— Наверное, не может, — ответил я. — Они нужны ему для чего-то еще.

— Это не важно, — вмешался Джон. — А вот то, что Дарджин блефовал, очень даже важно. — Ребром ладони он ударил по столу — Я думаю, он откажется от иска. Я в этом почти уверен.

— Рассчитывать на это еще нет оснований, — возразил я, но по сияющему лицу Мэтти понял, что она склонна верить нашему адвокату.

— Расскажите ему о том, что вы уже сделали, — попросила Мэри Джона, — а потом я поеду в библиотеку.

— А с кем вы оставляете Киру, когда работаете? — полюбопытствовал я.

— С миссис Каллум. Она живет в двух милях от Уэсп-Хилл-роуд. А в июле Кира посещает Летнюю библейскую школу. Находится там с десяти до трех. Кире нравится. Она с удовольствием поет и слушает истории о Ное и Моисее. Потом автобус привозит девочку к Арлен, а в четверть девятого я забираю ее. — Она улыбнулась. — К тому времени она обычно засыпает на диване.

Последующие десять минут я слушал Джона. Он только занялся этим делом, но уже многое успел.

Частный детектив в Калифорнии собирал информацию о Роджере Дивоуре и Моррисе Риддинге («собирать информацию», разумеется, более пристойный термин, чем «вынюхивать»). Джона особенно интересовали отношения Роджера с отцом. Кроме того, он хотел как можно больше узнать о деятельности Макса Дивоура в Тэ-Эр. И уже получил от Ромео Биссонетта фамилию надежного местного частного детектива.

Рассказывая об этом, он пролистывал маленькую записную книжку, которую извлек из внутреннего кармана пиджака, а мне вспомнились его слова о той даме, что олицетворяет собой американское Правосудие, произнесенные им во время нашего телефонного разговора: «наденьте на нее наручники, залепите рот пластырем, изнасилуйте и вываляйте в грязи». Конечно, сильно сказано, применительно к тому, чем мы сейчас занимались, но все-таки мы показывали себя далеко не ангелами. Я представил себе бедного Роджера Дивоура, которого выдернули из дома и заставили пролететь три тысячи миль, чтобы отвечать перед судом на вопросы, касающиеся его сексуальной ориентации. И мне пришлось напомнить себе, что источник возможных неприятностей Роджера — его отец, а не Мэтти, не я и не Джон Сторроу.

— А как ваши успехи в организации встречи с Дивоуром или его адвокатом?

— Пока похвастаться нечем. Удочка заброшена, предложение на столе, шайба на льду, выбирайте любимую метафору.

— Мехи раздуты, — предложила Мэтти.

— Фигуры расставлены, — добавил я. Мы переглянулись и рассмеялись. Джон окинул нас скорбным взглядом, вздохнул и вновь принялся за сандвич.

— Вы действительно должны встречаться с ним в присутствии его адвоката?

— А вы хотели бы выиграть процесс, чтобы потом узнать, что Дивоур может вновь подать иск, основываясь на неэтичном поведении адвоката Мэри Дивоур?

— Давайте обойдемся без шуток! — воскликнула Мэтти.

— Я не шучу. Наша встреча должна проходить в присутствии его адвоката. Я не уверен, что в этот раз у меня что-то получится. Я до сих пор не видел этого старого пердуна, и, должен признать, сгораю от любопытства.

— Если уж вам так хочется посмотреть на него, приезжайте в следующий вторник, и вы найдете его рядом с площадкой для софтбола, — откликнулась Мэтти. — Он будет сидеть в суперсовременном кресле-каталке, смеяться, хлопать в ладоши и каждые пятнадцать минут прикладываться к кислородной маске.

— Идея недурна, — кивнул Джон. — На уикэнд я должен вернуться в Нью-Йорк, уеду, пообщавшись с Осгудом, а во вторник, может, и вернусь. Даже захвачу с собой бейсбольную перчатку. — Он начал собирать мусор, но Мэтти тут же перехватила инициативу.

— Никто не ел «Туинкиз», — со вздохом отметила она.

— Возьмите их домой, угостите дочку, — предложил Джон.

— Никогда. Такого я ей есть не позволяю. Или вы тоже считаете меня плохой матерью?

Мы вновь переглянулись и дружно расхохотались.

Мэтти запарковала свой «скаут» на пустыре неподалеку от военного мемориала. В Касл-Роке поставили памятник солдату Первой мировой войны, и птицы полагали, что лучшего туалета, чем его похожая на блюдо для пирога каска, не сыскать. Рядом со «скаутом» стоял новенький «таурус» с наклейкой «Хертца»[92] на лобовом стекле. Джон бросил брифкейс на заднее сидение.

— Если я смогу приехать во вторник, то позвоню вам, — сказал он Мэтти. — Если через Осгуда мне удастся договориться о встрече с вашим свекром, я тоже позвоню.

— Я куплю итальянские сандвичи, — пообещала Мэтти.

Он улыбнулся, затем взял нас за руки. Словно священник, который собирается обвенчать первую в своей жизни пару.

— Вы можете говорить по телефону, если возникнет необходимость, но всегда помните, что одна или обе линии могут прослушиваться. Если понадобится, встречайтесь в супермаркете. Майк, у вас может возникнуть необходимость заглянуть в библиотеку и взять какую-нибудь книгу.

— Только после того, как вы восстановите читательский билет. — Мэтти одарила меня теплой улыбкой.

— И больше никаких визитов в трейлер Мэтти. Это понятно?

Я ответил, что да; Мэтти ответила, что да. Однако по выражению лица Джона Сторроу чувствовалось, что мы его не убедили. Вот я и задался вопросом, а что такого прочитал он в наших лицах или телах, если у него остались сомнения?

— Они избрали линию поведения, которая, возможно, не принесет результата. И мы не можем дать им шанс изменить направление атаки. Новым объектом могут стать как ваши взаимоотношения, так и отношения Майка и Киры.

Ужас, написанный на лице Мэтти, превратил ее в двенадцатилетнюю девочку-подростка.

— Майка и Киры? О чем вы?

— Если мы загоним их в угол, они попытаются вырваться, обвинив Майка в растлении несовершеннолетней.

— Это нелепо, — вырвалось у Мэри. — И если мой свекор решится на такую мерзость…

Джон кивнул:

— Да, тогда нам придется наносить ответный удар. Газеты тут же подхватят эту историю, не отстанет и телевидение. И тогда — да поможет нам Бог. Нам ничего этого не нужно, поэтому мы постараемся избежать такого развития событий. Если взрослым будет тяжело все это пережить, то что уж говорить о ребенке. Ему эта трагедия будет аукаться всю жизнь.

Он наклонился, поцеловал Мэтти в щеку.

— Мне очень жаль, — в голосе звучало искреннее сочувствие, — но дела об опеке, к сожалению, в большинстве своем проходят именно по такому сценарию.

— Спасибо, что предупредили. Просто… я и представить себе не могла, что люди способны на такую чудовищную ложь, если не видят другого способа добиться своего…

— Тогда позвольте предупредить еще вот о чем. — Лицо Джона сделалось суровым. — Наш противник очень богат, а основания для иска у него, мягко говоря, хлипкие. Это гремучая смесь.

Я повернулся к Мэтти.

— Вы все еще волнуетесь из-за Ки? Вам кажется, что ей угрожает опасность?

Я видел, что у нее есть желание уйти от ответа (такие уж мы, янки, не любим признаваться в собственных слабостях), но здравый смысл возобладал. Мэтти решила, что в данной ситуации не вправе позволить себе скрытность.

— Да. Но это лишь ощущение, ничего больше.

Джон хмурился. Видимо, и ему пришла в голову мысль, что Дивоур может добиться желаемого, прибегнув к внесудебным методам.

— Приглядывайте за ней. Интуицию я уважаю. Ваши опасения базируются на чем-то конкретном?

— Нет, — ответила Мэтти, быстрым взглядом предупреждая меня: держи рот на замке. — Пожалуй, что нет. — Она открыла дверцу «скаута» и бросила на пассажирское сиденье бумажный пакет с «Туинкиз» — все-таки решила взять печенье с собой. Потом повернулась ко мне и Джону, по глазам чувствовалось, что она сердится. — Не уверена, что смогу последовать вашему совету. Я работаю пять дней в неделю, а в августе, когда мы будем переводить на микрофиши новые поступления, придется работать шесть. Днем Ки в Летней библейской школе, потом до вечера — с Арлен Каллум. Я вижу ее только по утрам. Остальное время она с другими людьми.