— Пакета молока не найдется?

А Митька говорит:

— Дед! Садись в такси и езжай в «Дубки», пока она не приехала. Ведь будет конец света!..

И в это время разносчица телеграмм с нашей почты звонила и звонила понапрасну в нашу пустую квартиру.

А в это время Алексей Петрович Скородумов с категоричностью майора милиции уже заставил Наталью Павловну, взяв такси, подъехать к подъезду его кооперативной башни — и никаких возражений! Он сейчас кой-как оденется и доковыляет до лифта, а дальше все ерунда!

И, пристроив в машине свою гипсовую ногу на уложенный вкось костыль, он мягко задал бабе Нате прямой вопрос: не живет ли кто-либо из наших знакомых где-нибудь за Красногорском на даче — в Снегирях, Гучкове или Опалихе? И, узнав, что там живет не кто иной, как сам Виктор Семенович, принялся доверительно бормотать, что моя, конечно же, не очень остроумная фантазия настолько естественна для мужчин, что его товарищ, специалист по розыску, услышав от Алексея Петровича о пророчествах насчет светлого будущего собаки, сразу сказал: «Он тайком поехал на охоту!» Надо быть мужчиной, чтобы ощутить, как это естественно для нашего брата. Включая неумение рассчитать последствия.

— А что он скажет внукам? И что скажут внуки? — твердила в ответ Наталья Павловна.

— Внуки-то поймут, — отвечал Алексей Петрович. — Они же мужчины, хоть еще и малы ростом. И мыслят так же, как и мы. Важнее, чтобы вы поняли! Вы же еще позавчера клялись безропотно нести свой крест.

— Я его несу, — говорила Наталья Павловна. — Я его несу уже тридцать четвертый год.

И Скородумову очень хотелось, чтобы путь до Красногорска, где стоял у шоссе Эдик, и тем более до Опалихи стал в этот день хотя бы вдвое длиннее.

7

Да, я потом познакомился и с таксистом Петей тоже. Он бывал у нас, пока не ушел в армию, но чаще приходил не в той рубашке с роковыми значками карточных мастей, а в другой — усыпанной перекрещенными дуэльными пистолетами.

Кстати, Петя перепутал не только модель машины и серию номера. Наш приятель его ничуть не «подрезал». Он его, напротив, пропустил. Ведь Петя мчался как оглашенный. Я сидел в тот момент в «Жигулях» со своим кандидатом в чемпионы и все видел. Не знаю уж, как это у Пети одно наложилось на другое! Вообще-то приятель Алексея Петровича говорит, что с очевидцами это случается то и дело. Он по себе знает.

Мир приключений 1980 г. - i_006.jpg

Александр Кулешов

РЕЙС ПРОДОЛЖАЕТСЯ

(Повесть)

Глава I. ОБЫЧНЫЙ ДЕНЬ ДЖОНА ЛЕРУА

У меня английское имя Джон, французская фамилия Леруа, я родился в Бельгии, и среди моих родителей, бабушек, дедушек и прадедушек, насколько я знаю, не было двух человек одной национальности. И с женами та же история: первая была марокканка, вторая — итальянка, третья… Впрочем, третьей еще нет, но если будет (в чем я сомневаюсь), то наверняка эскимоской или папуаской. Люблю экзотику. Но еще больше — мой город с его суматохой, веселой ночной жизнью, развлечениями и приключениями.

Однако больше всего я люблю себя. И ради бога, не говорите, что это нехорошо, что я эгоист. Что такое эгоист? Это человек, который делает все для себя, но не для меня. Так вот, можете меня обвинять в чем хотите, только не в эгоизме, потому что я все делаю именно для себя.

Конечно, вы можете пожать плечами и даже фыркнуть. Такой, мол, себялюбец и эгоист, каким я себя расписываю, и вдруг работает в полиции, да еще в отделе по борьбе с воздушным терроризмом, где в любую минуту надо быть готовым пожертвовать собой ради спасения невинных людей, где смертельный риск — повседневность!

И тем не менее это так. Почему?

Ну, во-первых, нам здорово платят. Ничего не скажешь. Оговорюсь: набивать карман за счет бескорыстных рождественских и других подарков от преследуемых мною преступников, как это делают мои коллеги из отделов по борьбе с контрабандой наркотиков, по соблюдению правил торговли и т. д. и т. п., не приходится. Похитившие лайнер террористы оказавшимся в их руках агентам воздушной безопасности взятки не дают.

Зато часто ли такое происходит?

Конечно, самолеты сейчас угоняют во всем мире частенько — и на борту каждого, заметьте, по сотне, а то и две пассажиров. Но автомобилей пока угоняют все же больше. И мои коллеги из отдела по розыску угнанных машин буквально с ног сбиваются. А я вот год работаю в своем отделе, и схватиться грудь грудью с воздушными пиратами еще не довелось. Но звучит-то красиво — отдел по борьбе с воздушным терроризмом! Все прямо глаза закатывают от ужаса и волнения, когда я небрежно сообщаю, кто я. И засыпают вопросами — как я не боюсь, да сколько раз рисковал жизнью, скольких террористов поймал, ну и всякую другую ерунду, которую могут спрашивать только дураки. Не могу же я разочаровывать их — и, уж будьте спокойны, не скуплюсь на всякие жуткие истории. Если бы подытожить мои рассказы, то получится, что, не будь меня — Джона Леруа, уже давно не только наш, но и вообще весь мировой гражданский воздушный флот находился бы в руках террористов.

Конечно, всякая медаль имеет свою оборотную сторону. Заставляют тренироваться. И еще как! Семь потов сойдет. Но я парень здоровый: у меня «черный пояс» — третий дан по дзю-до, второй дан по каратэ, я был чемпионом города по боксу и не последний в саватте. Рост — сто девяносто, вес — девяносто пять. А стреляю из пистолетов любых марок, как цирковой артист. Кстати, когда закончил службу в армии, я два года в цирке и выступал, правда, не как стрелок, а как гимнаст. Паршивая работа!

Хорошо, что взяли в полицию. В первый день начальник мне прямо сказал:

— Физические данные, подготовка — лучше не сыщешь, а вот по части нравственности тебе до ангелов далековато.

Я говорю:

— Так ведь самолетами придется летать, не крылышками помахивать.

— Ах, ты к тому же и остряк, — говорит начальник и отпускает.

И вот я начал летать. Такая служба. Летать, а в случае если захватят лайнер, погрозить гадким мальчикам пальцем и поставить их в угол. Между тем гадкие мальчики, насколько я знаю по рассказам коллег, бывших в деле, по газетам и закрытым сводкам, шуток не понимают, они начисто лишены чувства юмора, а заодно и чувства милосердия. И стараются таких, как мы, мешающих им работать, отправить туда, где я, вопреки мнению моего начальника, как раз могу очень быстро превратиться в ангелочка.

Ну да ладно, есть среди моих коллег потери, но я — то жив, а это главное.

А теперь я вам скажу кое-что, чему поверить трудно. Да, да. За год, что прослужил в отделе по борьбе с воздушным терроризмом, я с воздушными преступниками только на газетных страницах да на киноэкране и встречался! Но не успел перейти в другой отдел, как чуть не сразу же встреча состоялась. Да еще какая, так что еле ноги унес. Ох…

Расскажу.

Вызывает меня начальник и спрашивает:

— Леруа, сколько было пассажиров в этом рейсе?

— Каком? — спрашиваю.

— Из которого ты только что вернулся.

— Не знаю, человек сто пятьдесят, — пожимаю плечами.

— А точнее?

Молчу.

— А кто сидел перед тобой?

— Старик какой-то, — мямлю, — наверное, бизнесмен.

— Бизнесмен? Старик? — хмыкает начальник. — Это был чемпион Аргентины по плаванию. Ну, а сзади?

Молчу.

— Не знаешь, — констатирует начальник. — Отвечу, почему. Потому что, кроме своей соседки, ты вообще ничего не видел. Тихо! Тихо! Тихо! Не оправдывайся. Словом, так: не годишься ты для нашей работы, не только из-за этого последнего рейса, а вообще. Я давно к тебе присматриваюсь. Но терять тебя тоже неохота — ты же голыми руками с двумя быками справишься…

— Быки самолеты не угоняют, — ворчу.

— Все остришь. Словом, так: переходишь в отдел по борьбе с контрабандой наркотиков. Я давно договорился, а сейчас они торопят — есть срочное дело, и как раз для тебя. Желаю удачи.