— Научиться пользоваться им? Я не могу прочитать надписи на нем. А любой из созданных Древними предметов при неправильном употреблении может оказаться смертоносным. Зеркало Душ…

Голос ее умолк, и внутреннему взору Кейт представились легионы тел, поднимающихся из могил и оскверняющих лик мира, чтобы отомстить глупцам, что заточили их души в зловонных трупах, вместо того чтобы воскресить останки, сделав их живыми и здоровыми. Она страшилась ошибки — даже крохотной.

— Мне уже приходилось иметь дело с изделиями Древних. Я знаю, чем это грозит.

— Ты научился читать иероглифы с тех пор, как я нашла его?

— Нет. Но если Ри Сабир не перейдет на нашу сторону, у нас не останется другого выбора.

— Выбор есть всегда.

— Если Амели снова заговорит со мной…

— Нет. Не зови ее.

Рассеянный взгляд Хасмаля был устремлен вдаль.

— С ней что-то неладно, — пояснил он после недолгого раздумья. — Она сказала тебе, что чары, уничтожившие твою Семью, освободили ее душу из плена… Но ведь освобожденная душа немедленно устремляется к Вуали. Там, внутри Вуали, она может рассчитывать на новое рождение, новую жизнь… на все, чего была так долго лишена. А эта оказывается довольной тем, что видит твоими глазами, слышит твоими ушами и существует в виде беспомощного и бестелесного голоса, и вдобавок интересуется событиями, происходящими через сотни лет после ее смерти, как своими собственными делами.

— Она надеялась, что Зеркало воскресит ее из мертвых, я в этом уверена.

— Зачем?

Кейт подумала, что иногда Хасмаль бывает слишком похож на дурака.

— Чтобы ей больше не быть мертвой.

Хасмаль с сомнением качнул головой.

— Подобное желание было бы разумным, если бы речь шла о твоих братьях, сестрах и родителях, Кейт… они оставили здесь и тебя, и все, что им близко и знакомо. Но если вернется к жизни она… Кейт, твоя покойная прародительница не встретит в мире ничего и никого знакомого. Все изменилось. А не лучше ли ей было поискать души тех, кого она знала в своих предыдущих жизнях, и воплотиться вместе с ними? Зачем она хочет вернуться в свое прежнее состояние?

Кейт задумалась.

— Не знаю. Она говорила, что хочет помочь мне, хочет отомстить Сабирам. И еще… Ее интересовала моя жизнь, каково мне живется. Ей казалось, что быть Карнеей очень заманчиво, и она много говорила об этом. Я не знаю, почему ее больше интересовали настоящие времена и моя особа волновала ее больше, чем собственная судьба. Я об этом не думала.

Кейт чуть качнулась на каблуках. Возможно, она проявила излишнее легкомыслие.

— Я была так рада, когда узнала, что моих близких можно вернуть к жизни. И не думала о том, что именно Амели хочет извлечь из наших взаимоотношений.

— Не делай ничего, что могло бы снова привлечь ее к тебе. Кейт, я не знаю, куда подевалась Амели, но мне кажется, что без нее нам будет лучше. Даже если она вернется, ни в коем случае не проси ее научить тебя пользоваться Зеркалом. Я думаю, что она опасна.

— Я отправилась за Зеркалом по ее совету.

— Я знаю. — Хасмаль потер лоб. — И это один из моих кошмаров.

— Кошмаров?

Когда Хасмаль посмотрел на нее, Кейт вдруг заметила темные полукружия у него под глазами и с опозданием обнаружила, что безмятежная ясность, почивавшая на его лице в миг их первой встречи, куда-то запропастилась.

— Я не забыл пророчество, которое заставило меня бежать от тебя сразу же после нашего знакомства: если я позволю себе впутаться в твою жизнь, меня ждет страшная смерть. И вот теперь я просто погряз в твоих делах, и оба мы являемся хранителями не более и не менее как самого Зеркала Душ. Еще тебя преследует призрак, и мы находимся в обществе Сабиров. А я был и останусь трусом. Последние дни ко мне сон не идет.

— Но ты по-прежнему жив.

— Это не столь утешительно, как может казаться.

Наверху прогрохотали тяжелые шаги, и Хасмаль поднялся. Кейт осталась на месте: она расплела узел и вновь принялась завязывать его. По трапу спустились несколько членов экипажа, все они были нагружены игрушками и инструментами, изготовленными Древними мастерами. Они смеялись, но, увидев Кейт и Хасмаля, притихли.

— Поднимайтесь наверх, оба, — велел один из них. — У нас здесь работа.

— Мы уже закончили, — кивнула Кейт.

Хасмаль посмотрел ей в глаза:

— А оставшиеся у нас дела могут и подождать.

Сотня сожалений, тысяча извинений: Кейт перенесла свои немногие уцелевшие пожитки к крошечной каюте, которую ей отныне придется разделять с Ри, ощущая при этом на себе взгляды членов экипажа, сподвижников Ри и собственных спутников. Ри, изо всех сил старавшийся держаться нейтрально, стоял возле коек.

— Не стой, — сказал он, — заноси свои вещи.

Кивнув, она сделала шаг через порог. Дверь за спиной хлопнула с глухим стуком, попав в унисон с биением сердца девушки.

Кейт огляделась. Ри давно не бывал здесь: в крохотной каморке не ощущался его запах, а одежда и другие принадлежности были убраны в сундук или в мешок на нижней полке.

— Куда мне положить свои вещи?

— Значит, их у тебя немного?

— Немного, — согласилась Кейт, все еще оглядывая каюту, потому что это было проще, чем смотреть на него.

Хорошая плотницкая работа: вделанный в стенку умывальник с кувшином, крошечный иллюминатор и две расположенные друг над другом койки (она почувствовала облегчение, увидев, какие они узкие: два человека никак не могли бы уместиться на них лежа), встроенный гардероб, крашеный стол, прикрепленный на петлях к стене и убранный в данный момент, два небольших дощатых сиденья — тоже на петлях у дальней стены, и тоже убранные. Чистый пол отполирован, от стен пахло лимоном и воском, свежие, аккуратно заправленные простыни распространяли аромат мыла, солнца и морского воздуха.

— Можешь взять себе ящики под нижней койкой. — Ри отошел от постелей.

Кейт не хотела подходить к нему ближе, однако нельзя же стоять с мешком в руках и дожидаться, пока Ри отойдет подальше. Поэтому, глубоко вздохнув, она шагнула к койке и опустилась перед ней на колени. Кейт лишь слегка потянула, и, не предусмотри плотник ограничителей, ящик выкатился бы прямо на нее. Ри стоял позади нее… так близко, что она ощущала тепло его тела, так близко, что запах его вновь становился для нее наркотиком. Мир посерел по краям и сузился в туннель… Кейт чувствовала бурление крови в своих жилах и слышала учащенное, отрывистое дыхание Ри.

Она напряглась, одновременно и опасаясь его прикосновения, и желая его. Однако Ри держался на расстоянии. Кейт бросила свой мешок внутрь, даже не пытаясь распаковать его, задвинула ящик и отскочила в сторону — так быстро, как только сумела.

За стеной кто-то начал перебирать струны гуитарры.

— Мой кузен Карил, — пояснил Ри, заметив, что Кейт прислушивается к музыке.

Искусный гитарист запел скорбным тенором: