Кажется, ты ошибся компанией! Это место не для тебя. Уноси отсюда ноги как можно скорее, потому что за «более зрелым отвердевшим умом» сюда стоило приходить в последнюю очередь. Мы разрушаем умы! Мы не делаем их более зрелыми.

Не стоило приходить сюда в поисках вдохновения. Мы не верим во вдохновение. За этим красивым словом скрывается простое подражание. Я противник любого рода подражания, противник вдохновения. Вы не должны черпать его во мне, вы должны меня понимать. Вдохновение — это гипнотическое состояние: вы попадаете под гипноз. Харизматическая личность может оказать сильное воздействие, и вы станете рабами. В такой ситуации нет ничего хорошего.

Вы также хотите, чтобы ваш ум был универсальным. Ум вообще не может быть универсальным. Именно ум и не дает вам стать универсальным.

Но ты, должно быть, изучал какую-то эзотерическую и оккультную чушь, поэтому и говоришь об «уровнях чувственного, ментального и духовного мышления».

Мы против мышления! О каких уровнях ты говоришь? Мы против всех уровней мышления. Мы стараемся создать такой ум, в котором не будет никакого ума. Точнее, мы здесь для того, чтобы создать состояние не-ума, агнозии, как ее называет Диораджниш!

А еще ты ищешь духовных упражнений. Мы не делаем никаких упражнений. Мы не делаем даже физических упражнений, не говоря уже о духовных! Люди просто сидят молча, ничего не делая, в ожидании весны и того мгновения, когда сама собой начнет пробиваться трава. Зачем так возбуждаться?

Вся вселенная великолепно обходится без духовных упражнений! Или вы полагаете, что, стоя на голове, вы сможете улучшить ее устройство и сделать ее ход более гладким?

Ты переполнен знанием. Ты меня не услышал. Ты слышишь только то, что можешь услышать; ты не слышишь того, что говорится.

Один гей на вечеринке в Голливуде был настолько рад познакомиться с Бартом Рейнольдсом, что, когда тот попросил его представиться, смог от волнения произнести лишь: «Изомните?»

Слишком занятый собственными мыслями человек всегда слышит не то, что было сказано. Вы слишком поглощены своими мыслями.

В материнской утробе разговаривают тройняшки. Лежащий у дальней стенки говорит:

— Когда я вырасту, я стану врачом и буду помогать тем, кому приходится еще хуже, чем мне.

Ребенок в середине говорит:

— Я хочу стать инженером, мастером равновесия.

— А я хочу стать детективом, — заявляет ближайший к внешнему миру ребенок.

— Детективом? — в один голос спрашивают близнецы.

— Да! Тогда-то я узнаю, кто это каждый вечер приходит сюда и меня толкает!

Предубеждения возникают еще в утробе! И затем всю жизнь вы поглощены собственными идеями. Вы никогда не видите того, что есть, никогда не слышите, не чувствуете, не ощущаете вкуса реального. Всегда вмешиваются ваши предубеждения.

Если вы действительно хотите меня понять, вам придется отбросить все априорные идеи.

Ты говоришь: «Многие мировые проблемы требуют от человечества новых решений».

Ты думаешь, в мире когда-нибудь было меньше проблем, чем сейчас? Проблемы всегда были. И ты думаешь, что новые гуманные решения разом все разрешат? Они только создадут новые проблемы. Человек без конца что-то изобретает, и каждое новое изобретение вызывало новую проблему. Люди делают что-то одно, и нарушается что-то другое.

Поэтому я и учу здесь не-деланию, чтобы ничто и никогда не могло нарушиться. Даже если что-то нарушится, ничего страшного. Что с того? У нас нет никаких ожиданий. Нас не интересует решение мировых проблем, нас больше интересует, как нам самим избавиться от проблем, потому что, на мой взгляд, живущий без проблем человек излучает определенное качество, определенные вибрации, помогающие другим решать их собственные проблемы.

Он не дает инструкций по разрешению проблем, он не создает заповедей — он не Моисей, он просто живет в мире и любви, ни о чем не беспокоясь и никуда не торопясь. И само изящество его жизни создает музыку, создает вибрацию — неслышную музыку, которая начинает звучать во многих сердцах.

Если ты хочешь быть здесь, будь с нами сердцем, а не умом.

Ты говоришь: «Твои беседы и изобретения во всех областях свидетельствуют…»

Что за ахинею ты несешь? Какие беседы? Я просто рассказываю анекдоты! Анекдоты не имеют ничего общего с беседами. Беседуют священники, епископы, папы. А я обыкновенный человек, простой безумец, настолько безумный, что это уже не лечится. Я просто рассказываю анекдоты. Это не беседы, это даже не разговор, в лучшем случае это можно назвать трепом, болтовней, а не евангелием![4]

Когда будете записывать мои великие идеи, не называйте их евангелием, назовите их болтовней — божественной болтовней, если простая «болтовня» не удовлетворяет ваше эго. Ученик легко обижается: «Болтовня? Значит, мы слушаем болтовню?» Так слушайте божественную болтовню! Но я всего лишь болтаю.

Вам может показаться, что я использую шутки в качестве иллюстраций, но вы ошибаетесь. Главное — шутки; все остальное лишь иллюстрация. Сначала я выбираю шутку, а затем просматриваю вопросы. Если вопрос подходит к шутке, я на него отвечаю — не наоборот; именно так я выбираю вопросы.

А ты говоришь: «Твое искусство мышления…»

Я никогда не изучал искусство мышления. Я не умею думать, я умею только не думать! Когда мне задают вопрос, я над ним не думаю, а просто начинаю говорить в надежде, что ответ придет сам собой. Если что-то получается — хорошо; если нет — тем лучше!

Но ты делаешь ставку на мышление, философию, оккультизм, теологию, теософию. Наверное, ты читаешь Лидбитера, полковника Олкотта, Блаватскую, Анни Безант. Наверное, ты читаешь Рудольфа Штайнера. Ведь глупцов так много… мир ими переполнен! Они так красноречивы и умеют упаковать свои мысли в такую красивую обертку, что склоняют человека к покупке — он поддается соблазну.

Ты жаден. Ты хочешь удовлетворить некие духовные амбиции. Мы здесь не стараемся помочь кому бы то ни было в его духовном продвижении, в каком-то духовном росте. Сама идея быть кем-то другим где-то в другом месте является проекцией ума.

Мой подход прост, и он не имеет ничего общего с честолюбием и достижением. Просто оставайтесь собой. Наслаждайтесь каждым мгновением во всей его полноте. Сильно, страстно, всей душой любите это мгновение и забудьте о духовном росте. Люди пять тысяч лет стремились к духовному росту, надеялись, и все эти усилия ни к чему не привели. Духовность настоящего мгновения — здесь, сейчас — это единственная известная мне духовность.

Но алчность не знает границ. Жаждая денег, она готова на все. Она готова на все, жаждая власти. Если каким-то образом ее удастся отвлечь от денег и власти, она переключается на духовность. И снова она готова на все.

Рабочий в грязной одежде заходит в фешенебельный банк. Из-за стойки его неприязненно приветствует чопорная банковская мисс.

— Доброе утро, сэр. Чем могу служить?

— Я хочу открыть счет и получить эту гребаную чековую книжку, — заявляет рабочий.

— Прошу прощения? — переспрашивает его неприятно удивленная мисс.

— Повторяю: мне нужно открыть счет в банке и получить эту гребаную чековую книжку!

— Если вы будете так себя вести, мне придется вызвать менеджера, и он быстро выпроводит вас отсюда! — с дрожью в голосе заявляет дамочка.

Рабочий нетерпеливо повторяет:

— Откройте мне счет и дайте мне эту гребаную чековую книжку. Что мне, целый день тут стоять?

Возмущенная мисс вызывает менеджера и в красках описывает поведение посетителя. Менеджер начальственным тоном успокаивает мисс Хопкинс, обещает разобраться и говорит рабочему:

— Извините, милейший, но я боюсь, что мисс Хопкинс сочла ваши манеры оскорбительными. Попрошу вас немедленно покинуть здание банка.

— Слушай, босс, один простой вопрос! Я только что выиграл в лотерею двести пятьдесят тысяч фунтов и хочу открыть счет с этой гребаной чековой книжкой в придачу!