Он взглянул на часы.

— Пять минут одиннадцатого.

— О, так поздно.

— У тебя завтра важный день. — Колин выключил телевизор. — Тебе нужно хорошенько выспаться.

Я поднялась на ноги.

— Могу я одолжить что-нибудь для сна? Мне сейчас не хочется возвращаться к себе домой.

— Конечно, — сказал он, схватив меня за руку и потянув за собой в спальню.

Это было странно — заходить с ним в комнату Колина. Я много раз бывала там одна, но следовать за его высоким телом через дверной проем внутрь его логова было совершенно новым опытом.

Он нажал на настенный выключатель, и зажглись прикроватные лампы, наполнив комнату теплым светом. Блин, мне понравилась его комната. Она была изящной и современной, но в ней все еще было то уютное ощущение, от которого хотелось свернуться калачиком под тяжелым одеялом и смотреть фильмы весь день.

— Ты хочешь настоящую пижаму, — спросил он, выдвигая ящик, — или предпочитаешь футболку?

— Серьезно, посмотри на свои вещи. — Я подошла к нему и заглянула через его плечо на одежду, аккуратно сложенную в его комоде. — Такое внимание к деталям непристойно.

— Я покажу тебе непристойность, — пробормотал он, протягивая мне футболку. — Это подойдет?

Я кивнула и взяла ее, внезапно занервничав.

Но прежде чем я успела обдумать это, зазвонил его телефон. Он вытащил его из кармана, взглянул на дисплей и сказал, как будто спрашивал разрешения ответить:

— Это моя сестра.

— Ответь.

Он поднес телефон к уху.

— Привет, Джилл. Что случилось?

По какой-то причине я находила его дружбу с сестрой очаровательной.

Он сказал:

— О, да. Давай я дам тебе его номер.

Колин вышел на кухню, так что я потратила время, чтобы переодеться в его рубашку и украсть пару толстых носков из его верхнего ящика. Я не была уверена, спал ли он на определенной стороне кровати или нет, но я откинула одеяло и забралась на левую сторону кровати.

— Просто позвони ему и скажи, что есть вибрация в шинах, и он позаботится об этом.

Он вернулся в спальню, и выражение его лица изменилось, когда он увидел меня в своей постели.

— Я не могу говорить, Джилл. Мне пора.

Он повесил трубку и бросил телефон на скамейку в ногах кровати.

— Я буду ужасным человеком, если скажу тебе, что фантазировал именно об этом, когда ты еще жила здесь?

Это сделало меня странно счастливой.

— Нет, ты этого не делал.

— Клянусь Богом. — Он стянул свитер через голову и бросил его в корзину, затем потянулся к своему ремню, ухмыляясь мне, когда расстегнул, расстегнул молнию и позволил брюкам упасть на пол, снимая их. — Как только ты сказала мне, что спала в моей комнате, я не мог избавиться от мысли о тебе в моей постели. Я представлял, как обнаружу тебя здесь крепко спящей…

— И…? — Я перекатилась на бок и подперла голову рукой.

— И я бы разбудил тебя, но ты была бы в середине очень неприятного сна.

— Конечно, ты бы так и сделал. — Я была одержима мыслью о том, что он фантазирует обо мне. — Ты маленький извращенец. Бьюсь об заклад, в твоих фантазиях я думала, что ты был частью сна, верно? Так что я повалила тебя на кровать…?

Его зубы блеснули.

— Что-то в этом роде.

— Почему ты не сказал мне об этом прошлой ночью, когда я умоляла?

— Ты спрашивала о том, что было до того, как ты вернулась. — Вместо того, чтобы залезть на меня сверху, как я ожидала и хотела, Колин бросил штаны на стул, забрался под одеяло рядом со мной и выключил лампу.

Это было так… привычно. Ритуально. Мне казалось, что мы были парой, забирающейся в постель, как и каждую вторую ночь. Он повернулся ко мне и сказал:

— Ты собираешься выключить эту лампу или как, Маршалл?

— Сейчас. — Я выключила лампу, погрузив комнату в полную темноту.

— Намного лучше, — выдохнул он, его тело придвинулось ближе, когда он натянул одеяло на нас. Тяжелое одеяло окутало нас, и я почувствовала, как из моих легких выкачали воздух, потому что в одну минуту я была в порядке, а в следующую его руки обхватили мои щеки, и он осыпал мое лицо нежнейшими поцелуями.

Легкие как перышко, благоговейные и милые. Я посмотрела ему в лицо, в глаза, которые я все еще могла видеть в темноте, и почувствовала тепло. Не жар сексуальной потребности — это не было ново ни для кого из нас, — но настоящее тепло, почти как если бы он действительно заботился обо мне.

Я сделала глубокий вдох и ждала, когда начнется паника, но я думаю, мое тело — мозг, сердце, легкие, нервная система, все это — знало, что Колин безопасен, и медленно опускало защитную стену, которую я тщательно воздвигла. Я расслабилась на мягкой постели, каждый мускул моего тела таял на его идеальных льняных простынях, когда он буквально заставлял меня дрожать.

Его губы прижались к моим, и я позволила своим пальцам скользнуть по его мускулистым плечам, но вместо безумно интенсивных поцелуев, в которых я хорошо разбиралась, тех, которые заставляли меня стонать ему в рот, он дарил мне медленные, протяжные и горячие. Артистизм с широко открытым ртом, от которого у меня сводило пальцы на ногах и кружилась голова, прежде чем он начал посасывать и покусывать, облизывая мои губы, прежде чем спуститься по шее и двинуться вниз.

Я потерялась в дрожащих вздохах, когда он боготворил каждую частичку меня своим ртом и руками. Темнота обострила другие мои чувства, и я чувствовала все интенсивнее. Его губы на моей коже, его дыхание на моей плоти, тепло его сильных пальцев, когда они заставляли меня задыхаться от желания. Он творил свою медленную магию снова и снова, наращивая ее снова и снова, пока я не подумал, что его полное безумие убьет меня.

— Колин. — Я была не из тех, кто умоляет, но я бы сделала это, если бы пришлось. — Давай же.

— Такая нетерпеливая, — прорычал он, двигаясь обратно вверх по моему телу. И когда он навис надо мной, я почувствовала головокружение, просто глядя на него. Сквозь темноту я могла видеть желание под тяжелыми веками на его ухмыляющемся лице, и у меня перехватило дыхание.

Потому что прекрасный Колин Бек, у которого все было идеально, выглядел так, как будто он никогда ничего не хотел больше, чем хотел меня в тот момент. Его волосы торчали из-за моих рук, его ноздри раздувались, глаза горели, и в этот момент я поняла, что полностью принадлежу ему.

Его пальцы переплелись с моими, и он опустил их вниз, так что наши соприкасающиеся руки лежали на подушке, по одной с каждой стороны моей головы. Он наклонился и поцеловал меня долгим, глубоким поцелуем, который говорил о вещах более сильных, чем страсть.

— Колин. — Я выдохнула его имя и хотела сказать ему, но затем он скользнул внутрь меня, сжимая свои пальцы вокруг моих, когда двигался, и разрушил мою способность формировать связные слова. Мои пальцы схватили его, сжимая, когда он продолжил полностью уничтожать все оставшиеся у меня сомнения в том, что я безумно влюблена в него.

5 утра.

Это было нелепое время суток для бодрствования. Колин еще даже не проснулся, а он каждый день бегал в половине шестого, как психопат, так что было абсурдно, что я встала. Но я была так взволнована началом своего первого дня в журнале, что не могла уснуть ни на секунду.

И я была рада провести несколько минут наедине без него.

Каждый раз, когда я брала телефон, чтобы отправить сообщение Мистеру Неправильный Номер после нашего ужина в Fleming`s, я действительно не знала, что сказать, и я все испортила. Мы не встречались или что-то в этом роде, так что казалось странно эгоистичным посылать странные сообщения о расставании, особенно когда он вроде как делал это, появляясь исчезая больше раз, чем я могла сосчитать.

Но мне нужно было это сделать.

Мне нужно было быть официально свободной и ясной, потому что, помоги мне Бог, я была по уши влюблена в Колина. Я пыталась защитить свое сердце и не дать этому случиться, но это было бесполезно. Прошлой ночью я несколько часов пролежала в постели, пытаясь объяснить свои эмоции, прежде чем, наконец, поняла, что все это были мысли и слова.