– Я тоже не тороплюсь. Временно не работаю, в поисках.

– Вот как? А позволите полюбопытствовать, кто вы по специальности?

Егор задумался. Простой вопрос поставил его в тупик. А действительно, кто он? Его трудовой стаж вмещал в себя десятки различных профессий. Кем только ему не приходилось работать, чтобы сводить концы с концами. Но ни одну из областей, в которых Егор трудился, он не мог бы назвать своей. Это были лишь необходимые для дальнейшего существования компромиссы. Минимальное зло на пути к чему-то большему. Но к чему? Кем он являлся на самом деле? Кем работал в своем идеальном мире?

– Я резчик по дереву, – выпалил Егор.

Федор Сергеевич хлопнул по колену:

– Да ладно? Быть такого не может!

– Почему не может? – реакция собеседника удивила парня.

– Да просто такое совпадение. Надо же. – Собеседник повернулся к Егору всем корпусом. – И большой у вас опыт?

Егор не стал скромничать:

– Больше десяти лет.

– Ага, ага, – закивал Федор Сергеевич. – А можно ваши работы посмотреть? Вы извините, что я так наседаю. Тут такое дело… Внук мой ходил при школе в кружок резьбы по дереву, год отзанимался, успехи уже делал. И главное – ему самому это нравилось, что, знаете ли, редкость. Обычно дети гораздо легче всяким непотребством увлекаются… Ну да у вас пока своих нет?

Егор помотал головой, и Федор Сергеевич продолжил:

– Значит, вам все эти родительские заботы неведомы. А у меня уже внуков четверо. Сашке, старшему, двенадцать лет. Такой, знаете, проблемный пацан был, пока не увлекся этими деревяшками. Вы извините, что я так по-свойски. Упаси боже вам подумать, что я как-то пренебрежительно отзываюсь о роде ваших занятий. Наоборот!

– Я и не думал, – заверил собеседника Егор.

– И хорошо! – обрадовался тот. – Я все это к чему говорю. Кружок-то этот школьный поработал, да и закрылся. Знаете, как бывает? Только детей раздразнили. В общем, полгода уже Сашка не при делах, так сказать. Хотели найти ему другую секцию, да слишком уж это далеко – на другой конец города не наездишься. Я вот что подумал, – Федор Сергеевич замялся, снял бейсболку, пригладил седые волосы и надел головной убор. – Может, вы, это самое… Если вас не сильно затруднит… Придете к нам в гости? Покажете Сашке ваши изделия, поговорите с ним? А? Внук у меня бывает часто по вечерам, сын-то мой старший, считай, в соседнем дворе живет. Я ваше время оплачу.

– Я с удовольствием приду к вам в гости, и оплачивать ничего не нужно. – Егор расплылся в улыбке. – Мне самому это в радость.

Знакомство с юным резчиком Александром состоялось в тот же день. Егор немного волновался – неизвестно по какой причине. Но встреча прошла на ура. Сашка зачарованно разглядывал сказочные фигурки, которые Егор прихватил из дома, и сыпал вопросами:

– А вот это углубление каким инструментом делается?

– А сколько времени ушло на вон ту работу?

– А как такого эффекта добиться?

– А я вот начал вырезать, и у меня треснуло. Как это можно исправить?

Словом, засиделся Егор в гостях до самого вечера, – его и ужином накормили, и вкуснейших ватрушек с собой дали. Если бы не дед, объяснивший внуку, что у гостя могут быть другие дела, малец еще долго не отпускал бы интересного собеседника. Прежде чем попрощаться с Егором, хозяин дома отвел его в кухню и, смущаясь, произнес:

– Вы просто фурор произвели. Сашка теперь до полуночи не угомонится. Я вот что предложить хочу… Может, вы согласитесь обучать его? Два-три раза в неделю, коль уж вы сейчас относительно свободны. Вы назовите свою цену за урок. А? Как вам такая идея?

Идея Егору понравилась. Цену он назвал символическую, но даже это было в два раза больше того, что он зарабатывал уличным промоутером. А главное – сам получал удовольствие.

На сегодняшний вечер было назначено очередное занятие, и Егор улыбался в предвкушении. Ученик ему попался любознательный и смышленый, обучать такого – одно удовольствие. Жаль, Егор не мог показать Сашке свои новые творения – их просто не существовало. Во время урока пальцы уверенно держали инструменты, каждое его движение было плавным и безупречно выверенным. Во время урока Егор был настоящим мастером, способным создать шедевр. Но стоило ему вернуться домой и с восторгом усесться за стол, чтобы вырезать долгожданную Голубую Змейку, как накатывали страх и неуверенность. Он часами просиживал перед заготовкой, видя сокрытую в ней фигуру, но не отваживался притронуться к дереву.

Поздно ночью, так и не рискнув начать работу, он откладывал в сторону инструменты и вставал из-за стола обиженный и злой на самого себя. Дергал оконную раму, впуская в комнату холодный весенний воздух, и долго стоял, вглядываясь в ночь. Бесстрастный сумрак его успокаивал, забирал тревогу, заставляя вспоминать о чем-нибудь по-настоящему важном.

Замерзнув, Егор закрывал окно и нырял в ледяную постель – прямо в одежде, чтобы поскорее согреться. Прежде чем заснуть, мысленно пробегал события минувших дней, насильно вынуждая себя сосредотачиваться на хорошем. Он помнил, как неуютна тоска, и ни за что не хотел возвращаться к ней. Особенно после того, как распробовал вкус тихой, осознанной радости. Он уже привык просыпаться с улыбкой, вызванной веселой трелью знакомой птички. Привык испытывать легкое волнение от предстоящего дня: а вдруг произойдет что-то удивительное? Привык к отсутствию боли, с которой сражался на протяжении последних лет. Это новое состояние было настолько комфортно, что Егор всеми силами старался его удержать.

Он часто думал о Змейке, несколько раз набирал ее номер, но абонент был отключен. Вероятно, подруга сменила сим-карту, чтобы оградить себя от нежелательных звонков. Что ж, ее право. Егор не судил девушку. Она так долго возилась с ним, не получая взамен ни малейшей отдачи, что просто устала. Сейчас Егор вел бы себя иначе. Если бы только ему представился шанс еще разок увидеть Змейку, он объяснил бы ей, сколь многое понял. У него была масса времени, чтобы осмыслить ее слова. С чем-то Егор по-прежнему не соглашался, что-то считал слишком наивным, но в главном уже не видел противоречий. Какой бы тяжелой ни была твоя жизнь, ты можешь стать счастливым. Если захочешь.

Егор не питал иллюзий по поводу своего прошлого и настоящего. Ему не хватало образования, здоровья, удачливости. Он упустил работу своей мечты, не смог отстоять собственную честь в суде по поводу аварии. Позволил пьяному лихачу – а то, что водитель, сбивший его на пешеходном переходе, был пьян, сомнений не вызывало, – перечеркнуть свои надежды на лучшее. Егор просто опустил руки, осудил и приговорил себя к пожизненному наказанию. И только недавно осознал, что его темница – всего лишь фикция, плод его же воображения; он всегда оставался неизменно свободным – менялось лишь его восприятие себя самого.

Впервые за долгий срок он допустил мысль, что для жизни в страдании и для жизни в удовольствии требуются одинаковые усилия. Егор не слишком верил, что когда-нибудь разберется в позитивной философии, которую проповедовала Змейка. Но отдавал себе отчет в том, что устал от апатии. В душе накопился переизбыток скорби, и он выплеснул ее без колебаний. Возможно, в будущем он об этом пожалеет, зато сейчас ощущал то, чего ему так долго не хватало, – легкость. Прошлые неудачи никуда не исчезли и по-прежнему волновали его. Но уже не мешали жить.

Вечерний урок Егор начал с того, что вручил ученику баклушу – обрубок древесины, подготовленный для выделки.

– Будем учиться делать ложки, – сообщил Егор.

Сашкины глаза загорелись азартом. Он схватил брусок и любовно провел по нему ладонью:

– А что это за дерево?

– Береза. Она очень прочная и легко режется. Перед тем как приступить к работе, мы должны прорисовать контуры будущей ложки, а затем срезать лишнее. Лучше всего это делать полукруглой стамеской с коротким изгибом и ножом-косяком.

– Я так и думал! – заверил Сашка и схватил протянутое учителем лекало.

– Ты далеко пойдешь, – похвалил Егор и кивнул на заготовку. – Ну что, начинай.