Гуляя по пляжу, два политика увидели мальчиков, ловивших крабов. Пойманных крабов мальчики складывали в ведро.

Один из политиков подошел к мальчикам и спросил:

— Почему вы не прикроете ведро? А что, если крабы начнут расползаться?

— Не беспокойтесь, мистер, — ответил один из мальчиков. — Крабы — как политики: когда один из них пытается выползти наверх, остальные стаскивают его вниз!

Поскольку во многих областях страны, и в частности в Гуджарате, к власти пришла партия Индиры Ганди, проигравшие политики пытаются найти себе хоть какое-нибудь оправдание. И поскольку и Индира, и правительство Гуджарата симпатизируют мне… Первый министр Гуджарата Соланки два дня назад объявил о своем намерении предоставить мне землю и пригласить меня в Катч, и слабая оппозиция не сможет его удержать.

Те шестеро сразу же кинулись к Индире. Видя решительность первого министра, они отправились в Дели. Но Индира и сама хочет, чтобы я приехал в Катч. Она понимает, какую пользу это может принести провинции. Она понимает, что Катч может преобразиться.

Так что передайте жителям Катча, что горстка противников, которых можно пересчитать по пальцам, не сможет мне помешать. И я собираюсь в путь.

А эти глупые политики, что они могут сделать? Я могу находиться в любой точке Индии — это мое право от рождения, и никто не может мне помешать. В любой другой стране мне легко помешать, но в Индии я вправе поехать куда угодно. Это свобода, гарантированная индийской конституцией, — свобода передвижения. И, конечно, никто не может запретить людям приезжать ко мне, навещать меня там, где я нахожусь. Где бы я ни оказался, со мной будет весь мой мир.

Гектор, умалишенный, решился на пересадку мозга. Он отправился в больницу, где ему предложили на выбор мозг архитектора стоимостью пятьдесят долларов или мозг политика за десять тысяч.

— Неужели мозг политика настолько лучше мозга архитектора? — спросил Гектор.

— Вовсе нет, — ответил врач. — Просто им еще ни разу не пользовались!

Эти глупцы не могут мне помешать, и я в самом деле рад, что они бросили мне вызов! Поездка в Катч будет прекрасным путешествием, они наполнят его приключениями. Их мало, но они поднимают столько пыли, что в этом дыму и пыли, может быть, им кажется, что их так много. Они создают так лшого шума, что могут обмануться собственным же шумом. Политики пьянеют от власти, денег и престижа; они теряют ясность видения.

Навин Мехта приехал из Катча. С ним его друзья и многие другие люди из Катча стали приезжать сюда, чтобы посмотреть на ашрам. И всем им жаль, что из-за Морарджи Десаи мы не приехали в Катч еще два года назад, как мы планировали. Он плел такие интриги, что я счел за лучшее подождать, прекрасно понимая, что этому человеку долго не продержаться. Он стал премьер-министром Индии по чистой случайности, не имея ни соответствующих заслуг, ни способностей. Но иногда такое тоже может произойти — вот и произошло.

Он притворяется последователем Ганди, поборником истины, но все его действия абсолютно противоправны. Он пытался убедить военных мне помешать, заявив, что мой приезд в Катч представляет угрозу для национальной безопасности. А когда военные говорят об угрозе национальной безопасности, передвигаться становится очень сложно. Сейчас, когда подняты все документы, выяснилось, что у военных не было никаких возражений. Все это сплошная ложь, все было сфабриковано. Он сделал заявление от лица военных, в то время как сами военные молчали. Возможно, Морарджи просто убедил их молчать, пока он нагнетал атмосферу истерии вокруг угрозы национальной безопасности.

И теперь эта кучка людей снова взялась за старое. Снова поднят вопрос о национальной безопасности. И эти люди поднимают такой шум, что он, наверное, их самих обманывает.

Поздней ночью из бара выходит пьяный. Дорога безлюдна, но в темноте он умудряется налететь на фонарный столб. Он делает несколько шагов назад, затем ковыляет вперед и снова врезается головой в тот же столб. Он отступает, шатаясь, устремляется вперед и опять набредает на столб.

— О господи! — восклицает он. — Я заблудился в непроходимом лесу!

Еще несколько пандитов, ученых, святых и махатм также пытаются настроить людей против меня, что вполне естественно и понятно. Эти люди боятся: речь идет об их кровных интересах. Всю жизнь они потратили на переливание из пустого в порожнее — это стало их профессией. Теперь они эксплуатируют других и разрушают их жизнь.

Мое присутствие обязательно и неизбежно привлечет в коммуну многих из числа их последователей — вот чего они боятся. Поэтому джайнские муни, индуистские монахи и другие священники и учителя забеспокоились.

Один профессор отправился в морской круиз на небольшом судне.

Как-то вечером он поднимается на палубу и видит там старого моряка, знакомится с ним и начинает расспрашивать:

— Эй, старик, а ты что-нибудь знаешь об океанографии?

Старый морской волк отвечает, мол, ничего не знаю. Профессор бьет себя по голове:

— Двадцать пять лет насмарку! Ты плаваешь по морям и даже не знаешь, что такое океанография.

На следующий день профессор подходит к старику и говорит:

— Слушай, старик, а ты что-нибудь знаешь о метеорологии?

Старик только пожимает плечами.

— Полжизни коту под хвост! — кричит профессор.

На третий день профессор опять идет на палубу, подходит к старику и опять начинает спрашивать:

— Старик, старик, а ты что-нибудь знаешь об астрономии?

— Это еще зачем? — отвечает старый моряк.

— Ходить по морям, держать курс по звездам, и ничего не знать об астрономии? Ну что же ты, старик, почти вся жизнь зазря!

На следующую ночь начинается буря. Старый моряк бежит к профессору и кричит:

— Эй, профессор, а ты знаешь, что такое плавология?

— Не-е-ет, что-то не слыхал. А что это такое?

— Я к тому, что ты плавать-то умеешь?

— Ой, батюшки, не-е-ет!

— А жаль! Днище-то пробило! Вся твоя жизнь коту под хвост — и не почти, а вся, профессор!

Политики свою жизнь тратят впустую. Они ничего не знают об истине. Поэтому они боятся: если приду я и начну говорить людям о простой правде жизни, весь их бизнес окажется под угрозой.

И у меня не так много собственных газет. В сущности, ни одной. Газетчики приходили к нам и просили денег: «Если вы дадите нам денег, мы будем писать о вас только хорошее». Я ответил: «Мы никому не дадим ни гроша. Пишите что угодно! Это мой способ донести до людей мое послание».

Им платят священники, предприниматели, богачи, муни — им платили всегда! Нам теперь хорошо известно, что им платили за всякую прокламацию против меня. Но что они могут сказать?

Несколько дней назад в Катч отправилась моя секретарь. Вокруг нее собрались тысячи людей, которые спрашивали: «Когда приедет Ошо? Мы готовы его принять». Ни единого голоса против! Но газеты могут — по крайней мере, за пределами Катча — создать в умах людей впечатление, будто против меня весь Катч.

Весь Катч на моей стороне! И вы увидите — когда мы туда прибудем, вы увидите: нас будет встречать весь Катч!

Александр Македонский, Юлий Цезарь и Наполеон наблюдают парад войск в Москве. Александр глаз не может оторвать от танков.

— С такими колесницами я бы завоевал всю Азию! — говорит он.

Цезарь приглядывается к баллистическим ракетам:

— С такими стрелами я бы стал властелином всего мира!

Наполеон, на секунду оторвавшись от чтения «Правды», восклицает:

— С такой газетой никто и никогда не услышал бы о Ватерлоо!

Третий вопрос

Ни Диоген, ни Диогениус, ни Дионисий. Это был Диораджниш!

Четвертый вопрос