Я положил руку на ее.

– Ну, хорошо, крошка, – сказал я. – Я женат на Корлисс, ты замужем за Миком. Ясно?

Ее горячее дыхание пламенило меня.

– Какое это имеет значение?

– В данном случае – большое.

Мэмми прижалась к моей груди и тихо заплакала. Я положил руку ей на спину и придерживал ее так, как придерживал бы свою младшую сестренку.

– Послушай, – сказал я, – и не пойми меня неправильно. Искушение, конечно, большое...

– Еще совсем недавно ты хотел этого, – прошептала она сквозь слезы.

Я погладил ее по спине.

– Это было недавно. Но сейчас это было бы неправильным – для нас обоих.

Она еще крепче прижалась ко мне.

– Ты такой милый, Швед, а вся твоя грубость – это напускное. Ты именно такой, каким я себе и представляла тебя.

Я приподнял ее лицо и поцеловал ее в мокрые губы.

– О'кей! Значит, ты считаешь, что я нахожусь в опасности? Хорошо, я верю тебе. Но не могла бы ты быть более откровенной!

Она покачала головой.

– Нет.

Я на мгновение задумался, а потом рискнул задать вопрос:

– Что ты знаешь о Джерри Волковиче?

Она вытерла себе слезы прядью волос.

– Это бармен из "Бичкомбара", и он однажды попытался поухаживать за Корлисс, но успеха не имел. Тогда, чтобы отомстить ей, он распустил повсюду, что ее всегда можно купить за двадцать долларов.

– И это соответствует действительности?

Мэмми была порядочной девушкой. Она покачала головой.

– Нет. За те два года, что я служу здесь, в бунгало Корлисс не побывал ни один мужчина. Кроме Уэлли по средам и тебя.

– Волкович сюда никогда не приходил?

Она задумчиво кивнула.

– Приходил. И часто. Он был и позавчера вечером. Точнее, в баре. И он был пьян. Чертовски пьян. А когда я в два часа собиралась закрывать бар, он меня обругал. Самыми последними словами, да еще на каком-то языке – не то на польском, не то еще на каком-то. Поэтому мне пришлось закрыть бар позднее.

– А что было потом?

– А потом появился Уэлли. Он вернулся от Корлисс после подведения финансового баланса. И он выставил Волковича за дверь. А почему тебя это интересует?

Я на мгновение прислонил свою голову к ее и спросил, сможет ли она сделать мне одолжение.

– Конечно, – пообещала она.

– Прошу тебя, забудь о том, что я упоминал его имя.

С этими словами я опрометью выскочил из бунгало – до того, как Мэмми успела заставить меня совершить кое-что другое.

Прежде чем направиться в бар, я прошелся по территории мотеля. Прошел я и мимо таблички, извещающей о том, что все номера заняты. Перед каждым бунгало стояла машина. Они были из разных штатов.

Мик сажал цветы вокруг пальм. Он поднялся, когда я подошел поближе. Его работа была для него важнее, чем жена.

Его ржавый скрипучий голос сразу подействовал мне на нервы:

– Добрый вечер, мистер Нельсон! – Видимо, он пытался быть приветливым, но в свете прожекторов, зажженных на территории мотеля, лицо его казалось мрачным и неподвижным. – Разрешите мне поздравить вас с женитьбой. Надеюсь, вы оба будете счастливы.

– Благодарю вас, – ответил я и направился дальше, сделав вид, что не заметил его протянутой руки.

Этот человек мне больше понравился в ту минуту, когда грозился пырнуть меня ножом между ребер, если я не оставлю его жену в покое. Нужно надеяться, что она после нашего возвращения не бродила больше вокруг моего бунгало. Мне нравилась эта крошка, но до крайности я доводить дела не хотел. У меня теперь была жена. Жена, которую я любил. Я, как говорится, встал на якорь.

В баре и ресторане царило оживление. Под неоновым попугаем стояли машины из различных штатов. Я прислонился к пальме и закурил сигарету, прислушиваясь к шуму моря. Мне больше хотелось быть где-нибудь в другом месте – в Хиббинге, на море, но только не здесь, где я каждую минуту мог повстречать Корлисс.

И зачем только я опять так здорово нализался?

Корлисс была со мной очень нежной, ни в чем мне не отказывала. Она любила меня и хотела выйти за меня замуж. И вот теперь мы были женаты. И это сделало ее счастливой. Она сказала свое "да" со всей страстью любящей женщины.

Может быть, я все-таки ошибался в ней? Может быть, она была честной и порядочной? И может быть, она была просто не в себе в Тихуане? А может быть, просто секс не значил для нее так много, как для меня, и ее нужно было сперва как следует возбудить, чтобы тело ее среагировало? Именно это послужило бы объяснением того ее страстного порыва, который последовал там, на утесе, когда мы сбросили Волковича в море. Возможно, она обычно была сдержанна в своих порывах. Я вытер мокрый от пота ободок на моей фуражке.

О, боже ты мой! Неужели для того, чтобы как следует возбудить ее, мне каждый раз нужно будет убивать человека?!

Я выбросил окурок сигареты в темноту, а потом вошел в бар и уселся на табурет между двумя туристами.

Уэлли поставил передо мной бутылку с ромом.

– Примите мои самые сердечные поздравления, мистер Нельсон. Мисс Мейсон, точнее, миссис Нельсон, сказала мне, что вы поженились в Тихуане прошлой ночью.

Я наполнил рюмку, которую он мне придвинул, но только наполовину.

– Все верно.

Уэлли не стал пытаться пожать мне руку и выразил надежду, что мы будем счастливы. Я выпил ром, снова наполнил рюмку и подумал про себя, где же может быть Корлисс. Я не решался спросить у Уэлли, где моя жена.

Турист справа доел свою курицу и удалился. Содержимое моей бутылки уменьшилось еще на пару дюймов. У меня было странное чувство: мне казалось, будто я мчусь куда-то, не сходя с места, а Уэлли, Корлисс, Волкович и сам мотель были лишь призраками кошмарного сна. И только ром был действительностью.

Я как раз хотел налить себе очередную порцию, когда коренастая официантка, которая утром подавала мне завтрак, поставила передо мной шипящий бифштекс.

– Это предписал доктор, мистер Нельсон.

– Как вас зовут? – поинтересовался я.

– Кора, – ответила она с улыбкой.

– Скажите мне, Кора, где Корлисс?

– Миссис Нельсон находится на кухне, – ответила она.

Она убрала со стойки грязную тарелку и пепельницу, уже наполненную окурками. А я начал ковырять свой бифштекс. Через несколько минут появился шериф Купер. Он был один и направился прямо ко мне.

Я мрачно посмотрел на него поверх рюмки с ромом.

– Ну, что у вас там опять?

Купер взгромоздился на освободившийся рядом со мной табурет.

– Только не будьте так обидчивы, мистер Нельсон. К вам никто не хотел придираться. Была подана жалоба, поэтому мне не оставалось ничего другого, как задержать вас.

Я попытался проглотить хотя бы кусочек бифштекса.

Седовласый шериф сунул в рот сигару.

– Собственно, я заглянул сюда только на минутку, чтобы сообщить вам, что я разыскал одного из фермеров из Авокадо, которых вы называли в качестве свидетелей драки между вами и Тони Корано. Этого человека зовут Хайес.

Я выпил рюмку против своего желания, и хотя мне больше не хотелось пить, я налил еще.

– Ну и что?

– Хайес подтвердил, что – даже если Тони умрет – с вашей стороны это была только защита. Он рассказал мне, что тот бросился на вас с дубинкой и что вы были вынуждены защищаться.

Я снова пригубил ром и спросил как можно более спокойным тоном:

– А что вам рассказал этот бармен? Как его зовут? Кажется, Джерри?

Купер махнул своей сигарой.

– Волковича я еще не смог найти. Он уже два дня не появлялся на работе.

Я допил рюмку, но даже ром не смог растопить ледяной ком в моем желудке.

– Странно, – сказал я, – очень странно.

Купер, казалось, не был особенно обеспокоен.

– Вероятно, запил. Хозяин бара считает Волковича запойным пьяницей.

Это было приятно услышать. Возможно, пройдет еще пара дней или даже неделя, прежде чем Волковича сочтут пропавшим.

Уэлли перегнулся через стойку.

– Что будете пить, шериф? Я угощаю.