– Какое? – спросил Флегл.

– Я сделаю полное признание и выдам труп в обмен на чистую одежду и душ.

Флегл кивнул.

– Договорились! Наконец-то вы становитесь разумным, Нельсон. Так что же вы сделали с трупом?

Я вытянул в его сторону руки в наручниках.

– Только без спешки. Сперва я должен принять душ и переодеться.

Маркс послал одного из своих людей для моей охраны. Стоя под душем, я изучил все свои синяки – на бедрах, на животе и на руках. Я был не просто избит, я был систематически избит. Мое тело было таким, словно кто-то прошелся по нему гаечным ключом, и причем с радостью выполнял эту работу. Тогда – муха, теперь – человек. Какая в этом разница?

За это время Грин, все еще спокойный и равнодушный, успел присоединиться к общему разговору:

– Значит, вы решили свою проблему, господа?

– Конечно! – капитан Маркс рассмеялся. – Душ и одежда в обмен на признание и труп. Нельсон, должно быть, чистюля.

– Да, наверное, – пробормотал Грин.

Флегл поинтересовался, нет ли каких известий в деле Липпи Сальца.

– Нет, пока нет, – ответил Грин, – но думаю, что их будет много еще до того, как наступит утро.

Ночные холмы, круто ниспадающие к дороге, словно замерли, так что было слышно похрустывание каждой веточки под ногами мужчин и их тяжелое дыхание. Вытянувшись в цепочку, они шли за мной.

– Еще далеко? – спросил Маркс.

– Теперь уже нет, – кривя душой, сказал я. – Взберемся на следующий холм, а там пойдем по ровной плоскости. Как же ее называют?

– Плато?

– Да, правильно, плато.

– Как вы додумались спрятать труп в пещере, Нельсон? – с удивлением спросил Флегл.

– Был как-то тут с одной девчонкой, – бросил я. И это соответствовало действительности. – На пикнике.

– На вас это похоже, – уколол меня Харрис.

Я свернул с тропинки и пошел поперек, по камням, чтобы сделать наш поход потяжелее. До того, как начать наше восхождение, капитан Маркс снял с одной моей руки наручник, и теперь он позванивал на каждом шагу. Я попытался сунуть руку с наручником в карман, но идти, поднимаясь по скалистой почве, с одной рукой было почти невозможно.

Позади меня Флегл поинтересовался:

– Время совпадает. Мы вышли из мотеля час сорок назад. Но где мы сейчас находимся?

– Я и сам хотел бы это знать, – буркнул капитан Маркс.

Но шериф Купер знал этот район.

– Мы сейчас находимся за Малибу. Если судить по звездам, то мы сперва свернули под углом к северу, а потом – к западу. После того, как вышли из каньона Топанга. Если мне не изменяет память, то автострада проходит как раз по другую сторону этой цепи холмов. Мимо подножия обрывистого утеса.

Я упорно продолжал подниматься все выше и выше, чувствуя уже запах моря. Я действительно бывал здесь однажды с одной девушкой. И целью моей была горная вершина в береговой цепи, бывшая несколько выше, чем соседние. Она находилась в полумиле от побережья. А от узкой дороги ее отделяла чаща, тянувшаяся в северо-восточном направлении через половину каньона Топанга. Крутая скала, о которой упоминал Купер, возвышалась с запада над 191-м шоссе с правой стороны, если ехать на север в сторону Фриско. Если ехать на машине, то до шоссе доберешься только через семь миль, а напрямик, вниз по обрывистому склону – здесь только две тысячи футов.

С самой верхней точки горы можно было на несколько миль вокруг все осмотреть в любом направлении. И во время нашего пикника с девушкой мы пришли к выводу, что ловкий человек вполне может спуститься по этому склону. Хотя девушка и возражала, что при этом можно сломать себе шею, но я считал, что такая задача мне по плечу. Через несколько минут мне придется убедиться, прав я или нет.

Уже какое-то время мы двигались по плато. Потом Флегл ускорил шаги и положил руку мне на плечо. Видимо, в нем проснулось недоверие.

– Минутку, Нельсон! Ведь здесь, наверху, никаких пещер нет! Скажите лучше, что вы задумали?

Я повернулся и очутился непосредственно перед ним. Кроме него самым близким ко мне был полицейский из Сан-Матес, стоявший ярдах в пяти-шести от нас. Остальные вообще были скрыты кустарником, и их фонарики светились, словно светляки.

В этот момент я нанес ему удар в диафрагму. Он охнул и упал в кусты. Я быстро взглянул в сторону полицейского. Я увидел, что тот выхватывает пистолет. А Флегл, прижав руки к животу, кричал копу истошным голосом:

– Да стреляй же быстрее, черт тебя побери! Что ты медлишь?!

Пуля ударила в ствол дерева, стоявшего рядом со мной. Я быстро исчез за скалой и начал стремительно спускаться вниз. Спуск оказался гораздо более трудным, чем я предполагал. Порой мне просто не за что было уцепиться, и сила земного притяжения неудержимо влекла меня вниз. Вскоре я потерял равновесие и в конечном итоге упал на живот.

Целый десяток карманных фонариков рыскал по склону. Я услышал слова шерифа Купера:

– Какой же он все-таки идиот! На этом склоне он наверняка сломает себе шею. Но на всякий случай... Харрис и Джексон! Быстро назад к машине! Перережьте ему путь! И быстрее!

Снова пуля отскочила от скалы, по моему разумению, слишком близко от того места, где я находился. Я быстро соскользнул дальше по склону, наставляя себе синяки, которых у меня и так было предостаточно.

Вскоре я застрял между скалой и стволом дуба, который вонзился в небо.

Какое-то мгновение я лежал без движения, пытаясь перевести дух и приказывая себе спуститься дальше. Но я боялся. А потом я сообразил, что если люди, стоящие наверху, и слышали меня, то видеть никак не могли, ибо я был скрыт довольно густым кустарником. Они стреляли, только ориентируясь на шум. Значит, я мог позволить себе перевести дух.

Я позволил себе не шевелиться в течение нескольких минут, наблюдая за машинами, проезжающими внизу, по 101-му шоссе. Они выглядели, как игрушечные автомобильчики, а их фары казались фонариками на рождественской елке. По ту сторону дороги мерцали огоньки – это светились окна в крайних домиках Малибу.

Я высвободился из расщелины и снова пополз вниз, то и дело натыкаясь на острые камни или теряя точку опоры. Последние ярдов восемьдесят были самыми трудными. Я осторожно спустился, дюйм за дюймом, стараясь, как насекомое, прилепиться к скале. Раза два я уже думал, что ветер сбросит меня вниз. Пальцы занемели от напряжения, ноги начали дрожать. И все-таки я добрался до подножия утеса. Прислонившись к скале, я в изнеможении закрыл глаза и потерял всякое представление о времени.

Потом, найдя небольшую лужицу, я умылся и кое-как привел одежду в порядок. Правда, на обеих коленях были дырки.

После этого я направился вдоль побережья в сторону неоновой рекламы бара. Перед баром я вышел на шоссе. Там я встал на такое место, где бы я не очень бросался в глаза, но где меня все-таки было видно, и вытягивал большой палец всякий раз, когда мимо меня проезжала машина, следовавшая в южном направлении.

Наконец мне повезло. Машина остановилась.

– Куда путь держишь, моряк? – спросил меня шофер.

– А вы куда? – спросил я, вместо того чтобы ответить.

– В Даго, – ответил он.

– Отлично! – сказал я и сел в машину. Руку с наручником я спрятал в карман.

– С какого судна, моряк? С пассажирского или грузового?

– С грузового, – ответил я, все еще тяжело дыша. – Почему вы взяли меня с собой? Когда-нибудь тоже служили в торговом флоте?

Он смущенно улыбнулся.

– Угадали. В конторе портового капитана. В Педро. Очень важный пост занимал. Стучал на пишущей машинке.

Если бы он только прибавил скорости! Не хотел бы я снова предстать перед законниками в "Пурпурном попугае"! Я бы с удовольствием вытолкал его из машины и сам сел за руль. Вместо этого я лишь вежливо улыбнулся:

– Бумажная война – тоже важная штука.

– Может быть, – согласился он.

Он прибавил газу. Я предоставил ему вести разговор.

Он покосился на меня и улыбнулся.