– Рост бывает обманчив.

– Да, как паспортные данные. Взять того же Эрикссона. Рост шесть футов, светлые волосы, голубые глаза, продолговатое лицо, деревянные манеры, нос средний, рот обычный. Даже если добавить то, что не указывают в паспорте, – говорит правильно, но чересчур аккуратно, – вы все равно не получите полного представления о том, как в действительности выглядит Торквил… Что случилось?

– Ничего.

Хилари смотрела на Эрикссона. Ведь это описание Бориса Глидра! Почти слово в слово совпадающее с тем, которое она слышала от Джессопа. Возможно, именно поэтому Торквил Эрикссон внушал ей страх? Неужели… Она резко обернулась к Питерсу и осведомилась:

– Полагаю, он в самом деле Эрикссон? Он не может быть кем-то еще?

Питерс с удивлением посмотрел на нее:

– Кем-то еще? Кем же?

– Я имею в виду… не мог он приехать сюда, выдавая себя за Эрикссона?

Питерс задумался:

– Едва ли это осуществимо. Ведь он должен быть ученым… И к тому же Эрикссон хорошо известен.

– Но ведь никто из живущих здесь, кажется, не встречал его раньше. Возможно, он действительно Эрикссон и одновременно кто-то другой.

– Вы хотите сказать, что Эрикссон мог вести двойную жизнь? Это в самом деле возможно, но маловероятно.

– Пожалуй, – согласилась Хилари.

Конечно, Эрикссон не был Борисом Глидром. Но почему Олив Беттертон так стремилась предупредить мужа насчет Бориса? Может, она знала, что Борис на пути в организацию? Предположим, что человек, который приезжал в Лондон и называл себя Борисом Глидром, в действительности им не являлся. Предположим, это был Торквил Эрикссон. Описание подходило к нему. С тех пор как Эрикссон прибыл в организацию, он не отставал от Тома. Хилари не сомневалась, что Эрикссон опасен, – кто знает, что скрывается за мечтательным взглядом его светлых глаз…

Она поежилась.

– Что с вами, Олив?

– Ничего. Смотрите, заместитель директора собирается сделать объявление.

Доктор Нильсон, стоявший на трибуне, поднял руку, призывая к тишине, и заговорил в микрофон:

– Друзья и коллеги! Завтра вас просят оставаться в запасном крыле. Пожалуйста, соберитесь к одиннадцати утра, когда будет произведена перекличка. Чрезвычайное положение продлится всего двадцать четыре часа. Сожалею о причиняемых неудобствах. Объявление вывешено на доске.

Он удалился, улыбаясь, и музыка заиграла снова.

– Нужно опять приударить за Дженсен, – сказал Питерс. – Вон она стоит с серьезным видом у колонны. Хочу выяснить, что собой представляет это запасное крыло.

Он отошел. Хилари села и задумалась. Не слишком ли у нее разыгралось воображение? Торквил Эрикссон?.. Борис Глидр?..

Перекличка состоялась в большом лектории. Все оказались на месте. Потом их построили в длинную колонну и повели по лабиринту коридоров. Хилари, шагая рядом с Питерсом, знала, что он прячет в руке маленький компас, незаметно для окружающих определяя направление, по которому их ведут.

– Сейчас это едва ли нам поможет, – тихо заметил он. – Но потом – кто знает.

В конце коридора находилась дверь, возле которой им пришлось задержаться, пока ее открывали.

Питерс вынул портсигар, но тут же послышался властный голос ван Хейдема:

– Пожалуйста, не курите. Ведь вас уже предупреждали.

– Простите, сэр.

Питерс оставил портсигар в руке. Потом они снова двинулись вперед.

– Как овцы, – с отвращением сказала Хилари.

– Не унывайте, – пробормотал Питерс. – В стаде всегда найдется паршивая овца.

Хилари с признательностью посмотрела на него и улыбнулась.

– Женская спальня направо, – сказала мисс Дженсен и повела женщин в указанном направлении.

Мужчин повели налево.

Спальня представляла собой большую комнату, похожую на больничную палату. Вдоль стен стояли кровати с пластиковыми занавесками. У каждой кровати находился шкафчик.

– Здесь все просто, но не так уж примитивно, – сказала мисс Дженсен. – Ванная расположена справа, а общая гостиная – за дверью в конце комнаты.

«Общая гостиная», где все встретились вновь, походила на зал ожидания аэропорта. С одной стороны помещались бар и стойка, с другой – ряд книжных полок.

День протекал довольно приятно. На маленьком портативном экране показали два кинофильма.

Искусственное неоновое освещение компенсировало отсутствие окон. К вечеру зажглись дополнительные лампы, от которых исходил мягкий свет.

– Умно, – одобрил Питерс. – Это сводит на нет ощущение, что нас замуровали заживо.

«Как же мы все беспомощны!» – думала Хилари. Где-то совсем рядом находятся люди из внешнего мира. И нет никакой возможности связаться с ними и попросить о помощи. Как всегда, все было спланировано с безжалостной эффективностью.

Питерс сидел возле мисс Дженсен. Хилари предложила Мерчисонам сыграть в бридж. Том Беттертон отказался, заявив, что не может сосредоточиться, поэтому четвертым стал доктор Баррон.

Как ни странно, Хилари получила удовольствие от игры. Было половина двенадцатого, когда третий роббер подошел к концу, – она и доктор Баррон оказались в выигрыше.

Хилари посмотрела на часы:

– Уже поздно. Полагаю, важные персоны скоро уедут – или они намерены здесь заночевать?

– Право, не знаю, – ответил Саймон Мерчисон. – Думаю, пара особенно пытливых медиков останется на ночь, но завтра к полудню все так или иначе должны уехать.

– И тогда нас вернут назад?

– Очевидно. Такие истории нарушают весь график.

– Но все отлично организовано, – с одобрением заметила Бьянка.

Она и Хилари поднялись и пожелали двум мужчинам доброй ночи.

Хилари шагнула в сторону, пропуская Бьянку первой в тускло освещенную спальню. В этот момент она ощутила чье-то легкое прикосновение.

Резко обернувшись, Хилари увидела темнокожего слугу.

– S’il vous plat, madame[35], – заговорил он по-французски. – Вам нужно идти.

– Идти? Куда?

– Будьте любезны следовать за мной.

Хилари колебалась.

Бьянка уже вошла в спальню. В общей гостиной несколько человек были заняты разговором.

Снова Хилари почувствовала осторожное прикосновение.

– Пожалуйста, мадам, следуйте за мной.

Слуга слегка отошел и обернулся, поманив ее пальцем. Хилари нерешительно двинулась следом.

Она заметила, что этот человек одет более богато, чем другие туземные слуги. Его платье было расшито золотом.

Он подвел ее к маленькой двери в углу общей гостиной, потом они направились куда-то по нескончаемым белым коридорам. Хилари казалось, что это не та дорога, по которой они утром шли в запасное крыло, но она не могла быть уверена, так как все коридоры походили друг на друга. Один раз она повернулась, чтобы задать вопрос, но ее провожатый покачал головой и быстро зашагал дальше.

В конце коридора он остановился и нажал кнопку в стене. Панель скользнула в сторону, обнаружив маленький лифт. Слуга пропустил вперед Хилари, последовал за ней, и кабина начала подниматься.

– Куда вы меня ведете? – резко осведомилась Хилари.

Темные глаза с укором посмотрели на нее.

– К хозяину, мадам. Для вас это великая честь.

– Вы имеете в виду – к директору?

– К хозяину.

Лифт остановился. Они вышли и двинулись по очередному коридору к двери. Слуга постучал, и дверь открыл еще один туземец в расшитой золотом белой одежде и с бесстрастным смуглым лицом.

Слуга повел Хилари через маленькую приемную и отодвинул в сторону занавес. Войдя в соседнее помещение, Хилари неожиданно оказалась в почти ориентальной обстановке – среди низких кушеток, кофейных столиков и красивых ковров на стенах. Она с изумлением уставилась на сидящую на диване высохшую, желтолицую фигуру. Ее глаза встретились с насмешливым взглядом мистера Аристидиса.

– Asseyez-vous, cheire madame[36], – приветствовал ее мистер Аристидис.