Когда Лиза очнулась, первой ее реакцией была паника. Она находилась в помещении без окон, прикованная цепью к стене, без единой подсказки о сути происходящего. Впрочем, ей не пришлось долго мучиться неизвестностью. Мужчина – тот самый, что приставал к ней на улице, – приблизился и, улыбнувшись, сел рядом. А потом начался кошмар.

Ей стало страшно. Так страшно, что жалкие потуги разума осмыслить ситуацию тонули в судорожной истерике. Лиза чувствовала боль, но почти не придавала ей значения. Физическое страдание было ничтожным дискомфортом по сравнению с чудовищной мукой, разрывавшей сознание.

Лиза, сама строившая свою судьбу, сама принимавшая решения, подвергалась насилию и ничего, ничего не могла с этим поделать. Но самым ужасным было не то, что чье-то омерзительное орудие пытки проникало в нее снова и снова. Лиза не девственница и способна пережить незапланированное вторжение. Самое ужасное, что происходящее меньше всего напоминало разовую акцию или случайную похоть. Все было продумано до мелочей. От способа похищения до места, куда похищенную привезли. Это было не просто помещение без окон, а специально оборудованный подвал. Это был не глупый, не контролирующий эрекцию мужлан, а умный, расчетливый маньяк. Тогда, на улице, его лицо показалось Лизе бесцветным и бесстрастным. Сейчас она видела перед собой другого человека – откровенного, властного, поглощенного какой-то чудовищной извращенной идеей. И этот человек пугал ее до обморока.

Лиза находилась на грани помешательства, она падала в глубокую бездну, на дне которой таилась смерть, но каждый раз сильная рука выдергивала ее обратно. Палач возвращал Лизу к жизни, чтобы продолжать убивать ее – медленно, изощренно продлевая агонию.

Истерика прекратилась резко. Словно внезапно исчерпался запас эмоций, и невидимый сапер перерезал нужный проводок, остановивший часовой механизм за секунду до взрыва. Мозг заработал предельно четко, отодвинув изнуряющий страх на задний план. «Нужно раздобыть информацию. Выяснить, где я. Что со мной собираются делать. Какие реакции от меня хотят видеть. Какая линия поведения будет самой безопасной». Лиза перестала сопротивляться, провоцируя новое насилие. Лишние травмы ей ни к чему. Чем здоровее она будет, тем дольше продержится. А значит, тем больше шансов на спасение. Ведь должен же кто-то ее искать.

Наверняка Зинаида Степановна уже заявила в полицию. Лиза горько усмехнулась, осознав неутешительный факт: пару лет назад ее исчезновение обеспокоило бы не только няню, но еще четверых человек. Во-первых, мужа. Во-вторых, друзей. Все вместе они бы подняли на уши весь город, землю бы рыли, чтобы поскорее найти ее. А теперь… Муж мертв, между прочим, по ее же милости. Макс обижается на равнодушие подруги и выдерживает характер, никак не проявляясь. Джека поглотили психологические эксперименты и игры разума, если бы Лиза периодически не мозолила ему глаза, он бы и не вспомнил о ее существовании. А Глеб выпал из обоймы гораздо раньше остальных. Он всегда недолюбливал ее, а потом и вовсе забыл о ней.

Разные полосы чередовались в жизни у Лизы, но нынешняя была самой черной. Более неудачного момента для гребаного похищения было сложно придумать. У Лизы всегда имелся надежный тыл – друзья, любовники, семья… Теперь она могла рассчитывать только на чудо или же на себя. Второй вариант был куда вероятнее. Ей нужно изучить ублюдочного извращенца, узнать его слабости, чтобы отыскать путь к спасению. Судя по всему, в ближайшее время убивать ее он не планирует – видно, оголодал от длительного воздержания. Однако в том, что ее пребывание в заложниках закончится смертью, сомнений не возникало. Мужчина не скрывал лицо, не колебался, знал каждый свой последующий шаг, следовал запланированному порядку действий. Он делал это не раз и не два. Здесь была проверенная система. Очевидно, она, Лиза, не первая жертва. Но пока единственная, питавшая надежду выжить.

Ей нужно было собраться с мыслями, обдумать свое положение. Лиза закрыла глаза и отключилась. Через десять часов ее разбудили.

– Надеюсь, ты отдохнула? – с искренним участием поинтересовался Тубис. – Я принес тебе завтрак.

Лиза посмотрела на поднос с едой, а затем перевела усталый взгляд на мучителя. Она совершенно не выспалась. Тяжелый сон не принес облегчения, а наоборот – отобрал последние силы. «Только не сейчас, не сейчас. Мне нужен отдых», – взмолилась Лиза, обращаясь к неизвестному божеству. Ей требовалось время, чтобы восстановиться, чтобы полностью принять ситуацию. Тогда она сможет справиться, сможет найти выход. Недавнее спокойствие и расчетливость были слишком хрупки и ненадежны и стремительно испарялись.

– Ты такая трогательная после сна, – ласково произнес Тубис, стягивая с нее одеяло. – Я успел соскучиться.

Он навалился на пленницу, прижав ее к дивану всем своим весом. Она вздрогнула от омерзения, почувствовав у себя между ног его широкую шершавую ладонь. Его пальцы резко вошли внутрь и зашевелились. Эта извращенная ласка длилась целую вечность. Лиза закусила губу, чтобы не стонать от боли. Мучитель не удосужился использовать смазку или хотя бы слюну, и каждое его движение причиняло ей страдание.

При каждой новой вспышке боли Лиза надеялась потерять сознание. Но, несмотря на головокружение и слабость, воспринимала реальность с предельной ясностью, отчего становилось еще тяжелее. Раньше ей с успехом удавалось отключать эмоции. Возможно, получилось бы и теперь, если бы ей дали немного времени. Она бы заставила себя заблокировать чертову восприимчивость, если бы ее ненадолго оставили в покое! Сложно, знаете ли, сосредоточиться, когда тебя без устали насилуют.

Лиза стала считать, поклявшись себе, что когда дойдет до числа «три тысячи», обретет потерянное хладнокровие и перестанет что-либо чувствовать. Превратится в робота с единственной программой – как выбраться на свободу. И уже потом, когда цель будет достигнута, Лиза снова станет живой.

Она считала и считала, концентрируясь на числах, бежавших ритмичным потоком, и вскоре перестала замечать и болезненные прикосновения, и мускусный запах мужского пота, и жалобный скрип диванного матраса. Числа росли быстро и неуклонно, и вместе с ними росла ее внутренняя уверенность в собственных силах. К тому моменту, когда счет достиг отметки в три тысячи, Лиза уже знала, что обязательно найдет выход. В природе не бывает тупиковых ситуаций. Она открыла глаза и посмотрела на мужчину: тот уже кончил и сидел рядом, со странным любопытством разглядывая жертву.

– Я бы хотела помыться, – будничным тоном сообщила она, пригладив мокрую челку. – И еще мне нужен антисептик.

Не говоря ни слова, Тубис отстегнул цепь, поднял женщину на руки и отнес наверх. В ванной осторожно поставил ее на ноги, включил теплую воду и сел на стул, чтобы наблюдать за процессом. Лиза с наслаждением намылилась, не обращая внимания на пронзительный взгляд мутно-зеленых глаз, и нырнула под горячие струи. Вместе с грязью она смывала с себя сомнения и боль, тело становилось легче, а голова яснее. Ситуация казалось уже не такой трагичной. В конце концов, она попала в лапы к маньяку рефлексирующему, настроенному на долгую и увлекательную игру. А значит, есть шанс обыграть его. В искусстве ведения изощренного боя Лиза была не самым плохим тактиком.

Сан Саныч молча следил, как возлюбленная вытирается. Ее мокрая бледная кожа призывно блестела под ярким светом электрической лампы, и он почувствовал эрекцию. Такого бешеного возбуждения не вызывала в нем даже Тамара. По крайней мере, Тубис не помнил, чтобы вот так, четвертые сутки без перерыва, он испытывал желание. Лиза была странная, очень странная. С ней нужно держать ухо востро. Она явно не из тех, кто смиряется с ролью жертвы. Однако в открытую конфронтацию вступать не будет – слишком умна. Скорее всего, попробует очаровать его и добиться определенной свободы передвижения. Что ж, пусть попробует. Будет интересно оценить ее вынужденное кокетство.

– Спирт и пластырь дай. – Лиза поставила ногу на бортик ванны, озабоченно разглядывая содранную кожу на лодыжке. – Или бинт. Ты же не хочешь, чтобы я от заражения крови умерла?