Он смотрел на тучи и думал, действительно ли они кружатся водоворотом (в направлении часовой стрелки), или это ему только кажется. Единственное укрытие в поле зрения — вон тот дом впереди, стоящий на склоне холма. Нужно было послать туда разведчиков. Возможно, без укрытия не обойтись. Хукер надеялся, что дом покинут его обитателями. А может быть, в этом доме отыщутся какие-нибудь консервы. Вдруг там окажется пища.

— Баскомб! Фланш! Пошарьте вон в том доме. Посмотрите, нет ли там кого. Если есть, не стреляйте, а вступите в переговоры.

— Хорошо, сержант, — двое солдат — из тех, кто остался пока здоровыми, покинули строй и побежали вниз по склону холма к дому.

— Переговоры, которые заканчиваются смертью? — спросил врач.

— Мне нужны новобранцы, лекарь-между-ног. И у нас осталось еще мясо, назавтра хватит… — рассеяно сказал Хукер. Он наблюдал за продвижением Баскомба и Фланша к дому. И еще его беспокоили возможные фокусы погоды. Только что миновал полдень, но тучи крутились как вертится вода в ванной, если вынуть пробку…

Что-то яркое показалось среди туч. Солнечный луч, проникший сквозь грозовой покров? — исключено. Это была лишь красноватая точка, очень быстро перемещающаяся. Она двигалась почти параллельно тучам, то ныряла в их черное подбрюшье, то вновь выныривала.

— Не-е-ет! — закричал Хукер.

Заподозрив, что сержант сошел с ума, доктор Ковлес отскочил.

— Нет, — тихо повторил Хукер. — Нет, нет, нет. Мы этого не переживем. Хватит, ведь хватит же, как ты этого не понимаешь?! Пусть это остановится, — частил, будто объяснял Хукер, не отрывая глаз от устремившейся вниз ярко сверкающей точки. Он этого не переживет, никто уже не выживет, если Молот ударит снова.

И, как ни странно, его молитва была услышана: над метеоритом раскрылся купол парашюта. Хукер уставился на него, ничего не понимая.

— Это космический корабль, — сказал Ковлес. — Будь я проклят, Хукер, это космический корабль. Должно быть, он с «Молотлаба». Хукер, с вами все нормально?

— Заткнись, — Хукер смотрел на спускающийся парашют.

— Эй, сержант, интересно, а каков на вкус астронавт? — замычал сзади Гиллингс. — Может, его мясо похоже на индюшатину?

— Этого нам уже не узнать, — ответил Хукер. Хорошо, что голосом он умеет владеть, голос его не выдаст. А лицо видно только Ковлесу. Ковлес никому не скажет. — Они опускаются в долину. Как раз туда, где фермеры вчера задали нам жару.

Падение в восточном направлении — вслепую. Расстилающиеся под падающим метеоритом — «Союзом» облака сверкали ослепительно ярким светом. Облачный покров во многих местах был испещрен спиралеобразными узорами — ураганами. К северу виднелся громадный облачный столб — ураган-матка. Очевидно его породил и продолжал поддерживать слой горячей воды — в том месте, где удар Молота пришелся в Тихий океан. От матки отрывались и уносились вдаль меньшие по размеру крутящиеся спирали ураганов. «Союз» трясло, иллюминатор, естественно, тоже прыгал и взгляд Джонни Бейкера непроизвольно перескакивал с места на место. «Союз» опускался, нырял в слои облаков, выходил из них и снова погружался в тучи. Все вокруг из светло-серого постепенно становилось темно-серым.

— Там внизу может оказаться что угодно, — сообщил остальным Джонни.

Падение теперь происходило более круто. Корабль выскочил из покрова туч, но внизу было темно. Что там: суша, море, болото? Впрочем, это уже не имело значения, космонавты вверили свою судьбу случаю. «Союз» не располагал энергией, горючее кончилось. Маневрировать корабль не мог. Космонавты оставались на орбите так долго, как только могли — до тех пор, пока не подошли к концу запасы пищи, пока не остались считаные фунты кислорода. До тех пор, пока жара в «Молотлабе» не сделалась непереносимой: запасов электроэнергии, необходимой для охлаждения, не было, так как солнечные батареи оказались разрушенными. До тех пор, пока на орбите уже нельзя было оставаться и выход был один: возвращение на исковерканную взрывами Землю.

Это казалось необходимым: последний полет корабля, посланного человечеством в космос, должен продолжаться так долго, как только возможно. Может быть, это принесет какую-нибудь пользу. Удалось точно зафиксировать место падения обломков Молота, сообщить по радио результаты своих наблюдений. Некоторое время назад космонавты видели, как запускались и устремлялись в небо ракеты, видели атомные взрывы… — сейчас всего этого уже не было. Русско-китайская война продолжалась. Она продолжалась и, может быть, будет длиться еще очень долго, но атомное оружие в боях уже не применялось. Космонавты наблюдали это и передавали на Землю все, что видели. И кое-кому на Земле удавалось их услышать. Были получены подтверждения из Претории, из Новой Зеландии. Состоялся почти пятиминутный разговор с Командованием Соглашения по обороне Северной Америки и Колорадо-Спрингз. Особо важных наблюдений за четыре недели, прошедшие со дня Падения Молота, с орбиты провести не удалось — но ничего другого просто не оставалось делать. Последняя экспедиция, отправленная в космическое пространство.

— Парашюты раскрылись, — сказал сзади Петр. Совершенно безобидная фраза, но что-то в тоне Петра было такое, от чего Джонни напрягся. Что-то такое было в его тоне.

— Нелегкий спуск, — тоже сзади, но с другой стороны сказал Рик. — Может быть потому, что корабль перегружен.

— Нет, у него всегда так, — сказала Леонилла. — В вашем «Аполлоне» было бы лучше?

— Мне никогда не приходилось совершать спуск в «Аполлоне», — сознался Рик. — Но должно быть, для нервов было бы легче. Мы одеваем скафандры.

— Здесь для этого нет места, — сказал Петр. — Я уже говорил вам, что после тех затруднений… после того, как погибли три космонавта, конструкция была изменена. Сейчас утечек у нас нет, ведь да?

— Да. — Тоже по-русски.

Видно становилось лучше, Земля быстро приближалась.

— Мне кажется, мы слишком уклонились к югу, — сказал Петр. — Ветров такой силы мы не предусмотрели.

— Слишком долгий спуск, — сказал Джонни Бейкер. Перевел взгляд вниз, на казавшуюся твердой поверхность воды. — Все здесь умеют плавать?

— Лучше спросить: все ли мы здесь умеем ходить? — рассмеялась Леонилла. — Не похоже, чтобы там было глубоко. На самом деле… — она поглядела на то, что разворачивалось внизу, остальные ждали. Леонилла сидела рядом с Джонни. Позади, держась за поручни, разместились Петр и Рик. — На самом деле мы спускаемся вглубь материка. В восточной его части. Я вижу трех… нет, четырех человек, выскочивших из дома.

— Двести метров, — сказал Джонни Бейкер. — Держитесь. Приземляемся. Сто метров… пятьдесят… двадцать пять…

Бах! Поскольку «Союз» был перегружен, приземлился он тяжело. Похоже, приземлился он на сушу. Джонни выдохнул воздух и позволил себе расслабиться. Они кончились, исчезли — вибрация, визг разрезаемого кораблем воздуха, страх, что произойдет мгновенная разгерметизация, страх, что им предстоит утонуть. Приземлились.

Все были мокры от пота. Спуск дался нелегко.

— У всех все в порядке? — спросил Джонни.

— Так точно.

— Да, спасибо.

— Вывернулись, — это Рик.

Джонни не видел причин торопиться. Но Рику и Петру, цеплявшимся за поручни там, сзади, видимо пришлось нелегко. Рик предложил переделать в корабле кое-что на свой манер, но вряд ли от этого в «Союзе» сделалось бы комфортабельнее. Джонни на ощупь пытался открыть незнакомые замки люка. Замки не поддавались — пока он не проклял их. И, наконец, запор сдался, отскочил.

— Оп-па!

— Что это? — спросил Рик. Леонилла вытянула шею, выглядывая из-за его спины.

— Смутное время, — ответил Джонни. Он стоял в отверстии люка и ослепительно улыбался — чтобы улыбку смогла разглядеть толпа, ощетинившаяся ружьями и винтовками. Возле корабля стояло множество мужчин, ни одной женщины среди них не было. Джонни не стал подсчитывать, но разглядел с полдюжины дробовиков, много винтовок и револьверов и даже — о Господи — два армейских автомата.