— Говорю же, не факт, что именно они. Кто угодно мог нанять «Стальных львов». В конце концов, Оболенские добычей чудо-камней не занимаются. Если только Трубецкие.

— Да они все одним миром мазаны. Я много лет наблюдаю, к чему дело движется. Как Михаил взошёл на престол, так началось. Он всё больше проклятым абсолютистским идеям поддаётся, которые родственнички ему нашёптывают, желающие всю власть к рукам прибрать, — Всеволод Павлович всё сильнее распалялся. Его душила злоба.

— Ничего отрицать нельзя, но всё-таки вы сгущаете краски, — спокойно ответил Николай Дмитриевич. — Абсолютистов не так уж много и не такую уж они великую власть имеют над нашим государем. Большинство родов, как мы, предпочитают нейтралитет.

— И всех их, значит, будут давить постепенно, как и нас.

Всеволод Павлович не застал Аристократическую войну, поскольку родился спустя пять лет после её завершения. Но там погибли его дед и дед Николая Дмитриевича. Она унесла не меньше жизней заклинателей, чем Мировая война, закончившаяся уничтожением многих крупных городов по всей Европе и правительство почти всех участвовавших в ней государств, в том числе Российской империи.

Собственно, тогда, в сороковых, и начался раскол среди аристократии. На престол взошёл князь Оболенский, считавшийся ближайшим родственником погибшего императора, но нашлись несогласные, которые утверждали, что преемником должен стать князь из рода Долгоруковых. Оба рода заняли непримиримые позиции и никак не смогли договориться.

И спустя тридцать три года это вылилось в Аристократическую войну. Дед Всеволода Павловича вместе со своим братом дрались на стороне Долгоруковых и оба погибли в одной из кровопролитных битв. И тогда следующий глава рода поклялся, что Воротынские больше никогда не ввяжутся в этот конфликт. Многие рода поступили так же.

Но конфликт на этом не исчерпался, а лишь перешёл в другую плоскость. Война завершилась тем, что Долгоруковы заключили с Оболенскими мир. Император Святополк II погиб, а его преемник Константин III простил бунтовщиков, пообещал не преследовать их, а они — не поднимать восстание. И на всё время правления Константина в Российской империи установилась тишь и благодать, если не считать трёх колониальных войн.

Потом на престол взошёл его сын Юстин, и он уже начал вводить ограничения, запретил свободную продажу камней и ввёл особые налоги на данную деятельность. Теперь сдавать камни следовало в отдел артефакторики. Это вызвало бурю негодования родов, добывающих чудо-камни, что чуть не привело к восстанию. Но потом как-то всё улеглось. Просто некоторые дворяне стали торговать «самоцветами» нелегально.

А когда трон занял Михаил IV, он мало того что ввёл специальные разрешения на добычу чудо-камней, так ещё и стал ограничивать княжеские дружины в количестве и вооружении. Это тоже много кому не понравилось. Пошли разговоры, что Михаил склоняется к идеям абсолютизма.

Но сторонники Долгоруковых хоть и делали вид, что не имеют притязаний к правящему роду, на деле же не забыли о своих амбициях, но теперь они играли более тонко. Один из их сторонников основал партию канонистов, которые в противовес абсолютистам выступают за ограничение императорской власти неким верховным сводом законов — каноном. Всё больше и больше аристократов становились последователями данного учения, оно нашло благодатную почву в среде высшего дворянства.

Примерно в то же время некие тайные силы подогревали народные массы, провоцируя бунты и восстания на предприятиях, организуя кружки народников среди мещан и мелкого дворянства. Это было воистину загадочное для многих явление, но Всеволод Павлович прекрасно понимал, кто стоит за подобными идеями, и к чему всё идёт.

И вот теперь Оболенские решили подгадить одному из немногих родов, который был лояльным нынешнему императору, хоть и оставался формально независимым. И почему? Из-за банальной жадности? Захотелось всю добычу чудо-камней под себя подмять? Всеволод Павлович был очень зол.

— Вы должны провести расследование самым тщательным образом. Я хочу получить доказательства, — требовал Всеволод Павлович.

— Разумеется. Расследование уже ведётся, — кивнул Николай Дмитриевич.

Глава рода вздохнул. Он понимал, что за нападением стоят те, про кого он думает, силы слишком неравны. С императорским родом не получится тягаться в открытую.

— Кстати, а что вы говорили про какого-то парня, который якобы перебил всех наёмников? — вспомнил Всеволод Павлович.

— Вы про Вячеслава Ушаков? Это учащийся первого курса пятнадцатой школы. Он будто бы умеет управлять архэ и довольно сильный сам по себе. Все, кто здесь был вчера, в один голос утверждают, что Ушаков убил повелителя стихии и псионика, а потом обратил в бегство оставшихся наёмников. Это странно, но… не думаю, что они врут. Мы допросили каждого по отдельности. Получается, парень — настоящий уникум. А ещё он очень опасен. Вы же знаете, на что способны такие заклинатели?

— Да, я слышал… И про этого Ушакова слышал. Чудно всё это, хочу сказать. Откуда он такой взялся?

Владислав Павлович вспомнил разговор с директором школы, который сообщил, что туда чудом попал какой-то уникум, обладающий крайне сильным для первокурсника духовным телом и связью с архэ. В это было трудно поверить, однако Вячеслав Павлович всё равно распорядился отправить парня на добычу камней.

А теперь пришло время убедиться в том, что Вятский был прав. Справиться с повелителем стихии — непростая задача, а для первокурсника старшей школы — и вовсе невыполнимая.

Вероятно, имела место некая ошибка, из-за которой Ушаков попал в пятнадцатую школу. По-хорошему его следовало отдать комиссии для определения в более подходящее учебное заведение. Но очень уж хотелось такого заклинателя себе на службу зазвать, особенно в свете последних событий.

— Это странная ситуация, согласен, — сказал Николай Дмитриевич. — Вятский сейчас пытается навести об Ушакове справки. Посмотрим, что выяснит. Что планируете с ним делать?

— А ничего. Пусть работает. Надо бы мне с ним как-нибудь потолковать, но это потом. А вообще, нам такие заклинатели нужны.

— Неплохо тут у вас, — сказал дядя, когда мы прохаживались по аллее. — Приятная обстановка.

Я окинул взглядом территорию, длинное серое здание и примыкающие к нему два общежития с обеих сторон. Благодаря зелёным насаждениям картина действительно смотрелась не слишком уныло. То ли дело будет зимой…

— Да, зелень, сквер. Наверное, бывает и хуже, — поддержал я разговор.

— А жилищные условия как?

— Да никак. Тут общежитие. А мне нужна собственная квартира.

— Ну тут уж, Вячеслав, ничего не поделать, — усмехнулся дядя. — Во всех третьеразрядных школах так. Да и во второразрядных иногда не лучше, скажу по секрету. Большинство из них относится к закрытому типу.

— Значит, мне нужно перевестись в школу открытого типа.

— А вот это уже к Сергею Васильевичу вопрос, — вздохнул дядя. — Он так решил. Кстати, я тут слышал, в Выхино выплеск был. Сюда ракшасы не забегали?

— А как же. Прямо к нам и попёрли в первую очередь. Стену сломали в нескольких местах, но жертв, кажется, нет. Атаку мы отбили. А потом жандармы приехали. Не знаю, закрыли они лазы или нет — ничего пока не говорят. Но твари больше не нападают.

Дядя покачал головой:

— Пёс знает что происходит. То там выброс, то здесь… Что-то зачастили они.

Дядя не торопился переходить к причине своего визита, и я до сих пор не понимал, зачем он приехал. То ли отчим ему велел присмотреть за мной, то ли по собственной инициативе. Хотя какое лично ему до меня может быть дело?

— Решили меня навестить? — задал я наводящий вопрос.

— Да. К тому же у меня некоторое дело есть. Долго задерживать не буду, а то у тебя уроки. Не стоит опаздывать.

— Я весь внимание.

— Мне всё не даёт покоя вопрос, как твой дед сумел на чудо-камнях разбогатеть. Удачливый он человек был — это понятно. Но ведь тут не только удача нужна.