Когда же наконец христиане проснутся? Когда первоосновы их веры выведут их из оцепенения и подвигнут к осознанию их ответственности? Когда они покинут здание из мертвых камней и присоединятся к Нему для возведения более благородного храма из честности и добродетели во славу Бога? КОГДА?

Искренне ваш

М.П.Х.

Дорогие друзья!

Иерусалим представляет особый интерес для обычного христианина. Библейская страна мало изменилась за последние два тысячелетия. Пастухи все так же пасут на холмах стада, как они это делали, когда Пастырь людей ходил по этой земле, а караваны выходят из городских ворот, держа путь в Дамаск или Аравию. Все так же приходят за водой к колодцам люди и кочующие бедуины в беспорядке ставят свои шатры, похожие на огромные черные паучьи сети, разбросанные среди диких цветов Святой земли.

В Иерусалиме очень много оживленных улиц, и большинство из них ступенчатые. Выглядит это примерно так: через каждые 1,5–2 м поперек всей улицы проходит ступень, выложенная булыжниками, из которых вы не найдете и двух равной высоты. (Это, естественно, чрезвычайно усиливает удовольствие от пеших прогулок!) Подобное устройство улиц неизбежно и обусловлено топографией города, который построен на четырех холмах. И куда бы мы ни направлялись, нам приходилось или подниматься вверх по одной улице, или спускаться вниз по другой.

Повсюду прошлое и настоящее, казалось, смешивались настолько сильно, что мы нисколько бы не удивились, увидев самого Учителя с небольшой группой учеников, бродящего среди холмов. Неподалеку от города находится старый колодец волхвов, где, как гласит легенда, три мудреца с Востока поили своих верблюдов. В колодце все еще есть вода, о чем свидетельствуют многочисленные борозды в древних камнях, оставленные веревкой, к которой привязывали ведра.

Автомобиль в Иерусалиме кажется удивительно неуместным. Не раз можно было наблюдать, как несколько таких расхлябанных представителей западного прогресса с грохотом проезжают по местной дороге, не осмеливаясь заехать далеко в глубь города. Единственным транспортным средством, которое отваживалось курсировать по узким, извилистым улочкам, были огромные, неторопливо выступающие верблюды или маленькие ослики, столь тяжело нагруженные, что из-под объемной поклажи видны были только четыре коротких ножки и два длинных уха.

Многие улицы настолько узки, что, расставив в стороны руки, можно кончиками пальцев одновременно коснуться противоположных стен, а поворотов и не сосчитать; боковые улицы большей частью кончаются неожиданным тупиком или круто поворачивают обратно. Без местного проводника путешественник просто теряется, но даже с проводником он зачастую безнадежно запутывается в извилистом лабиринте тесных улочек с арками из искусственного мрамора вверху и шероховатым неровным булыжником внизу.

Но более всего остального меня поразил жуткий упадок, царящий вокруг Иерусалима. Никогда прежде я не видел таких бесплодных пустошей, каменистых, продуваемых всеми ветрами, и несчастных. Глядя на них, можно было подумать, что миллионы каторжников тысячелетиями разбивали валуны в щебень, а затем укладывали его ровным слоем на все свободные участки поверхности земли. Пейзаж дополняют торчащие повсюду скалы — унылые скалы, изогнувшиеся в страшной агонии, так что у каждого, кто их видит, создается впечатление, что он стал свидетелем последствий проявления ярости богов.

Как я слышал, в некоторых районах Святой земли почвы тучные и плодородные, что, безусловно, не относится к окрестностям Иерусалима. В этой части страны все, что не представляет сплошной гранит, кажется превратившимся под лучами палящего солнца в природный кирпич. Старые строения очень похожи на здания испанской миссии в Калифорнии. Они построены из самана* или чего-то наподобие, и зачастую очень трудно определить, где кончаются дома и начинается ландшафт.

Но, несмотря на выжженную, пересохшую землю, рынки в Иерусалиме завалены фруктами и овощами. Там я впервые увидел самую замечательную в мире кочанную и цветную капусту, а также репу. Хотя полностью тайну их происхождения мне так и не удалось раскрыть, разгадка, возможно, кроется в чрезвычайно интенсивном использовании тех небольших площадей между скалами, где можно разводить сады и огороды.

В овощах и фруктах более всего, пожалуй, удивляет их бьющая в глаза чистота. И хотя это отнюдь не относится ко всем сферам жизни, но что касается рынка, то здесь каждая репа вычищена и отмыта до блеска, кочаны капусты в идеальном состоянии, а на цветной капусте вы не найдете ни крупицы земли или чего-то постороннего.

Самым знаменитым фруктом в Святой земле бесспорно является апельсин, равный по размеру нашему грейпфруту и обладающий непревзойденным ароматом. Местные жители продают их по три штуки за двадцать пять центов. Тут, однако, есть одна маленькая хитрость, ибо, если такой апельсин очистить от кожуры, он сразу же уменьшится до размера среднего калифорнийского апельсина.

Наняв себе в проводники вполне интеллигентного вида мусульманина, я приступил к наблюдениям и, пройдя по извилистой сводчатой улице, оказался у горы Мориа и Омаровой мечети. Синий купол мечети виден из любой точки Иерусалима; сама мечеть, стоящая неподалеку от городской стены, фасадом обращена к Масличной горе и отделена от нее Иосафатовой долиной.

Куббет эль Шакхра, Купол скалы, — священное место для евреев, христиан и мусульман. Огромный камень, Харам эль Шериф, находится внутри мечети и предположительно представлял собой библейское гумно Аравнаха, иевузита*. Как нам рассказали, его купил Давид за пятьдесят серебряных шекелей.

Гора Мориа первоначально была острым горным кряжем, и зодчие, назначенные Соломоном для постройки храма, сказали, что было бы разумнее выбрать для этого какой-нибудь другой холм, но Соломон, памятуя о его древних священных традициях, настоял, чтобы именно гора Мориа стала местом возведения храма. Однако вначале потребовалось преобразовать холм в искусственное плато, обнести его стеной и вымостить гранитом, чтобы строительство храма вообще оказалось возможным. Древние историки полагают, что соорудить основание храма было гораздо труднее, чем построить сам храм.

Раз за разом храм разрушали до основания, которое оставалось неповрежденным; на нем-то мусульмане и построили свою мечеть, поскольку оно, согласно ветхозаветной истории, считалось священным, а многие части Ветхого Завета они вобрали в свою религию.

Подчинившись правилу снимать при входе в мечеть обувь или надевать поверх нее парусиновые чехлы, мы вошли внутрь. В центре мечети мы увидели вышедший на поверхность большой кусок обнаженной породы, обнесенный низким заграждением. Размеры этого огромного плоского камня по самой грубой оценке составляют около 18 м в длину и 15 м в ширину, а толщина колеблется от 1,5 до 2 м. В древности там находилось гумно, на котором царь Соломон установил постоянный алтарь своего храма. Ныне этот камень носит название камня Мории. Франкмасонам он известен как Чело скалы, а мусульмане называют его Куполом скалы. На этом самом месте патриарх Авраам собирался принести своего сына Исаака в жертву Господу.

По лестнице с низким сводом мы спустились в находящуюся под скалой пещеру, которая имеет вид неотделанного помещения с покатым потолком, образованным нижней поверхностью скалы Мории. В потолке мы обнаружили дыру около 30 см в диаметре, которая служит входом в канал, идущий вертикально вверх и проходящий через центр скалы. Наш талантливый гид объяснил нам, что через это отверстие ангел вытащил тело Мухаммеда.

Справа в потолке есть большая полукруглая вмятина, оставленная головой Мухаммеда. Легенда гласит, что однажды в этом месте Мухаммед, стоя на коленях, молился, когда его неожиданно прервали, и он, забыв о низком потолке, быстро вскочил на ноги и разбил бы себе голову о камень, если бы скала, в знак высокого к нему уважения, не подалась бы назад, получив лишь полукруглую вмятину около 76 см шириной. Все это, надо заметить, проводник рассказывал нам на полном серьезе.