.

– Нэ, нэ, – поспешно проговорил Тангейл. – Се венне се панне?

– Что он сказал? – потребовала ответа Энни.

Переводчик заулыбался, демонстрируя всем свой беззубый рот.

– Он хочет знать, сколько стоят ваши волосы.

– Мои волосы?

– Се венне се? – спросил он у Тангейла.

– Тэ, – ответил тот.

– Да, – сказал переводчик. – Ваши волосы. Сколько?

Краска залила лицо Энни.

– Ее волосы не… – начал было Казио, но она положила руку ему на плечо.

– Осел и провизия на девять дней, – сообщила она.

– Нет, Энни, – резко повернувшись к ней, вскричала Остра.

– Это всего лишь волосы, Остра, – ответила Энни и, кивнув переводчику, добавила: – Скажите ему.

Несмотря на храбрые речи, ей с трудом удалось взять себя в руки и не расплакаться, пока под радостные крики посетителей таверны, которые вели себя так, словно оказались на цирковом представлении, ей срезали волосы. Энни все же сумела сдержать слезы и далее справиться с почти необоримым желанием провести рукой по торчащей в разные стороны короткой щетине, оставшейся у нее на голове.