На следующий день я подловил в коридоре нашего наставника и задал давно мучивший меня вопрос, почему он позволил другому учащемуся избить Кошкина. Барашкин удивлённо приподнял брови и произнёс:

— Воспитательный процесс — это на вашего ума дело, Ушаков. Ваша задача — учиться.

— Видите ли, я просто хочу кое-что понять. Вы сами сказали, драки запрещены, а потом оказывается, что вроде бы и нет. Что-то не сходится. Не разъясните?

— Всё верно, драки запрещены. А какие меры принять в воспитательных целях, решаю я. Надеюсь, понятно разъяснил?

Барашкин говорил таким тоном, словно он имеет над нами абсолютную власть. Неприятный человек. Мне он сразу не понравился.

— Понятно, — ответил я. — Сами решаете.

— Именно так.

— Самоуправство, значит?

— Ушаков, ступайте в класс. Иначе будете наказаны за непочтительное отношение.

— Ладно. Спасибо, что разъяснили, — проговорил я с сарказмом. — Теперь понимаю, какие тут порядки у вас.

Я развернулся и направился к кабинету, ощущая, как Барашкин сверлит мою спину пронзительным взглядом.

Навстречу шли трое учащихся: два амбала и один приземистый толстяк. Среди них я узнал белобрысого парня, от которого спас девушку. Я его и прежде видел пару раз мельком, но тогда он то ли не замечал меня, то ли не обращал внимания. Да и сейчас не сказал мне ни слова. Вряд ли былобрысый хотел, чтобы его друзья узнали о том, как его избил первокурсник. Но во взгляде чувствовалась затаённая злоба.

А вот со спасённой девицей пересечься на перемене, увы, так и не довелось. Девушек училось тут гораздо меньше, чем парней, и занимались они преимущественно в аудиториях восточного крыла, где у нас уроков не проходило.

Наступил шестой день седмицы, называемый здесь преднедельником, поскольку шёл он перед «неделей» — седьмым днём, который у многих являлся выходным. Сегодня было четыре урока вместо обычных восьми, а потом — свободное время до самого вечера. Учащиеся могли постирать вещи или заняться другими бытовыми делами, повторить пройденный материал, подготовить задания или просто отдохнуть.

Прошло семь дней с момента моего появления в этом мире. Я немного привык к новой реальности, освоился с телом. Почти все воспоминания Вячеслава восстановились, и теперь я хорошо представлял, в каком месте очутился. Несмотря на все существующие тут проблемы, оно выглядело лучше, чем прежний умирающий мир, здесь были все условия, чтобы жить. Осталось придумать, как именно.

Я плохо представлял, что делать дальше. Я был никем и за душой не имел ничего, кроме нескольких рублей, сбережённых Вячеславом с карманных средств, заботливо выдаваемых ему матерью втайне от отчима. Идей, как быстро поднять деньги, пока не появлялось. К тому же я торчал в школе дни напролёт, и только один день в седмицу мог куда-то выехать.

Чем заниматься после окончания школы, тоже непонятно. Возможно, придётся поступить на государственную службу. Почти все учащиеся готовились служить в правительственных структурах — это считалось почётно, да и, что уж там, у большинства и выбора никакого не было: простолюдин из пансиона пойдёт туда, куда его определят.

А вот у дворян выбор был. Я мог поискать место, где больше платят, например, податься в наёмники или в дружину какого-нибудь рода. С помощью моей универсальной магии на этом поприще можно добиться успехов. А там поднакоплю денег и открою собственное дело.

Если бы не долги отца, я мог уже сейчас являться владельцем швейной фабрики, которую забрал отчим, но никаких прав у меня на неё не было. Вячеслав считал, что отчим предприятие украл, принудив нас с матерью отказаться от нашей доли угрозами и шантажом. Мать придерживалась иного взгляда: мы всё равно потеряли бы фабрику, а благодаря усилиям Сергея Миловидова она хотя бы осталась на плаву.

Я, как сторонний наблюдатель, склонялся к позиции Вячеслава. Даже если отчим вложил какие-то средства в развитие фабрики, было бы справедливо отдать ему долю, соразмерную сделанному вкладу, но никак не предприятие целиком. К тому же он ещё и фамильный особняк Ушаковых забрал, который мы якобы не могли содержать.

Есть ли смысл подумать, как вернуть себе хотя бы часть наследства? Возможно. Но это потом. Сейчас передо мной стояла единственная задача — развитие собственных способностей. Чем сильнее стану, тем больше путей откроется после окончания школы.

Первыми двумя уроками шло фехтование, на котором нам предстояло обучиться работать с копьём и ещё парой видов холодного оружия, потом — два часа истории.

После уроков мы с моими соседями по комнате отправились обедать в столовую и там принялись обсуждать планы на завтрашний день. Жеребцов предложил поехать в город всем вместе. Он уже пригласил каких-то девушек с первого курса, с которыми непонятно когда успел познакомиться. Аркадий и Вася отказались. Первый собирался навестить отца, а второй, кажется, стеснялся оставаться наедине с аристократами и решил поехать с другом. Только я поддержал идею Жеребцова. Не будет вреда в том, чтобы прогуляться, посмотреть столицу, отдохнуть.

Во второй половине дня я отправился на полигон на облюбованный мной пятачок среди пустых строений. Безжалостное солнце немилосердно жгло окружающий мир. Прячась от жары, я устроился в тени на бетонном блоке, лежащем возле одного из сооружений.

Но едва я вошёл в подпространство и погрузился в состояние мысленного покоя, как неподалёку раздались голоса парней.

— Смотрите, господа, а это ещё кто?

— Что он здесь делает?

— Я его раньше не видел.

— Не первак ли, часом?

Я разлепил веки и увидел шестерых учащихся в спортивной тёмно-зелёной форме, среди которых выделялся длинный рыжий парень с рябым лицом и глазами навыкате.

— Сударь, вы кто и с какого курса? — поинтересовался он, когда компания подошла ближе. — Что вы здесь делаете?

— Это имеет значения? — ответил я.

— Вы дворянин? Как к вам обращаться?

— Как к дворянину. Хотя в этой школе не делают разницы.

— Похоже, и правда, первак, — заметил один из группы.

— Тем не менее разница есть, — отрезал рыжий. — В любом случае, это наше место для тренировок. Поэтому попрошу вас уйти.

— Здесь много места. Вы мне не помешаете, — сказал я.

— Это не место для тренировок первокурсников. Отправляйтесь на общий полигон.

— Но там жарко. Здесь мне нравится больше.

— А меня это не волнует.

Я чувствовал, что такими темпами в первую неделю перессорюсь со всеми третьекурсниками в этой грёбаной школе. Но это даже к лучшему. Сразу со всеми недовольными разберусь — потом не будут лезть.

— Я останусь здесь, нравится вам это или нет. Хотите тренироваться — не запрещаю. А нет — проваливайте.

— Ваша дерзость, сударь, мне уже надоела! — рыжий аж покраснел от злости, но продолжал следовать речевому этикету. — Выходите на дуэль! Здесь мы всё и решим. Господа, назад. Сейчас я этому наглецу преподам урок.

Компания отошла на несколько шагов, и мы с рыжим остались на пятачке вдвоём. Я не пошевелился.

— Поднимайтесь! — приказал парень.

— Мне и так удобно. Хочешь драться — дерись.

— Как хотите.

Рыжий создал между ладонями шарообразный сгусток огня. Я, не вставая с бетонного блока, направил через энергетический «кисель» рассеивающие вибрации, и пламя потухло. Парень не понял, что произошло, и сформировал второй сгусток, но и он погас.

— Бесполезно, — заметил я.

Мой противник нахмурился и в третий раз создал огонь. И опять рассеивающие волны пресекли все попытки использовать чары.

— Вставайте и деритесь! — велел рыжий, решив, видимо, победить меня в рукопашном бою.

— Спасибо, я посижу, — я направил в живот рыжему ударную волну, и парень отлетел на несколько шагов.

— Позвольте, я его проучу, — вперёд вышел другой юноша и стал собирать руками потоки воздуха для удара.

Моя рассеивающая волна не позволила ему довести дело до конца, и вместо мощного вихря меня обдуло лёгким ветерком, который оказался весьма кстати в столь жаркий день. Вторая атака также не увенчалась успехом. Третью я ждать не стал и энергетическим ударом сбил с ног воздушного мага.