Крик боли даже не успел вырваться из его груди, когда я нанес еще удар, и на этот раз он попал точно в цель. Он грохнулся на пол.

Корлисс не сдвинулась с места.

Я набросился на нее:

– Ну, что стоишь? Быстро одевайся! Полиция была уже на пути к мотелю, когда я получил от Мика ваш адрес. Я был вынужден украсть машину, которая сейчас стоит напротив этого мотеля, и четыре умненьких копа из Сан-Диего уже расследуют это дело. Они начнут расспросы и узнают, что я в отеле. Быстро собирайся! Каждую минуту здесь могут появиться копы.

Ее полные груди натянули тонкий шелк юбки, когда она стягивала ее через голову.

– Что ты собираешься делать?

– Бежать.

– Куда?

– Еще не знаю... Об этом еще рано думать. Куда-нибудь, где мы будем в безопасности.

– И ты хочешь помочь мне бежать?

– Угу.

– Несмотря на то что... что я вела себя по отношению к тебе не совсем порядочно?

– Ну и что...

Корлисс прижала к моей груди свою маленькую ручку. Глаза ее испытующе посмотрели на меня.

– После всего того, что я причинила тебе?

– Да, несмотря на все это.

– Но почему?

– Видимо, потому, что я люблю тебя. – Я приподнял ее голову за подбородок. – А почему ты вчера ночью так горько плакала? Соседи сказали, что своим плачем ты смогла бы разжалобить камни...

Ее мокрые глаза все еще испытующе смотрели на меня.

– Может, я тоже тебя люблю... Потому что мне было стыдно... Потому что я, наверное, охотно стала бы той женщиной, за которую себя выдавала, вместо того чтобы быть той, кто я есть на самом деле. – Она снова заплакала. – Может быть, мне очень хотелось быть простой провинциальной девушкой, которая вышла замуж за сына богатых родителей... То есть чтобы все было так, как я выдумала. И чтобы я была свободна и могла выйти за тебя замуж. – Она прижалась ко мне, продолжая всхлипывать. – Вместо того чтобы быть публичной девчонкой из южной части Чикаго, которая слушалась Липпи Сальца...

Ее рука все еще лежала на моей груди. Я поцеловал кончики ее пальцев.

– Одевайся, дорогая, – шепнул я. – Сейчас не до разговоров. Нам надо уходить.

Корлисс опять посмотрела на меня.

– Ты действительно этого хочешь, Швед? Неужели я так много для тебя значу?

– Да.

Она глубоко вздохнула.

– Хорошо. Как ты хочешь, Швед.

Она быстро прополоскала свои волосы под краном и вытерла их полотенцем, закрыв глаза. При этом ее губы беззвучно шевелились. Потом, уже надевая туфли, она спросила:

– Сколько у нас еще есть времени?

Я немного раздвинул опущенные жалюзи и выглянул на улицу. Копы все еще стояли возле машины и о чем-то договаривались. Потом один из них бросил взгляд на дверь отеля.

Я быстро ответил:

– Считанные минуты... Но тем не менее я продолжаю думать, что нам удастся скрыться, если мы выйдем черным ходом.

На ней уже было простое белое платье и она доставала свое пальто. Когда я повернулся к двери, она достала элегантный чемоданчик из шкафа и схватила меня за руку, когда я проходил мимо нее.

– Прошу тебя, Швед, поцелуй меня, – умоляюще попросила она, – и пусть этот поцелуй будет как талисман, чтобы я была уверена...

Я поцеловал ее долгим поцелуем.

– Ну, теперь ты уверена?

Она посмотрела на меня блестящими глазами и кивнула.

– Да.

Она стояла ближе к двери. Она открыла ее и хотела выйти, но в тот же момент застыла. В дверях стоял Грин.

– Хэлло, Софи! – спокойно сказал он. – Куда на этот раз?

Она завизжала, а потом захлопнула дверь перед носом Грина и, бросившись к окну, закричала в мою сторону:

– Будь ты проклят, Швед! Ты меня предал! Ты все время хотел выдать меня полиции... – Она рванула вверх опушенные жалюзи. – Поэтому ты и хотел выманить меня из комнаты... Хотел, чтобы меня арестовали.

Она села верхом на подоконник и при этом юбка ее задралась. В тот же момент Грин выбил дверь. Она продолжала отчитывать меня:

– Грязный, вонючий Швед! Ты абсолютно ни на что не годишься! – Но глаза ее говорили другое. Они также радостно сияли, как и при моем поцелуе, когда она говорила мне, что теперь уверена в моей любви.

– Не надо этого делать! Это бессмысленно! – быстро сказал Грин, еще находясь в дверях.

Она все еще смотрела на меня, а сама уже схватилась рукой за ступеньку пожарной лестницы. Когда ее пальто зацепилось за что-то, она дико закричала и попыталась освободить его рукой, которой еще держала чемодан. В тот же момент другая ее рука соскользнула со ступеньки, и она, потеряв равновесие, с криком полетела в бездну. Улетела в темное ничто.

Я подскочил к окну и высунулся из него. При падении она несколько раз перевернулась. Чемодан, стукнувшись о перила балкона на третьем этаже, раскрылся, и из него вылетели деньги. Все золото мира. Грин тоже перегнулся через подоконник.

– Какая дурочка! Могла бы догадаться, чем все может окончиться!

Контора ФБР в Сан-Диего была маленькой, но уютной. Хорошо одетые и прилежные коллеги Грина говорили по телефону, делали какие-то записи или занимались какой-нибудь другой работой.

Здесь был капитан Маркс, помощник прокурора Флегла, шериф Купер и Харрис, а также мистер и миссис Льюис, Уэлли и Мик. Нижняя челюсть Уэлли была перевязана носовым платком, а голова Мика вообще вся была перевязана.

Врач осмотрел мою руку, а Грин тем временем сказал:

– Теперь вам все понятно, Нельсон?

– Да, – ответил я, – Корлисс разыгрывала комедию. Хотела купить меня по дешевке.

Грин самодовольно улыбнулся.

– Вот именно. Девушка, которую вы знали как Корлисс Мейсон, на самом деле была София Паланка, дама для развлечений и исполнительница стриптиза в одном из ночных клубов Чикаго. – Грин сунул в рот сигарету. – Основными клиентами клуба были югославы, поляки и чехи, мужчины с ближайших сталелитейных заводов. Но иногда туда заходили и богатые бездельники. Видимо, таким образом она познакомилась с Пальмером.

А я в это время пытался подавить подступающую к горлу тошноту.

– Я вам делаю больно? – спросил врач.

– Ничего, сойдет, – пробормотал я.

Грин продолжал:

– Ее семью мы пока что отыскать не смогли, да это не так уж и важно. По-видимому, причины обычные: размолвка между родителями или пьяница отец. Малышка хотела заполучить немного роскоши в жизни и стала добиваться этого всеми средствами, которые были в ее распоряжении. Имея такую фигурку и личико, ей это было просто – просто до определенной степени.

Врач закончил свою работу.

– Старайтесь несколько дней не делать ею резких движений, моряк. Нож задел мышцу, но надеюсь, что никаких осложнений не будет.

Я опустил руку на колени. Наручники загремели между моих ног.

– Спасибо вам. Большое спасибо.

Грин погасил сигарету.

– Прошлого мы ее не знаем и, видимо, так и не узнаем. Но зато мы знаем, что дело Пальмера было тщательно спланировано. Все время, пока она работала в клубе, волосы были у нее золотые. И кроме того, она в отличие от других девушек никогда не позволяла себя фотографировать. Мы имели только один снимок Софи, он был сделан в день свадьбы, да и на нем она стояла отвернувшись. Мы поняли, что ее волосы не обязательно должны быть золотистого оттенка, только тогда, когда отыскали одного из ее интимных дружков.

Мы даже не знаем, когда именно она познакомилась с Сальцем, но тем не менее у нас есть основания предполагать, что они жили дружно несколько месяцев еще до дела Пальмера. Нам было трудно начать это дело главным образом по той причине, что мы нашли его только через три года после всех событий. План убийства был разработан безупречно. Если бы труп Пальмера не был обнаружен случайно, министерство иностранных дел до сих пор бы еще требовало с восточных стран, чтобы они выдали Филиппа Пальмера, так как по всем данным он и его новоиспеченная жена исчезли в Бухаресте. И никого из них больше не вплели.

– А вы уверены, что София Паланка и Корлисс Ме1сон – одно и то же лицо?