Я сел на кровать, подумал, не надиктовать ли рассказ о случившемся со мной на «Мемоскрайбер», но вместо этого откинулся на подушки. Слишком я устал. Вдалеке погромыхивал гром. Я закрыл глаза и уже начал засыпать, когда тишину дома прорезал вопль. Резкий, отчаянный. Я тут же сел, схватившись за грудь.

Кричала Джо. При нашей совместной жизни таких ее криков слышать мне не доводилось, но я точно знал, что это она.

— Не трогай ее! — крикнул я в темноту. — Кто бы ты ни был, не трогай ее!

Она закричала вновь, словно кто-то, вооружившись ножом, дубинкой, раскаленной кочергой, наслаждался тем, что не обязан повиноваться мне. Но этот крик донесся с несколько большего расстояния, чем первый. За вторым криком последовал третий, все удаляющийся от меня. Громкость криков снижалась, как в случаях с плачем маленького мальчика.

Четвертый приплыл ко мне из далекого далека, и «Сара» затихла. Но дом, в котором я находился, продолжал жить и дышать, пусть и бесшумно. Он чувствовал жару, слышал раскаты грома.

В конце концов мне удалось войти в транс, но ничего путного из этого не получилось. Я всегда держу под рукой блокнот, записываю в нем имена и фамилии персонажей, пояснения к страницам, хронологию событий. Так вот, в блокноте я чего-то и черкал, а вот лист, вставленный в каретку «Ай-би-эм», оставался девственно чист. Мне не досаждало бешеное сердцебиение, на глаза ничто не давило, не возникало проблем с дыханием, короче, паника не вцепилась в меня своими когтями, но и книга не шла. Энди Дрейк, Джон Шеклефорд, Рэй Диззути, красавица Реджина Уайтинг, все они стояли, повернувшись спиной ко мне, не желая ни разговаривать, ни двигаться. Уже отпечатанные страницы лежали на привычном месте слева от пишущей машинки, придавленные куском кварца, который я подобрал на дороге, а новые прибавляться к ним не желали. Не желали и все.

Я осознавал иронию ситуации, может, даже мораль. Долгие годы я уходил от проблем реального мира, сбегал в Нарнии[119], созданные моим воображением. Теперь же реальный мир надвинулся на меня, меня окружили таинственные существа, некоторые из них далеко не безобидные, и шкаф закрылся передо мной.

Кира, написал я, а потом окружил слово вензельком. Получилась некое подобие розы. Ниже я нарисовал кусок хлеба, сверху украсил его беретом. Так Нунэн представлял себе гренок по-французски. Буквы Л. Б., я взял в круглые скобки. Нарисовал футболку, на ней — утку. Не очень-то похожую на настоящую, но все-таки утку. Ниже написал: КРЯ, КРЯ. Еще ниже:

Должна улететь. Bon voyage[120].

В другой части той же страницы я написал Дин, Остер и Дивоур. Перечислил тех, кто показался мне наиболее реальными, тех, кто представлял собой наибольшую опасность. Потому что у них были потомки? Но ведь в сторону они отступали независимо от их желания, а потомки наверняка были у всех семерых. В то время детей рожали чуть ли не каждый год. Только в каком времени я побывал? Я спрашивал Дивоура, но он мне не ответил.

В жаркое душное утро происшедшее со мной никак не воспринималось как сон. Тогда как это называть? Видение? Путешествие во времени? А если и путешествие, то ради чего, с какой целью меня в него отправили? Что мне хотели сообщить, кто хотел? Я хорошо помнил фразу, которую произнес перед тем, как очнуться от кошмара, по ходу которого я побывал в студии Джо и принес оттуда мою пишущую машинку: я не верю, все это ложь. Вот и теперь я не верил. Наверное, не имея на руках хоть каких-то фактов, проще отметать все чохом.

У верхнего края страницы я написал:

Большими буквами, а потом обвел слово жирной линией. От линии провел стрелку к Кире. От нее другую стрелку — к Должна улететь. Bon voyage. Добавил МЭТТИ.

Под хлебом в берете нарисовал маленький телефонный аппарат. Над ним — воздушный шарик и слово на нем: П-П-ПОЗВОНИ! И едва поставил восклицательный знак, как зазвонил беспроводный телефон. Лежал он на ограждении террасы. Я обвел МЭТТИ кружком и взял трубку. Нажал на кнопку On/Off.

— Майк? — голос звенел от радости и облегчения.

— Да. Как дела?

— Великолепно! — ответила она, и я обвел кружком Л. Б. — Линди Бриггс позвонила десять минут тому назад… Я только что закончила говорить с ней. Майк, она снова берет меня на работу! Это прекрасно, правда?

Безусловно. А главное, только так и можно удержать ее в Тэ-Эр. Я вычеркнул Должна улететь. Bon voyage, зная, что теперь Мэтти никуда не поедет. И как мне просить ее об этом. Я подумал: если бы я знал чуть больше.

— Майк? Ты…

— Полностью с тобой согласен. — Мэтти возникла перед моим мысленным взором: стоит на кухне, крутит пальцами телефонный шнур, длинноногая, в джинсовых шортах и белой футболке с желтой уткой на груди. — Надеюсь, в голосе Линди слышался стыд. — Я обвел нарисованную мною футболку.

— Да. И говорила она достаточно откровенно, чтобы… ну, обезоружить меня. Сказала, что эта Уитмор позвонила ей в начале прошлой недели. И поставила вопрос ребром. Если Линди увольняет меня, библиотека продолжает получать деньги, компьютеры, программное обеспечение. Если нет, рог изобилия будет перекрыт. Линди сказала, что ей пришлось выбирать между благом города и несправедливостью, сказала, что решение это было одно из самых трудных, какие ей довелось принимать…

— Понятно, — моя рука двигалась сама по себе, словно планшетка над гадальной доской, выводя слова: ПОЖАЛУЙСТА, ДАЙ Я ПОГОВОРЮ. — Возможно, в этом есть доля правды, но, Мэтти, сколько, по-твоему, зарабатывает Линди?

— Я не знаю.

— Готов спорить, что больше, чем любые три библиотекаря в других маленьких городах штата Мэн вместе взятые.

До меня долетел голосок Ки: «Могу я поговойить с ним, Мэтти? Могу я поговойить с Майком? Позялуйста, дай я поговойю».

— Через минуту, цыпленок, — и Мэтти продолжила, обращаясь уже ко мне:

— Возможно. Но главное для меня в том, что я вновь получила работу. Ради этого я готова не поминать прошлое.

Я нарисовал книгу. Затем несколько переплетенных колец между ней и футболкой с уткой.

— Ки хочет поговорить с тобой. — Мэтти засмеялась. — Она утверждает что сегодня ночью вы вдвоем побывали на Фрайбургской ярмарке.

— Однако! Ты хочешь сказать, что у меня было свидание с очаровательной девушкой, а я его проспал?

— Похоже, что так. Так я передаю трубку?

— Конечно.

— Хорошо, держи, болтушка.

Что-то затрещало: трубка переходила из рук в руки, и послышался голос Ки.

— На яймайке я поймала тебя за ноги, Майк! Я поймала своего куойтейбека!

— Неужели? Потрясающий был сон, правда, Ки?

На другом конце провода надолго воцарилась тишина. Мне оставалось только гадать, как воспринимает Мэтти молчание телефонной болтушки. Наконец Ки решилась:

— Ты тозе там был. Мы видели как зенсины извивались под флейту… столб с колоколом на вейсине… мы заели в дом пьизйаков… ты упал в ботьке! Это был не сон… нет?

Я мог бы убедить Ки в обратном, но решил, что идея эта не из лучших, в определенном смысле, опасная идея.

— На тебе были красивые платье и шляпка, — ответил я.

— Да! — В голосе слышалось огромное облегчение. — А ты был…

— Кира, перестань. И послушай меня.

Она тут же замолчала.

— Я думаю, хорошо бы тебе как можно меньше рассказывать об этом сне. Твоей маме или кому-то еще. Кроме меня.

— Кьоме тебя.

— Да. То же относится и к людям из холодильника. Хорошо?

— Хойосе. Майк, там была леди в платье Мэтти.

— Я знаю. — Я и так понимал, что рядом с Кирой никого нет, раз она обсуждает со мной ночное происшествие, но все-таки спросил:

— Где сейчас Мэтти?

— Поливает цветы. У нас много цветов, целый миллион. А мне надо вытейеть со стола. Это моя обязанность. Я не возьазаю. Мне дазе ньявится. Мы ели гьенок по-фьанцузски. Всегда едим по воскьесеньям. Осень вкусно, особенно с клубнитьным сийопом.