— До встречи, — таинственный собеседник встал из-за стола. — Сделай это, посмотри пленку! Без посторонних глаз! — направляясь к выходу.

— Погоди! Это все? Ради этого мы встретились?

— И чем раньше, тем лучше. Сегодня! — Андрей скрылся из виду.

Владислав хотел его остановить и еще поговорить об отце, о том, что произошло тогда. У него было много вопросов. Но что-то подсказывало ему, что этого не следует пока делать. У него еще будет время обо всем расспросить.

— Почему сижу? — вставая на ноги.

Взгляд мужчины упал на сверток, что лежал на столе.

— Пленка, — хватая рукой. — Он просто появился, передал мне это и скрылся. Странно как-то все это.

Владиславович почувствовал какой-то сверлящий взгляд за спиной. Он не понимал, как почувствовал это. И доктор обернулся. Перед ним никого не было, лишь пустой столик и пустая кружка.

— Я помню, что когда только вошел сюда, здесь сидел какой-то мужчина. Седая борода, это единственное, что я запомнил. Да, точно. Черт! Такое чувство, что он наблюдал за мной все это время. Кто это? — ощущая мурашки по своей спине. — А может, никого и не было? — выпрямив плечи. — Может я придумал это. Он чем-то был похож на одного из монахов, как в моем сне, — улыбаясь. — Да, я уж, — выдыхая. — Нужно идти домой, — кашляя. — Кальян, — отмахивая дым. — Он же на спирту, я мог им надышаться. Думаю, это мне привиделось, — выходя на улицу.

Лесневский полез во внутренний карман и достал мятый глянцевый листок бумаги.

— Папа. Я уже начал забывать, — смотря на фотографию. — Ох, еще бы найти фото мамы и сестренки. Где они сейчас? — всматриваясь в лицо отца. — Я начал все забывать. Слишком много времени прошло. Будто та жизнь стала сном, будто я ее выдумал. Ух, — вздыхая. — Ладно.

Да, в прошлом у него была другая жизнь. Он помнил Париж и еще хорошо знал французский язык, вернее еще помнил. Он точно и не знал качество уровня владения этим языком. Он давно им не пользовался, как и не было в этом нужды. Он был ребенком и мало, что помнил о том времени. Он часто вспоминал, что у него была сестра, но он никак не мог вспомнить ее лица. Он уже не помнил и лица матери, как и отца. Владиславович не видел смысла поднимать это на суд общественности. Так доктор постепенно зажил другой, совершенно новой жизнью и уже в Варшаве.

Спустя час, он уже ехал в лифте, который поднимал его к пятому этажу. Прозвенел звонок и, скрипя нижней частью, двери открылись. Обдумывая все события, произошедшие за день, Владислав вышел на лестничную площадку. В его руке был кейс, вторую руку он засунул в карман. Еще мгновенье и ключи от входной двери висели на его указательном пальце. Два поворота в дверном замке, и он уже был дома.

— Ян, как ты себя чувствуешь? — это было первое, что спросил он, отворяя входную дверь.

— Все нормально! — донесся ответ из дальней части дома.

— А ты где?

— Я убегаю, — проскочив мимо отца, парень закрыл входную дверь.

— А учеба? — спросил Владислав, стоя на пороге. — ЯН!

— Я все сделал, — донесся еле слышимый ответ.

Сильный запах одеколона и слишком опрятный вид дали ясно понять, что сын убежал на свидание.

— Ясно, — выдохнул отец и начал снимать обувь. — Маленький чертенок! — сквозь улыбку.

Полупустые комнаты и тишина окружали его. После недавнего переезда с другой квартиры помещение ему казалось еще не обжитым. Владислава радовало новое место и осознание того, что это жилье куплено за очень удачную цену. Он вспомнил дом, который ему пришлось продать, из-за событий, которые он не хотел вспоминать. Он вспоминал, как переехал на окраину города, а спустя не большое время, вместе с сыном, они вновь сменили жилье в центре — на эту квартиру. Это жилье ему казалось созданным дня него и Яна. В комнатах было мало мебели. Пара кроватей и несколько старых комодов, от предыдущих жильцов, не могли заглушить легкое эхо. Он стал ходить по дому и хлопать в ладоши. А после плюхнулся в кресло.

— Ух, — выдохнул он. — Как звенят стены, нужно чем-то завешать их. Грамотами, что ли своими. Ай, нет. Нужно купить пару-тройку картин. Да, точно, так и сделаю. И кафедру бы тоже, да ее нужно подобным обставить. А то как-то одиноко смотрятся стены. Так и сделаю, да, — размышлял мужчина.

Рядом стоял огромный диван и один сервизный шкаф, забитый старой стеклянной утварью. Казалось, что она из времен СССР. Это так же осталось от предыдущих владельцев. И Владислав пока не знал, что с этим делать. Все это, еще не привычное, но ежедневное, постепенно приедаясь, становилось домом. Новым домом.

Доктор приоткрыл кейс и, разгрузив папки, отправился на кухню. Быстро приготовив себе ужин, он плюхнулся в кресло и включил телевизор.

— Зомбоящик! — усмехнулся Лесневский, переключая каналы. — Зомбоканал, зомбоканал, зомбоканал, — проговаривал он, продолжая нажимать кнопки пульта. — О! — воскликнул с улыбкой на лице.

Наконец, доктор остановился на спортивном канале. Шел чемпионат мира по снукеру[1].

— Вот это я понимаю, — сказал он, не отпуская улыбки, развалившись в кресле.

И тут его осенило.

— Пленка!

С неохотой отрываясь от спортивного канала, Владислав подошел к своему кейсу. Достав пакет, он уселся перед телевизором. И вновь мужчина бросив взгляд на экран.

— Так! — на выдохе. — Чего это я, как зомби, уткнулся в ящик? Все внимание на пакет! — и он выключил телевизор.

Доктор попытался развернуть упаковку, но это давалось ему с большим трудом. Вернувшись на кухню, он взял острый нож и вернулся в свое кресло. Аккуратно срезая слой за слоем Владиславович, с трудом разрывая монтажную изолирующую ленту, добрался до содержимого. Внутри лежала круглая черная коробка. Она был перемотана в прозрачную целлофановую пленку. И легко рвалась.

— Может и хорошо, что Ян ушел, — проскочила мысль в его голове. — Не понятно, что тут вообще на пленке. Может какие-то зверства? Или вообще ничего. И какое это окажет влияние на еще неокрепшую подростковую психику? Если что-то гадкое? Странный этот тип, Андрей. Посмотрим что в нутрии.

Размотав пленку на коробке без опознавательных знаков, мужчина попытался открыть ее. Но это ему так просто не удавалось. Владислав взял нож и подцепил им с нескольких сторон. Пластиковый футляр начал крошиться. Доктор прижал коробку к себе и попытался прокрутить ее еще раз. Наконец, пластиковый футляр заскрипел и сдвинулся в сторону.

— Боже! — рассматривая содержимое. — Действительно шестнадцатимиллиметровая, не думал, что она такая большая. Никогда не держал подобного в руках. Раритет, — осматривая ее со всех сторон. — Сухая, без плесени. Хорошо сохранилась.

Сердце его от волнения заколотилось в груди, а дыхание участилось. Доктор ощутил большой интерес. Он стал внимательно рассматривать каждый сантиметр поверхности пленки.

— Так, а что это за отметины, — нащупав, что-то пальцами.

Лесневский пододвинул светильник ближе. На бобине виднелась бирка. Она плохо читалась, и он развернул лампу.

— Невероятно! — выдыхая. — Корпорация? Совершенно секретно! Что же на этой пленке?

[1] Снукер — разновидность бильярдной лузной игры.

Приклеенный бумажный прямоугольник содержал надписи на французском языке: „Собственность корпорации М. Психиатрическая больница „Феникс“. Запись пациента № 3964-HA-7192-VP“. Второй надписью был гриф: „Совершенно секретно!“.

— Корпорация М? Интересно. Интересно, а подойдет ли она к тому проектору? — задумался Владислав. — Где же я его видел? — он бросил взгляд в сторону коридора.

Ушло около часа на поиски и выгрузку хлама из двух стенных шкафов в прихожей и трех верхних стеллажей, скрытых под потолочными перекладинами. Когда доктор перебирал их содержимое, ему постоянно мешала огромная люстра, стилизованная под хрусталь. Она имела еще хороший антикварный вид и была в рабочем состоянии. Однако пыли на ней было не мало. Спустя еще какое-то время нашлись: старая одежда, гирлянды — килограмм так двадцать, старые газеты девяностых и двухтысячных годов такого веса, одна печатная машинка, две настольные лампы, пять пыльных подушек и наконец — старый проектор.