Когда женщина рассмотрела их, настороженное выражение на лице ее уступило место облегчению, к которому, впрочем, примешивалась усталость.

— Чобе! — крикнула она и спрыгнула с коня плавным движением. Заметив морщинки вокруг глаз незнакомки и седину в волосах, Кейт сперва решила, что та прожила на свете не меньше сорока лет, однако, когда женщина соскочила на землю и улыбнулась, она подумала, что, должно быть, ошиблась, и всадница просто рано поседела. Двигалась она как девчонка.

Кейт было интересно узнать, кого из них женщина ошибочно приняла за «Чобе», но тут ее ждал сюрприз.

Глаза Хасмаля округлились, и он воскликнул:

— Алариста?

— Конечно. Я искала тебя! — Иберанские слова звучали в ее устах с небольшим акцентом и чуть замедленно — так обычно говорят на родном, менее привычном языке.

Хасмаль бросился к ней навстречу со всей быстротой, какая только возможна на подобной грязи, и, пылко обняв, приподнял вверх. Кейт заметила, что приятельница Хасмаля на пол-ладони выше его. Если глаза и волосы верно свидетельствовали о ее возрасте, особа эта была по меньшей мере на десять, а то и на пятнадцать лет старше Хасмаля. Впрочем, все это ни в коей мере не смущало его самого.

— Не могу даже выразить, как я счастлив видеть тебя, — сообщил он в перерыве между объятиями и поцелуями, прежде чем снова подхватить ее и закружить. На мгновение женщина показалась Кейт стройным и высоким деревом, которое облапил неуклюжий и приземистый медведь. Привидевшаяся картинка развеселила Кейт, тем не менее она не стала ничего говорить вслух. Ей хотелось рассказать об этом Ри, чтобы развлечь его, заставить рассмеяться, однако тот чересчур углубился в собственные раздумья, и Кейт сомневалась в том, что любовник ее сумеет оценить юмор ситуации.

Наконец, высвободившись из объятий Хасмаля, Алариста обратилась ко всем остальным.

— Я разыскивала не только Чобе, — сказала она. — Я искала всех вас.

Путники поочередно коротко представились ей, называя себя либо кличкой, либо вторым именем, в соответствии с принятым среди Гируналле обычаем никогда не открывать истинного имени. Обычай этот коренился в распространенном среди Гиру веровании в то, что знание чьего-либо подлинного имени делает человека ответственным за душу того, кто носит это имя. Кейт, полное имя которой звучало как Кейт-яринна Ноэльлора лай Тагхдоттер Эйре эн Галвей, никогда и никого не утруждала им во всей его долготе. Имя это, хранившее в себе память о давно усопших предках и достоинствах героев, некогда восхищавших ее родителей, существенно превосходило длиной то, которое она хотела бы носить. И посему Кейт была вполне довольна тем, что для Аларисты она так и осталась Кейт.

— Мои люди разбили лагерь в двух днях хорошей езды отсюда, — сообщила Алариста, когда с формальностями было покончено. — Мы можем снабдить вас припасами, если вы хотите продолжить путь. А если пожелаете, можете остаться с нами. — Последние слова явно предназначались Хасмалю, и Кейт заметила в глазах женщины проблеск желания.

Дугхалл пожал плечами.

— Куда нам идти, не имеет никакого значения. Мы все равно не сможем уйти достаточно далеко, чтобы избежать близящейся беды.

Женщина кивнула и, повернувшись к Дугхаллу, проговорила:

— Катарре кейте Гомбри; Хей ому пиш?

Сказано это было на языке Соколов, Кейт это знала, хотя и не владела Древней речью. Хасмаль рассказывал ей, что так приветствовали друг друга Соколы и что слова эти означают: «Сокол предлагает тебе свои крылья; ты полетишь?»

Однако Дугхалл не воспользовался положенным ответом. Вместо этого он сказал:

— Соколы мертвы. Или ты не знаешь этого?

Когда в тот вечер они устроились на ночлег, Алариста подошла к Кейт и отвела ее в сторонку.

— Соколы полагают, что у них нет больше будущего, что мир подходит к концу, что у нас нет более никакой надежды, и что мы проиграли войну Драконам и уже уничтожены. Уничтожены. И я могла бы в это поверить. Могла бы. — Нижняя губа Аларисты дрогнула, она обратила свой взгляд к джунглям, глубоко вздохнула, подняла голову и расправила плечи. Каждая линия ее тела выдавала пламенную решимость, подкрепляемую тончайшей ниточкой надежды. — Я жила ради Соколов, ради исполнения пророчеств. Я была так счастлива, когда впервые ощутила душой прикосновение Возрожденного, и едва не умерла, когда он… когда он…

Она тряхнула головой, вздохнула еще разок, чтобы успокоиться, и сказала:

— Но я гадала. Мои оракулы-говорящие утверждают, что лишь ты одна можешь спасти Соколов, что ты можешь вновь дать нам надежду. Я проделала весь этот путь для того, чтобы найти тебя. Верно ли то, о чем они пророчествуют?

Кейт села на поваленное дерево, устремив взор к слоистому клубку тьмы под деревьями.

— Я надеюсь, — сказала она осторожно, — однако пока мне еще не удалось никого убедить в том, что моя надежда имеет какие-нибудь основания.

— Но ты все-таки надеешься. — Алариста растянула в улыбке дрогнувшие губы и опустилась на лежащий ствол рядом с Кейт. — Только ты. Из всех нас лишь ты одна еще не видишь весь мир в могиле. Клянусь тебе, я искала его. После… словом, я пыталась связаться с теми Соколами, которые могли ответить на мой вопрос. Но отзывались немногие. Столько наших наложили на себя руки в первые дни после гибели Возрожденного… — Она покачала головой и поежилась. — А те, кто остался в живых, не отвечают. Твоего дядю я обнаружила несколько недель назад — по следу, оставленному кровавым жертвоприношением, только никак не могла пробиться через закрывавшие его экраны. То же самое с Хасмалем. Не отвечала и ты, хотя я не была уверена, что ты не хочешь разговаривать со мной. Похоже было, что ты просто не слышишь меня.

— Я и не слышала тебя, — удивилась Кейт. — Разве ты пыталась связаться со мной?

— Да. Тогда, выходит, тебя еще не научили понимать Соколиную речь.

— Не научили.

— Так я и знала, — кивнула Алариста. — Но я не могла не думать о том, что, возможно, в Тайных Текстах нет никакой ошибки и что свалившееся на нас несчастье все-таки не настолько страшно, как мы считаем. Я знаю, что ты пока еще не стала Соколом по-настоящему, но когда я призывала Говорящих из Вуали, каждый из них утверждал, что ключом к ситуации владеешь именно ты. Что ты способна вернуть Соколам их надежды. Что если ты захочешь, то сможешь увидеть, как Соколы сломят Драконов. Что ты… — Она вздохнула. — Что ты владеешь тайной нашей надежды. И тогда, не сумев докричаться до тебя дальней речью, я отправилась за тобой. Не знаю, что тебе может быть известно, Кейт. Не знаю, каким образом ты можешь владеть ключом к ситуации. Прошу тебя, скажи мне… Я утратила все, когда… словом, я утратила все, во что верила, все, что любила. Я потеряла и себя — какой я есть и какой надеялась стать. Пожалуйста, открой мне, что именно может помочь нам.

Опустив ладони на бедра, Кейт наклонилась вперед. Слова Аларисты свидетельствовали, что ее догадки все-таки могут оказаться верными. Находящиеся в Вуали духи утверждают , что все зависит только от нее. Итак, Соколы наверняка чего-то не учитывают. С самого первого мгновения, едва услышав от Дугхалла о случившемся несчастье, она уже знала, что дядя наверняка ошибается, что тысячелетнее ожидание не может закончиться рождением и почти немедленной смертью того, кто должен привести мир к Паранне, превратить его в Обетованную Землю пророчеств Винсалиса. Даже Бретван и Лодан, самая неблагоприятная в звездном отношении пара богов, не могли оказаться настолько жестокими.

— Я едва не сдалась, — проговорила Кейт. — Из Соколов я знакома лишь с Дугхаллом и Хасмалем, а ты видела их. Они сдались. И считают себя мертвецами, еще не преданными погребальным кострам. Я не могу прикоснуться к их душам. Они не позволяют мне разговаривать с ними. Они замкнулись в себе, отгородившись от мира экранами, и… — Кейт пожала плечами. — Ты видела, в каком они состоянии. И судя по твоим словам, не они одни стали такими.

Алариста кивнула.