В конце концов забитые фильтры отказали; нужно останавливаться как бы там ни было. Двигатель так наглотался пыли, что не может работать. Выйдя из машины, мы выше щиколоток погружаемся в рыхлый покров. Он лежит тут целыми перинами, коварно маскируя четвертьметровые выбоины. На дороге пыль, на полу «татры» потоп от бродов, вещи плавают.

Напрасно стараемся мы потом наверстать упущенные пять минут: рытвины и ухабы под машиной заставляют нас тащиться со скоростью улитки. В довершение всего дорога разветвляется на два, на три направления, везде одинаковые следы от колес автомобилей-вездеходов. Избираем путь наобум, едем, вернее — скачем, на «татре» по тесной дороге в ложбине. Легкий ветерок сзади то и дело накрывает нас тучами пыли, поднятой собственной машиной. Колеса ее проваливаются в колеи, выезженные тут повозками, днище, картер и выхлоп непрестанно трутся о выпуклую середину дороги.

Неожиданно в конце ложбины перед нами показывается стоящий «джип». Даже под слоем покрывшей его пыли поблескивает красная краска. Конечно, это машина не аргентинца. Та, вероятно, либо давно проехала иным направлением, либо мы обогнали ее в этом лабиринте ответвлений.

Объехать «джип» невозможно. Но должен же быть где-нибудь поблизости шофер, не мог он надолго оставить такую машину в этой глухомани!

На сигналы никто не отзывается.

— Я пойду посмотрю. Если в машине окажется ключ, я отъеду куда-нибудь в сторону, где дорога пошире…

— Юрко, осторожно! За деревом, впереди! Целится в тебя!

А из зарослей уже прозвучал сухой приказ:

— Раге! Manos arriba! — Стой! Руки вверх!

Из-за дерева показались три запыленных парня в полотняных брюках и рубашках, в широкополых шляпах. Только теперь мелькнуло у нас в голове замечание полицейского за Багасесом: «Вне селений не останавливайтесь!» Но разве могла «татра» перепрыгнуть «джип», стоящий на дороге в ложбине?

За деревом блеснул еще один ствол автомата.

— Выходи второй! Выходи из машины! Пошевеливайся, не то подгоню!

Стоим оба друг возле друга перед «татрой», без оружия. В таком окружении револьверы все равно были бы ни к чему, с их помощью нам не удалось бы выбраться из этой заварухи.

— Мирек, похоже на то…

— Говорите по-испански!

К удивлению, все происходящее кажется нам дешевыми кадрами на киноэкране. Слишком много в нас спокойствия, какого-то застоявшегося сознания того, что мы скорее зрители, чем участники некоей банальной историйки о нападении в дикой глуши. Изнуряющая езда, две бессонные ночи, пустой желудок и пересохший рот притупляют остроту восприятия. После сегодняшней серии все более и более ошеломляющих сюрпризов мозг противится еще одной неожиданности, он только регистрирует ее, оставаясь в утомленном напряжении. Вот он отмечает шум мотора: что еще такое? Ах да, этот шум раздается сзади, все ближе и ближе и — подъезжает наш взбалмошный дипломат с револьвером вместо паспорта. Теперь-то мы в самом деле зрители, на сцене повторяется картина нападения…

Аргентинец вынул оружие и послушно бросил его в пыль. Нет, он не сумасброд и не самоубийца, чтобы палить из револьвера против четырех автоматов — еще двух стрелков мы только сейчас замечаем за деревьями: мы уже не в счет, они прячутся от вновь прибывшего.

Самый длинный из парней крикнул:

— Предъявить документы!

— Вы полицейский отряд? — Эту надежду мы постепенно теряли.

— Молчать! Бумаги!

Он перелистал паспорта, конфисковал, несмотря на протесты аргентинца, его странное удостоверение и снова закричал:

— По машинам! Через сто метров свернете влево и поедете дальше. Медленно, в другую сторону не сворачивать, не останавливаться! Поезжайте!

Ползем по указанной нам дороге. Местами она почти теряется в зарослях колючек. Позади нас рокочет «джип». Аргентинец глотает нашу пыль прямо из-под колес. Но пыль — это, пожалуй, последнее из того, о чем он сейчас думает.

Кто были эти вооруженные люди, напавшие на нас? Полиция? Но что ей тут делать в запыленной гражданской одежде? Люди от начала и до конца вели себя как бандиты. О ком же еще так серьезно предупреждала нас полиция у Багасеса, как не о бандитах?

Но разве бандиты спросили бы документы? Или, быть может, им хотелось просто узнать, кого они поймали? А зачем полиции гнать нас перед собой по второразрядной, почти не используемой дороге? Может, они ищут уединенного местечка подальше от главной дороги?

Можно было бы попытаться бежать назад, в Багасес.

Вздор! Они выглядели не настолько глупыми, чтобы не оставить в засаде кого-нибудь на всякий случай. А если бы и так, то у них же порожний «джип», и они настигнут нас в любое время.

Через пятнадцать минут, долгих как день, мы очутились на просеке, от которой во все стороны, словно щупальца, расходились дороги. С одной из них вылетел «джин» со стрелками, нацелившимися в нас. Долговязый грубиян, что командовал на месте нападения, махнул автоматом, указывая на одну из дорог:

— Туда, и теперь побыстрее! В Либерии повернете налево и остановитесь.

— В селении Либерия?

— В селении Либерия, caramba, поезжайте! — заорал он, побагровев от злости.

И вдруг хмурый, отчаянно глухой лес показался приветливым. У этих «грабителей» было что-то общее с законом.

Едва мы остановились перед казармами полиции в Либерии, как к нам сбежались караульные. Посмотрите-ка, щелкают каблуки, руки взлетают к козырькам! Оказывается, мы имели честь быть захваченными господином майором лично. Высшим начальником полиции во всей провинции Гуана-касте!

Вооруженный конвой отводит нас в казарму, майор изрыгает приказы. Вскоре шестеро парней принимаются разбирать груз «татры» и все — до последней коробочки, до последнего грязного носка — относят в штаб. Не забыли они заглянуть и под сиденья, и под крылья, и под капот. И принесли даже рукоятку от мотора и пустые канистры. Никогда за все время путешествия «татре» не было так легко. Ну что ж, у этих шестерых сил больше, чем у двух измученных путников; выгрузка вещей и сушка их после купания были запланированы. Еще час назад на последнем броде половина багажа плавала на полу. Теперь же, когда в машине не осталось ни одного винтика, нам позволили под надзором двух мушкетеров вытереть с пола остатки воды.

— Мирек, думал ли ты там, в реке, что мы будем убирать машину с такими ассистентами? Почетный караул у этих тряпок — вот был бы снимок!

Между тем к аргентинцу вернулся прежний цвет лица, и наш дипломат стал бушевать в полную силу. Протест за протестом. По праву — если правомочны были его документы. Захват члена дипломатического корпуса, хотя в дороге он запылился и перемазался до неузнаваемости, противоречит всем правилам международных отношений. Протесты еще больше усилились, когда полицейские начали выносить из его машины вещи так же основательно, как и из пашей.

На все эти излияния гнева и возмущения майор поначалу смотрел свысока. Но под конец он заорал на нашего сообща ника, как на преступника:

— Callese! Замолчите, а то упрячу вас вон туда, под землю! — и он махнул в сторону зарешеченных подвальных окошек на дворе казарм.

Из дверей канцелярии до нас доносится монотонное:

— …сета-и-ка-эм-у-эн-де, сикмунд.

Коротковолновая рация передает куда-то о нашем аресте. А старый капитан, помощник начальника, тем временем досконально осматривает наши вещи, расспрашивая о подробностях на совершенном американизированном английском языке.

— Мы так же хорошо понимаем по-испански, не затрудняйте себя!

Мгновенное смущение, потом капитан непринужденно потянулся, зажег трубку — она долго не раскуривалась — и как бы невзначай обронил:

— По-испански я знаю лишь самое необходимое.

Помощник начальника, который проявил такой интерес

к нашим вещам, был американец.

Следующее радиодонесенне. Теперь мы уже поняли, что ее принимает главное управление полиции в Сан-Хосе. Но зачем все это?