—  У нее мой удар? —  хрипло спрашивает он между мягкими поцелуями. И мы слышим играющую музыку в моем животике.

—  У него определенно твой удар. Безусловно, у него все твое. —  мягко дразню его я и глажу челюсть.

Он смеётся:

— Все мое?

—  Все это. Все. Вся моя жизнь. —  я говорю это с драматическим видом, и заметно, что я сильно преувеличиваю. Но его улыбка настолько ослепительная и широкая, а огромное львиное эго не вмещается в этой комнате. Я поглаживаю его по челюсти и смеюсь. По какой-то причине, я должна сказать это опять, смотря на эту его огромную и широкую улыбку.

—  Да, Реми, это действительно, все твое.

— В общем, все говорят о том, что девушка Разрывного беременна, — говорит Пит во время нашего полета в Остин.

Теперь Жозефина тоже летает с нами, и сегодня она сидит с Питом, Райли и Ремингтоном в одной секции гостиной, в то время, как Тренер - на скамье, а Диана и я занимаем другую секцию гостиной. Реми с парнями, кажется, обсуждают мою безопасность на двух боях в Остине. Судя по всему, мы приближаемся к полуфиналу, так что Скорпион теперь будет драться в те же вечера, что и Ремингтон.

Часть меня с нетерпением ждет, столкнемся ли мы с Норой на боях, в то время, как другая часть меня боится исхода такой встречи.

Реми в мрачном, плохом настроении, чрезмерно озабочен безопасностью. Тот факт, что его долбанутые родители живут в Остине, и то, что он продал дом, в котором мы обычно останавливались, несомненно, раздражает его. Пит снимает еще один дом, чтобы держать нас подальше от СМИ, но Ремингтон не унимается. Знаю, что ему не нравится мысль о том, что я буду находиться в том же городе, что и Скорпион, и тем более, с тем же почтовым индексом.

Пока я показываю Диане цветовые палитры для детской комнаты, присланные Мелани, слышу голос Ремингтона, низкий (будто он не хочет, чтобы я услышала), но властный.

— Если кто-то приблизится к ней, или даже плохо на нее посмотрит, немедленно позаботьтесь об этом.

Краем глаза вижу, как Пит мрачно кивает и разглаживает рукой свой черный галстук.

— Не волнуйся, Рем, я буду защищать ее, как если бы она была моей.

— Она не твоя, придурок. Она МОЯ.

— Мистер Тэйт, — перебивает Жозефина, — я буду на чеку, постоянно проверяю, чтобы ей ничто не угрожало и ее не беспокоили.

— Мне действительно очень нравится эта сине-зеленая палитра, — говорит мне Диана, отрывая меня от разговора по другую сторону самолета.

Повернувшись назад к изображениям, я грустно говорю ей:

— Я бы хотела, чтобы та штука с кольцом на нитке сработала. Ремингтон не хочет знать, а я не хочу узнать от доктора и случайно проговориться.

— Эй! — кричит Райли с другой секции. — Как вы, ребята, его назовете?

Плечи Ремингтона сгорблены, когда он наклоняется, чтобы посмотреть, что Пит показывает ему на своем телефоне. И я не думаю даже, что он слушает меня, но все же отвечаю:

— Для мальчика я пока ничего не смогла придумать. Но я знаю идеальное имя, если это девочка.

— Да? И какое? — спрашивает Райли с любопытством, опираясь назад на руки.

— Айрис, — мягко говорю я. Ремингтон мгновенно поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Интимность его взгляда обжигает меня, как будто в меня врезается волна страсти и любви.

— Мне нравится Айрис, — хрипло говорит он, одобрительно кивая.

Питу требуется намного больше усилий, чтобы снова заставить Ремингтона сосредоточится на том, что он показывал ему на своем телефоне, так как Ремингтон продолжает смотреть на меня с другого конца самолета. Я тоже не могу сконцентрироваться на том, что говорит мне Диана, поскольку продолжаю смотреть на него в ответ.

Это просто кажется неправильным, что между нами находятся все эти сиденья, мой Айпод находится в сумке, а мой парень так далеко.

Он еще наклоняется в своем кресле, насколько это возможно и через проход самолета вытягивает руку, раскрывая свою большую ладонь. Я сцепляю свои пальцы с его, и теперь все снова кажется правильным. Он продолжает заниматься своими наставлениями, я же продолжаю разговаривать с Дианой о ребенке, и мы держимся за руки через проход.

¦ ¦ ¦

КОГДА МЫ С ПИТОМ заняли свои места в Андеграунде, в Остине, я имела несчастье заметить, что напротив, через ринг, за нами наблюдают двое громил Скорпиона. Я удивленно моргаю и сразу же осматриваю толпу в поисках Норы.

Я нигде не могу ее найти, и когда мое внимание возвращается к громилам, обнаруживаю, что они все еще сосредоточены на нас.

У одного из них бритая голова, а другой гордо носит тату скорпиона на щеке, точно как и его босс носил до того, как Ремингтон вырезал ее в день, когда пошел за Норой.

Нора . . .

От мысли о ее дружбе со Скорпионом и его приспешниками мне становится плохо, и к сожалению, эта мысль приходит ко мне с ощущением тысячи лап, ползающих по моей коже. Я разрываюсь между несколькими позывами: к рвоте, убежать прочь или пойти к этим отморозкам и требовать от них, чтобы сказали мне, где находится моя сестра. Такое чувство, будто компас сошел с ума и я не знаю что делать, куда идти, или как реагировать, так что я вместо этого сижу здесь и наблюдаю за ними, чувствуя себя маленьким кроликом, даже когда Пит сидит рядом, вооруженный до зубов небольшими гаджетами.

Когда двое мужчин медленно поднимаются и начинают обходить ринг, осознание того, что они направляются прямо к нам, сжимает мои легкие. Мое сердце свирепо бьется о грудную клетку, в то время, как все внутри меня в полном ужасе.

Напряженный Пит, сидящий на своем пластиковом стуле, шепчет мне:

— Они, вероятно, будут смотреть бой Скорпиона позже, или же они шпионят за Ремингтоном. Проверяют, как он бьется, есть ли видимые повреждения. Пожалуйста, ради Бога, не предпринимай ничего и игнорируй их.

Я смотрю, как двое из них останавливаются перед нами и у меня засосало под ложечкой.

— Не двигайся, Брук, — вполголоса предупреждает Пит.

Отчаянно осознавая в своем маленьком круглом животе примерно шестимесячного ребенка, я опускаю глаза вниз на цементный пол, в то время, как во мне расширяются кровеносные сосуды. Мои ноги дрожат, когда я бережно обнимаю руками нашего ребенка, чье биение сердца мы уже слышали, и кого я хотела бы держать так далеко от этих парней, насколько это возможно.

Но эти двое - из тех подонков, которые пытались спровоцировать Ремингтона к драке в клубе в прошлом сезоне. И я делаю вид, что не вижу их, когда практически могу чувствовать их зловоние, что противоречит всем моим инстинктам пнуть их по яйцам.

— Привет, сучка Реми. Не хочешь нас поцеловать? — насмехается один из них.

Ярость и бессилие переполняют меня изнутри, когда ряды сидений начинают заполняться вокруг нас, и я заставляю себя не отрывать своих глаз от их ног, надеясь, что они уйдут, или, что Пит, наконец, найдет в себе мужество и что-то сделает.

— Рекомендую вам свалить, — спокойным тоном говорит Пит.

— Мы не к тебе обращаемся, доходяга, мы разговариваем со шлюхой. Она не помнит, как ее киска становилась такой влажной, как кожа тюленя, когда босс заставил ее поцеловать его? Именно в этот самый момент твою младшую сестру хорошенько и жестко трахает босс, прямо на глазах у всех других его девушек.

Я резко поднимаю голову, когда мое тело вспыхивает от унижения. Поерзав на сидении, стискиваю зубы и сжимаю руки в кулаки по бокам, желая иметь пару бутылок, чтобы разбить об их черепушки.

— Возвращайтесь к дыре, откуда выползли и скажите своему засранцу боссу, что Разрывной собирается закопать его в этом году! — прошипела я.

— Брук, — Пит предупредительно хватает меня за локоть, в то время, как те два козла смеются.

— Хочешь, чтобы мы передали ему то, что ты сказала? Последняя из шлюх Реми? — лысый плюет на землю в сантиметре от моих ног. — Хочешь, сука?