Ляля сморгнула набежавшие слезы.

– Зря ты меня тогда спас!

Он налил себе стакан пятисотлетнего виски.

– Тебе не нужна была дочь, это же очевидно!

– Чушь! – Он с размаху опустил хрустальный стаканчик на полированный столик черного дерева.

– Подставочку возьми! – возопил Влад.

Мистер Д не обратил на него внимания.

– Попросил бы мистера Штейна, он бы собрал тебе робота! Который делал бы все, как ты скажешь. А то ты…

– Мне не нужен робот! – перебил отец. – Но не нужна мне и непочтительная клычонка, которой ничего в жизни не надо, которая ни к чему не стремится…

Ляля топнула ногой.

– Ах, это я ни к чему не стремлюсь? Да благодаря мне школа Мерстон вошла в число финалистов – трех лучших во всей Америке! И все это сделала я, я!

Ляля била себя в грудь, точно орангутан, отчаянно стараясь, чтобы отец наконец-то ее увидел.

– И что это такое – «клычонка»? Такого и слова-то нет!

Он поднес стакан к губам, отхлебнул маленький глоток янтарного напитка.

– В школе Рэдклиф тебе будет хорошо.

Ляля намотала на палец прядь волос и дернула изо всех сил.

– Да откуда ты знаешь, что для меня хорошо? Тебя же даже дома никогда не бывает! И даже когда ты дома, тебя все равно что нет, только хуже, потому что ты здесь, но ты меня не замечаешь!

Оттого, что Ляля произнесла это вслух, она как бы заново это осознала, и боль пронзила ей грудь.

– Я даже понятия не имела, что ты собираешься открыть школу! Я ничего не знала! Ты понимаешь, как это унизительно?

– Ну, так ведь и я ничего не знал о вашем дурацком конкурсе! – отпарировал он.

– Он не дурацкий! – рявкнула Ляля. – Он, между прочим, общенациональный! И я пыталась тебе все рассказать, а ты… ты ничего не слушал… а я…

Ей сдавило горло.

– Я-то думала, ты будешь мной гордиться! Я только ради этого в него и ввязалась!

– Я буду тобой гордиться, когда ты перестанешь тратить время на своих подружек и начнешь всерьез заниматься…

– Мои подружки для меня теперь все равно что родные! И весь последний год мы делали все, чтобы влиться в общество, а теперь…

Из глаз покатились слезы. Ляля спрятала лицо. За все тысячу пятьсот девяносто девять лет он еще ни разу не видел, как она плачет.

Мистер Д не пытался ее утешить. Он стоял и смотрел, как она всхлипывает.

– Твои подружки никогда не спасут тебя, как сделал это я.

– Они уже меня спасли!

Он вздохнул и посмотрел на часы, которые вынул из кармана.

– Лаура, жить надо так, чтобы никому не приходилось тебя спасать.

Он назвал ее настоящим именем – впервые с тех пор, как…

– Надо быть сильной. Достаточно сильной, чтобы ни на что не отвлекаться и сосредоточиться на том, что действительно важно.

Ляля вытерла глаза тыльной стороной кисти. Холодная кожа успокоила опухшие веки.

– Сила не в том, чтобы никого к себе не подпускать, – сказала она, шмыгнув носом. – Сила в том, чтобы впускать людей в душу.

Мистер Д ткнул в нее пальцем.

– Это ты сейчас так говоришь. Но что ты будешь проповедовать завтра? А послезавтра? Сегодня – здоровое питание и косметика для животных, а потом что? Мир во всем мире?

Так он знает!

– Ты ничего не доводишь до конца. Вот почему твои родственники зовут тебя «графиня Недотепула».

«Что, правда?»

За дверью фыркнул Влад.

– Ничего смешного! – крикнула ему Ляля.

У мистера Д зазвонил телефон. Он взглянул на экран и ответил на звонок.

– Оставайтесь на линии, – сказал он в трубку. И снова обернулся к дочери: – Предлагаю сделку.

Ляля вопросительно вскинула бровь.

– Я не хочу, чтобы ты выросла неудачницей. Так что давай, доведи до конца этот ваш дурацкий конкурс. И когда проиграешь, перейдешь из Мерстона в Рэдклиф.

– А если я выиграю?

Мистер Д приподнял бровь.

– Что, если я выиграю?

Он зажал ладонью динамик.

– Можешь остаться.

Хм. Недурно для «клычонки»!

Эту главу мы пропустим, у нее номер несчастливый.

Прежде тут была бумажная фабрика, а теперь бывший склад, как по волшебству, превратился в популярное место для тусовок. В сиянии ослепительных красных огней, под гром аплодисментов, пронизанных свистом, в море незнакомых лиц Мелоди вслед за девушками из своей группы поднялась на обшарпанную эстраду.

Сисси надела серебристую бас-гитару поверх футболки «Девчонки с гитарами». Сейдж взяла в руки гитару, разрисованную всякими каракулями. Девять с Половиной вскинула к железной крыше палочки, разукрашенные лаком для ногтей. Ее майка с Пикачу задралась, выставив напоказ валик жира на животе. Публика зааплодировала.

Мелоди шагнула к микрофону. Стиснула его холодный стальной стебель. Посмотрела на свои розовые кеды. Облизнула пересохшие губы. Огляделась в поисках ближайшего выхода.

Нет, бежать было поздно. Надо просто заставить себя успокоиться. Но как? Мелоди чувствовала себя так, словно ее подключили к усилку Сейдж. Все «богини» утешали ее по очереди. Напоминали ей, что всякое бывает. Что, что бы ни случилось, они друг друга не бросят. Однако ничто не отменяло того факта, что саундчек слишком затянулся. Что она пошла на выступление группы, пропустив собрание ЛОТСов. Что она нарушила обещание, которое дала Джексону. Что ей должно быть стыдно, но ей ничуточки не стыдно. Что…

– Раз-два-три-четыре! – Девять с Половиной заиграла вступление к «Sleep to Dream» Фионы Эппл. Следом вступили другие. Мелоди закрыла глаза. И запела. И все, кроме музыки, осталось позади.

«Luscious Jackson», «Soundgarden» и даже Бритни Спирс (разумеется, слегка переделанная для пущей крутости)… В памяти не осталось ничего, кроме мгновенных снимков: потные девушки, размахивающие руками над головой… парни из колледжа, которые смотрят на нее во все глаза… другие парни, подпевающие в полный голос… раскачивающиеся в воздухе светящиеся экранчики сотовых… Кандис и Спектра, посылающие ей воздушные поцелуи… Кандис, сидящая на плечах у Билли… люди шарахаются, оттого что думают, будто она левитирует… Джексон, держащийся в стороне со своим карманным вентилятором… он все-таки пришел, как здорово!

Но основным, что испытывала Мелоди в течение пятидесятипятиминутного выступления, было ощущение. Она плыла… нет, летела… Нет. Точнее будет сказать, что она взмывала ввысь. Она, как и этот старый склад, тоже преобразилась, точно по волшебству.

Выступление закончилось, волшебство развеялось. Диджей Голд Чедда врубил Питбуля для полуночников – скажем честно, для тех, кого задавила жаба покупать билет на концерт группы. А Мелоди снова сделалась обычной девочкой, которой теперь придется мириться со своим бойфрендом.

Через танцпол она пробиралась, как участник «Больших гонок» по полосе препятствий. Наконец она заметила Джексона у бара «Энергия монстра».

– Джексон!

– Эй, девочка! – Колоритный малый ухватил ее за плечи и развернул к себе. – Не ори так, не порти свой чудный голос!

Его потная ладонь промочила насквозь ее тоненькую черную футболку. Кандис выложила за эту дырявую тряпку сто семьдесят пять баксов. Но, поскольку футболка выглядела так, словно ее сняли с автостопщика, Мелоди согласилась ее надеть. Ну, а теперь, благодаря Потному Парню, от нее еще и воняло автостопщиком.

– Голосок у тебя атомный!

Мелоди попятилась.

– Ну, в смысле настоящая бомба!

– Ага, спасибо, – вежливо ответила она. – Вы… вы извините, я тут одного человека ищу…

– Ничо, нормалек! – сказал он и захлопал в ладоши. Мелоди нырнула в танцующую толпу.

– У тебя офигенный голос! – крикнула ей девушка, прижимаясь бедром к парню.

– Клевые перышки! – сказала другая девушка на полуобороте.