Я подбирался к этой самовлюбленной гусыне — ее светлости, чтобы заручиться ее поддержкой и пристроить родственницу на место фаворитки. А когда узнал ее много лучше, то понял — пора бежать от своей покровительницы. Думаете, она взяла меня на должность мажордома, потому что иной не было? Меня — правителя провинции! О не-ет, унижая, она подчиняет и возвышается. Это было намеренное действие, чтобы показать, какую милость она оказала, приблизив меня и поселив во дворце, чтобы после не забывал, чем обязан. И останься я подле нее, то Серпина не удержалась бы и месяца, потому что герцогиня желала самолично распоряжаться фавориткой своего племянника, но она совершенно не способна управлять. Строить козни — да, интриговать, раскидывать сети, но лишена дальновидности, логики и предусмотрительности. Всё и сразу. Я даже был удивлен, что она терпела так долго, пока вы сближались с государем.

— У нее не было иного выхода, — с кривой ухмылкой ответила я. — Впрочем, она готова была не спешить… поначалу.

— Да, верно. Дело не в ней, а в вас, — ответил Ришем. — Думаю, она готова была подтолкнуть вас на ложе племянника еще после маскарада.

— Могла бы, если бы знала о том, что происходит между нами в точности, — отмахнулась я. — С определенного момента я не говорила ей всего, только то, что считала нужным.

— Правильное решение, — я заметила, как Нибо улыбнулся. — Вот и я принял такое решение и сделал ставку на принцессу. Неопытная и наивная Селия должна была помочь в моем деле, а не душить собственными притязаниями… я ошибся, — он усмехнулся, и я снова вывернулась, чтобы посмотреть на его светлость. — Ее Высочество оказалась избалованной своим братом, не менее упрямой, чем он, и самовлюбленной, как их тетка. К тому же еще и глупой. Она, конечно, сделала всё, что от нее требовалось, но… — Теперь я и вовсе не сводила с него взгляда, предчувствуя, что сейчас мне расскажут то, о чем, может быть, подозревала, но не была уверенна до конца. Ришем замолчал. Короткое мгновение он скользил взглядом по моему лицу, а после усмехнулся и вздохнул: — До чего же вы хороши, Шанни. И этот ваш взгляд… — Но тряхнул головой и вернулся к своему повествованию: — Я не должен говорить то, что собираюсь. Это тайна королевского рода, однако я обещал быть откровенным, а потому буду держать слово. Но вы должны знать, что даже вам король не простит осведомленности, потому молчите, ваша милость. Не вздумайте выдать своего знания. — Я кивнула, и герцог, еще на миг задержав на мне взгляд, тихо выругался: — Проклятье. — Он отвернулся и некоторое время смотрел в окошко, за которым вновь появилось пустое заснеженное поле, освещенное лунным светом. Я чувствовала, как его сердце ускорило бег. Нибо медленно выдохнул и неожиданно произнес: — Как-то далеко нас везут… Если бы хотели убить, то уже сделали бы это.

— Убить? — переспросила я.

— В этом похищении нет смысла, если только избавиться. Убийство — один из способов, только и всего. Я теперь безопасен, потому что в опале, и вряд ли что-то изменится. Но я здесь. Значит, меня используют. И тогда я делаю вывод, что кто-то меня очень сильно недолюбливает, раз решили втянуть в это грязное дело. Я бы даже назвал это ненавистью. А вот вы в фаворе и кому-то мешаете не менее сильно. То есть главная цель — это вы. А раз от вас хотят избавиться, то самое простое — это убрать… убить, уж простите, ваша милость. А меня выставить убийцей… Но это в любом случае расследование. Значит, я должен был бы покончить с собой, чтобы не дать показаний, однако это не отменяет расследования и последующего наказания. Да и увозить далеко не за чем. А нас везут. Скорей всего, мы нужны похитителям живыми, а главное, вместе. Для чего?

— Если по чьей-то задумке мы должны быть вместе, а убивать нас не торопятся, то, возможно, то… может быть, нас должны найти? Вместе, — предположила я. — Я с вами…

Мы замолчали и воззрились друг на друга, а затем выдохнули в один голос:

— Герцогиня.

Кому мешало мое нынешнее положение? Думаю, многим. Однако только один человек был одержим жаждой власти настолько, что был готов на любые подлости, чтобы добиться своего. А сделать это можно было через свою ставленницу, но король ни на кого не смотрел с тех пор, как изгнал Маринетт Хорнет. У него попросту не оставалось на это время, потому что всё его он отдал мне. И возможно, если бы я пожелала, он совсем убрал бы тетку из дворца. В любом случае, в споре между нами государь был на моей стороне.

Значит, нужно было убрать меня. Однако убийство чревато расследованием и наказанием виновных. Опасный путь. Значит, надо действовать так, чтобы в итоге государь сам от меня отказался. И самый верный способ — ревность. И герцог не так давно уже упоминался, как мужчина, с кем я могу иметь тайные сношения. Его Величеству намекали на нашу связь с Ришемом. Готовили к моему исчезновению? И он ведь поверил… поверил!

— Да-а, — протянул его светлость с издевкой. — Недурно. Одним ударом она уничтожает двух врагов. Она нас обоих ненавидит, и выбрала самое лучшее оружие — ревность государя. Я даже смею предположить, как должна выглядеть вся мизансцена. Мы обнажены, спим в объятьях друг друга, иначе измены не доказать. И в это мгновение дверь открывается, и король видит двух счастливых любовников, утомленных ласками. Уверен, мы не должны быть в сознании. Даже вижу, как нас грубо будят, мы пытаемся понять происходящее, а так как не можем дать вразумительного ответа, король окончательно теряет ясность мысли, как это с ним бывает в минуты слепой ярости. Он тогда превращается в настоящего зверя, такое может сотворить, даже рассказывать на чужом примере страшно. На себя уж и вовсе примерять не дайте Боги. Но какова задумка… Злобная сука! — неожиданно гаркнул он с чистейшей ненавистью. — Отомстила бы обоим, а потом подкинула племяннику утешение. Только получается, — герцог нахмурился, — получается, что Серпина с ней заодно. Я не собирался идти сегодня в театр, это графиня уговорила меня. Умоляла отвести ее, чтобы развеяться… Неужто паучиха пообещала ей возвращение милости короля? Выходит, предала меня, дрянь?

Дальше я не слушала его сумбурные предположения. Было заметно, что его светлость вне себя от злости и изумления. Похоже, от вдовы своего младшего родственника он подлости не ожидал. Впрочем, переживания Ришема меня волновали мало, я задумалась о другом. Кто знал, что мы с государем поедем в театр? Кроме ближнего круга, только Фьер Гард, а он служит герцогине и зависит от нее.

— Неужто… — потрясенно произнесла я вполголоса и мотнула головой, не желая верить в предательство человека, которого почитала за брата. — Нет-нет, я в нем не ошиблась…

— О чем вы? — спросил герцог. — О ком-то подумали?

— О том, что мы с государем собираемся посетить театр, знали всего несколько человек, — глухо ответила я. — Несколько приближенных и барон Гард. Но он не мог! — воскликнула я.

— Серпина — последняя, кого я заподозрил бы в предательстве, — отмахнулся Нибо. — И к государю потащила меня тоже она. Мне не хотелось подходить, а она настояла. Я еще подумал, что Серпина хочет напомнить о себе, а, выходит, привлекла внимание к тому, что я в театре. Король был с вами, увидел меня, а потом мы вместе исчезли. И нас везут не пойми куда, где, скорей всего, нас должны «застать». Впрочем, если вам так будет легче, то Гард может быть не причем. Возможно, один из приближенных короля сейчас состоит с кем-то из фрейлин герцогини в связи. Мог даже рассказать без всякого дурного умысла, а его дама передала герцогине. Вот вам и секрет на весь свет.

Признаться, я даже воспрянула духом. Объяснение мне понравилось, тем более оно было логичным и достоверным. А потом мои мысли свернули к Амберли.

— Но, постойте, ваша светлость, — произнесла я. — Меня привели к похитительнице сестрица и ее жених. Они не могут участвовать в этой мерзости, более того, непременно расскажут, как было дело…

— Ерунда, — снова отмахнулся герцог. — Представить невиновного человека соучастником легче легкого. Тем более это ваша родственница. Она с вами в сговоре, и чтобы обелить себя и вас, лжет о некой женщине, которую никто не видел. И если государь уверится в вашей неверности, то свидетели превратятся в соучастников, которые «прикрывают ваше распутство». Однако… Простите, что я спрашиваю. Вы действительно уверены в своей сестре?