— Клянусь Богом. Но мне так чертовски жаль.

— Кол — Джек открутил крышку бутылки на стене и сказал: — Ливви — огромная заноза в заднице, но она взрослая. Она может делать все, что захочет.

Я все еще был шокирован тем, что он с пониманием отнесся ко всему этому. Мы посидели там несколько минут, просто попивая пиво, а потом я подумал: какого черта. Я старался говорить небрежно.

— Итак, каким был этот ее бывший парень?

Джек начал смеяться.

— О, Боже мой, ты такой очаровательный, что мне хочется ущипнуть тебя за гребаные щеки. Посмотри на себя, такой неуверенный в себе из-за бывшего.

— Я не чувствую себя неуверенно из-за бывшего, ты дерьмо. Мне просто любопытно.

— Конечно. Ладно. — Он изобразил свою глупую маленькую полуулыбку, явно не веря мне. — Никто на самом деле не знает, что случилось с этим чуваком. Она встретила его сразу после того, как переехала в Чикаго, и безумно влюбилась, как настоящая Оливия. Переехала к нему примерно через три месяца после того, как они начали встречаться.

Я ненавидел его.

— Я думаю, он был достаточно мил. Они казались хорошими вместе в те несколько раз, когда я приходил, но опять же, я в основном просто разговаривал с парнем о пиве.

— Конечно, ты это делал.

Он коротко рассмеялся и сделал глоток. Затем он сказал:

— Ливви думала, что они собираются пожениться. Я разговаривал с ней за несколько месяцев до того, как она вернулась, и она была очень взволнована, потому что он работал над каким-то секретным проектом с одним из ее коллег. Она думала, что это было целое грандиозное предложение, что, возможно, они планировали какое-то эпическое романтическое событие, которое должно было произойти в ее офисе .

Дерьмо. Она сказала Мистеру Неправильный Номер, что она была спокойна за то, что ее парень работал над чем-то с ее коллегой, а потом он изменил ей.

Ой.

— В следующий раз, когда я разговаривал с ней, она позвонила и сказала, что ее дом сгорел и ей нужно где-то остановиться. Так что… твоя догадка так же хороша, как и моя.

Бедная Лив. Я имею в виду, конечно, я был рад, что она не оказалась с этим придурком, но это, должно быть, было больно, ждать предложение, когда на самом деле тебе изменяют.

— Каким он был?

— Чертовски милым, черт возьми, как и ты. — Он покачал головой. — Я не думаю, что когда-либо видел тебя таким неуверенным в себе за всю жизнь. Просто будь собой, солнышко, и она будет любить тебя так же сильно, как и я.

Я начал смеяться.

— Ты такой придурок.

Он ухмыльнулся, прежде чем сказать:

— Тебе не о чем беспокоиться. У него была борода, плохие волосы и дерьмовый вкус в музыке.

Почему это заставило меня почувствовать себя лучше — кем я был, четырнадцатилетним мальчиком?

— Что он слушал?

— У него был плейлист Фелстона на Spotify.

— Фелстон? — Я скорчил гримасу — мы ненавидели это дерьмо. — Какая киска.

Оливия

Следующие пару недель прошли в странной, незапланированной рутине. Я заполняла заявления о приеме на работу и писала скучные описания машин, пока Колин ходил на работу, а потом Колин звонил по дороге домой, чтобы узнать, не нужно ли мне чего-нибудь. Я всегда что-нибудь придумывала: еду, мешки для мусора — просто для того, чтобы он навестил меня.

И он это делал.

Каждый вечер он приходил ко мне домой, ослаблял галстук тем способом, который мне нравился, и проводил вечер, болтая со мной. Мы вместе ели, вместе смотрели телевизор и использовали тела друг друга самым восхитительным образом. Как по маслу, он собрал свои вещи около полуночи и возвращался к себе, даже не настаивая на том, чтобы остаться на ночь.

Это было идеально.

Если бы не тот факт, что я была в ужасе от того, что он разобьет мне сердце, я бы сказала, что отношения с ним были настолько близки к идеалу, насколько это вообще возможно.

Однажды днем, после того как он рано ушел с работы, я сидела с ним на балконе, мы оба читали, пока угроза осени охлаждала воздух, когда зазвонил мой телефон. Я не знала номер, но все равно взяла трубку и сказала:

— Алло?

— Привет, это Оливия Маршалл?

Я взглянула на Колина и встала, чтобы войти внутрь. Последнее, что мне было нужно, это чтобы он услышал, как мне звонят по поводу овердрафта или чего-то в этом роде, хотя я был почти уверен, что мой счет все еще в посредственном состоянии.

— Это я.

— Привет. Это Елена Ригли, редактор журнала Женская ярость.

Я открыла дверь и вошла внутрь, стараясь казаться невозмутимой. Но этот журнал был моим любимым; он был похож на People в сочетании с Teen Vogue в сочетании с McSweeney's. Мне удалось обрести голос и произнести бодрое

— Привет.

— Я получила ваше заявление на должность автора. У вас есть время поговорить?

Я подошла к одному из стульев и села, боясь перенервничать.

— Конечно.

— Я буду честна с тобой. Я получила ваше заявление, потому что рекрутинг собирался передать его редактору контента, но потом они прочитали о пожаре. Эта история на самом деле выбила меня из колеи, и я провалилась в кроличью нору, пытаясь найти информацию о тебе.

— Черт. — Черт возьми. Я только что наговорила дерьма потенциальному работодателю. — Я имею в виду, эм…

— Нет, это совершенно правильный ответ. — Она смеялась, так что я выдохнула. — Я должна спросить, Оливия, есть ли у вас чувство юмора по поводу этих вещей или это больные темы.

— Я определенно могу посмеяться над собой. Могу я спросить, почему спрашиваете?

— Конечно. Но я не хочу вас обидеть, поэтому, пожалуйста, скажите, если это так.

— Хорошо. — Я была заинтригована.

— Раньше у нас была колонка советов под названием — Спроси Эбби —. Это было очень популярно, потому что Эбби была немного стервозной, но в то же время веселой и хорошо давала советы.

— Я помню, — сказала я. — Мне нравилось это читать.

Колин открыл дверь и вошел внутрь, неся мою книгу вместе со своей.

— Вы читали это? Потрясающе. — Ее голос звучал счастливо, и это обнадеживало. — Она ушла, и мы пытались выяснить, что с этим делать. Все дело было в ее голосе и ее личности, поэтому мы не хотели просто ставить на ее место кого-то другого.

— В этом есть смысл. — Я старалась не волноваться, потому что это не могло быть так, как звучало, верно?

— Но когда я прочитала о пожаре и затопленном общежитии, я подумала: как было бы весело иметь консультанта-обозревателя, который на бумаге выглядит как полный хаос?

Я не обиделась, и эта идея была немного забавной.

— Я также получила подсказку, что вы были автором 402 мам, которая, кстати, была действительно отличной колонкой.

Я хотела сказать спасибо, но, вероятно, мне не разрешили, поэтому я издала уклончивый звук.

— К счастью, я училась в колледже с Глендой Бадд из «Таймс», так что я смогла позвонить ей и покопаться…

О, Боже мой, она разговаривала с Глендой.

— И хотя она не могла подтвердить историю с 402 мамой, она смогла сказать мне, что писательница всегда соблюдала свои сроки, выполняла образцовую работу и была восхитительна. Гленде было грустно видеть, как она уходит.

— Она так сказала?

— Она это сделала. Сейчас. — Она откашлялась. — Как вы относитесь к тому, чтобы смириться со своим невезением? Сделать это своей силой?

Колин жестом показал, что собирается уходить, но я покачала головой. Я хотела рассказать ему все об этом, когда закончу.

— Ты можешь остаться еще на пять минут, — прошептала я.

Он выглядел удивленным и сказал:

— Конечно.

Он подошел к дивану и сел, схватив пульт, как будто он был дома, в своей квартире.

Я сказала:

— Я провела всю свою жизнь, смеясь над собой и своим невезением, Елена; это своего рода мое любимое занятие.

Она начала говорить, устраивать мозговой штурм, и мы просто поладили. В отличие от 402 Mom, это означало бы извлечь выгоду из того, кем я была, добавив в колонку мои собственные нелепые анекдоты. Мы проговорили час, прежде чем она спросила, могу ли я прийти на следующий день для официального собеседования.