Во время Застольной песни Яго посылает Родриго в толпу, заставляет его разжигать в людях темные страсти, без конца подливая им вино из огромного кувшина. Родриго подчиняется, но действует неловко, скованно; мы видим, что он исполняет приказ без всякого энтузиазма, находясь в полном подчинении у Яго, который все время сбивает его с толку. К концу Застольной, однако, Родриго уже доведен до такого состояния, что вполне готов вступить в "битву"; но тут Яго удерживает его и заставляет кричать во всю силу легких: "Восстанье!" - чтобы увеличить беспорядок и вызвать на сцену Отелло.
Во время третьего акта, в картине визита венецианского посольства, Родриго неподвижно стоит в стороне; его застенчивость становится еще более заметной - он боится выдать свою тайную страсть. Когда Родриго видит, как Дездемона падает на пол, он пытается подбежать, чтобы помочь ей, но вездесущий Яго хватает его за руку и оттаскивает, всем своим видом притворно выражая желание предостеречь юношу.
Родриго относится к персонажам, которые мало поют, но тем не менее важны для действия. Участие Монтано и Родриго в первом акте, например, просто необходимо, так как им поручено оживлять действие. Не бегая по сцене и не делая преувеличенных жестов, им все время надо быть на нужном месте, на виду, и сохранять выражение лица, соответствующее сценическому рисунку. Во время дуэли, которая превращается в настоящее сражение, их глаза и уши должны предельно внимательно следить за дирижерской палочкой; необходимо полностью сосредоточить внимание на музыке и на действии. Если ошибется один, это кончится катастрофой для всех.
У меня в памяти засел случай, когда молодой и страстный Кассио дрался с Монтано, который ни за что не хотел никому ни в чем уступать. Оба оказались хорошими фехтовальщиками, и ни один не мог победить. Дуэль затянулась до неприличия, наконец какой-то здоровенный смельчак из хора схватил одного из них за шиворот и оттащил от соперника.
Кассио - очень важная партия, одна из тех ролей, которые по ошибке называют второстепенными; на самом деле именно такие роли в значительной степени определяют успех всего спектакля. Они сложны не только с музыкальной точки зрения. Ведь исполнитель часто вынужден подгонять свою интерпретацию под интерпретацию главных ролей (при этом не надо забывать, что ему нередко приходится страдать от капризов и причуд режиссера и дирижера). Исполнитель роли Кассио должен быть прекрасно подготовлен - ему следует быть подвижным, музыкальным, точным и в любом случае гораздо более сообразительным и умелым, чем требуется от исполнителя главной роли.
В небольшой партии актера подстерегают ошибки, которые часто бывают фатальными, так как нет возможности их исправить. Отсутствие непрерывности, длинные паузы, иногда в целый акт, - все это таит в себе неожиданные ловушки. Тем не менее подобные роли часто доверяют новичкам, у которых нет никакого сценического опыта. И на них-то, на бедных, прежде всего и обрушиваются упреки, потому что устроить выволочку так называемой звезде довольно трудно. Честно говоря, "звездная корона" часто увенчивает весьма странные головы, и кто может угадать, как будет воспринята эта выволочка? Однажды я слышал, как очень известный актер изрек: "Если я сделаю по сцене только один шаг и подниму один палец, я уже заработаю свой гонорар; а все остальное, что я для них изображаю, просто подарок". Самое печальное, что он действительно в это верил.
Но вернемся к Кассио. Если рассматривать эту роль как роль для comprimario, то тут нужен безусловно роскошный comprimario.
Капитан Венецианской республики, молодой - и внешне, и внутренне, - блестящий победитель, любимец женщин. Ему нравится шутливо обсуждать свои любовные приключения; он элегантен, но не особенно умен. Хороший воин, свято оберегающий свою воинскую честь, он любит выставлять себя напоказ, быть на виду. Кассио вовсе не пьяница, он понимает, что у него для этого не слишком крепкая голова. Но он находится на сцене во время хора "Радости пламя", пьет и радуется вместе со всеми, ловя миг веселья.
И тут я хочу сказать, что эпизод, когда исполняют "Радости пламя", зачастую интерпретируют неверно. На самом деле здесь должен быть фейерверк, который не имеет ничего общего с праздничным костром. Согласно легенде. Марко Поло за несколько веков до описываемых событий завез в Венецию вместе с порохом и технологию фейерверка. Фейерверки стали очень популярны, их зажигали на праздниках, использовали для сигнализации кораблям, находящимся в море. Цветные огоньки - маленькие светящиеся сальные шарики на палочках - трепетали, разгоняя темноту ночи и озаряя лагуну. В моей постановке "Отелло" группы юношей и танцовщиков "преследовали" одна другую; в руках у каждого мерцал "огонек радости"; огни были разного цвета, они устремлялись ввысь, рассыпались искрами и в глубине сцены падали в "море". Это создавало красивый сценический рисунок, находясь в полной гармонии с музыкой и текстом.
Во время праздничной сцены, подстрекаемый Родриго и Яго, Кассио начинает пить - сначала довольно грациозно и элегантно, но затем, добавляя под нажимом Яго все новые и новые порции и все сильнее пьянея, становится шумным и буйным. В толпе разгораются ссоры, и, пользуясь возникшим беспорядком, Яго побуждает Родриго напасть на Кассио. В ярости Кассио бросается на Родриго, а затем и на Монтано, его пьяный задор проходит, только когда раздается голос Отелло: "Убрать ваши шпаги!"
Будучи близким другом Отелло, Кассио сильнее других потрясен резким тоном мавра. Он падает на колени, просит прощения, но Отелло не может простить его. Затем по приказу Отелло Кассио передает свою шпагу Яго, который сочувственно, с притворной симпатией сжимает руку молодого человека и уходит со сцены вместе со всеми.
Во втором акте мы видим Кассио, глубоко удрученного своим позором; но Яго снова утешает юношу, советуя обратиться к Дездемоне и попросить ее вступиться за него перед Отелло. Кассио поступает так, как посоветовал Яго, и доброжелательное участие Дездемоны в судьбе Кассио дает первые ростки ревности в сердце Отелло. Ревность Отелло подогревает и то обстоятельство, что платок, имеющий столь важное романтическое значение как для Дездемоны, так и для Отелло, во время этой сцены попадает в руки Яго, который блестяще использует его в своих целях.
Платок, с его трагической значимостью, сам по себе заслуживает нескольких слов. За свою творческую жизнь я видел огромное количество разных платков. У Шекспира на этом платке прекрасные руки вышили алые ягоды земляники. Но в опере Верди он превращается в "тонкую, как паутинка, ткань, расшитую цветами". Лично я, будучи венецианцем, предпочитаю, чтобы платок был белым, почти прозрачным, отделанным тончайшим буранским кружевом. Однажды мне удалось разрешить проблему, возникшую вокруг платка, которая чуть не стала такой же трагической, как сама драма.
Во время спектакля обнаружилось, что платок исчез; реквизитор был в отчаянии и явился за помощью ко мне. Я смешал белила с клеем, вырезал квадрат из тюлевой занавески, которая висела на окне гримерной, и нарисовал на этой ткани своей смесью соответствующий рисунок. Когда мое изделие подсохло, получился очень красивый театральный платок из "буранских кружев", который прекрасно можно было использовать на сцене.
В третьем акте сила зла, сосредоточенная в Яго, достигает полной мощи. Когда Отелло прячется за колонной и подслушивает, Яго заводит с Кассио веселый, прерываемый смехом, разговор, в котором они обсуждают успехи юноши на любовном фронте, его приключения с последней возлюбленной. Яго с таким искусством выбирает слова и действия, что Отелло, едва слыша вопросы и ответы, оказывается убежденным, что речь идет о Дездемоне. В качестве финального - поистине гениального - штриха Яго просит Кассио показать платок, который тот нашел у себя дома (на самом деле Яго украл платок и подбросил его Кассио).
