Я посмотрела на Соню, ее почти одели.

— Выбираю тебя, — выдохнула ему, вызывая шумные и разочарованные вздохи у собравшихся.

Губы доброго дяди дрогнули в улыбке, но выражение лица осталось таким же хмурым и фиксированным.

— Хороший выбор, вьяна.

— Су-у-у-ука, — протянул Гуй Ли, давая отмашку.

Он отвернулся от нас, не желая смотреть в сторону проигрыша. Соню снова пустили по рукам и сгрузили на руки блондина.

— Пошли, — бросил он мне, направившись с бесчувственным «грузом» к выходу.

Я посеменила следом, отмечая, как стало еще больше дыма и еще больше народу. Они вообще отсюда когда-нибудь уходят или у всех завтра выходной?

За дверьми как будто другой мир. Безлюдный бар, пустые диванчики, нет арктиков и их спутниц. Только охранник трется у входа в вип-зону. После танцпола тишина оглушает. И легче дышится. Я смотрю на доброго дядю и гадаю: отпустит с миром? Или нет.

Он кладет Соню на диван. Выпрямляется и выразительно пристально смотрит на меня. Неужели узнал? Потом понимаю, не на меня, а в меня.

— Поможете дотащить до машины?

Вызываю этим вопросом саркастическую усмешку. Он достает сигареты, опирается на спинку дивана, кладя ногу на ногу и закуривает. Теперь между нами плавает, застывая на мгновения в загадочных образах, дым. Смотрит чувственно, красноречиво, не скрывая своего желания, так что мне не по себе. Да, стоит, наверное, забыть, что когда-то он был мне дядей.

— Нет, — качает головой Ниршан, стряхивая пепел.

— Нет?

— Нет.

Мне снова становиться нехорошо. Мой разум отказывается принимать любой вариант кроме хэппи-энда. Проклятие какое-то. Так рушатся детские иллюзии. Может партию в шахматы предложить?

— А что тогда?

— Один приватный танец.

Замираю на месте, невинно хлопая глазами.

— Вы умеете танцевать?

Он посмеивается. Я не ослышалась? Риск обнимашек выстыл в полный рост в моем воображении. Я не окажусь в больнице. Я пройду первый пункт в списке целей миссии. Я стою перед красной чертой с надписью «Старт». За ней все. Соня спасена. На карту поставлено так много всего, о чем не знает ни этот арктик, ни моя пустоголовая подруга, что я принимаю решение.

— Горизонтальный. Без обнимашек, — уточняет он.

— Я не знаю никаких. Даже ламбаду. Я искусствовед, — вру, как на духу.

Ведь и в самом деле, не думала же я, что он отпустит. Я уверена, кроме приступов хохота мои упражнения с шестом ничего не вызовут у моего искушенного спасителя. Ниршан смотрит на меня сквозь дым. И от пронзительного, прожигающего взгляда мурашки по коже.

— Это щедрое предложение. Лучшее, чем пять минут назад.

— А она?

Смотрю на фальшивую сестру. И понимаю, что в сложившейся ситуации это оптимальный выход. Я отработаю долг. Если Ниршан захочет встретиться со мной вновь (типа с Юлией), он найдет под этим именем другую девушку, которая уже успела уехать в Австралию. Если не будет уточнять подробности, все сложится отлично.

— Шофер отвезет, куда скажешь. Доставит по адресу, в кровать уложит, двери запрет. Как твое имя?

— Юлия.

Подергаться на шесте, один поцелуй, короткий обмен Ци. Я взрослая девушка, справлюсь, поэтому я уверено киваю.

— Согласна.

Он отталкивается от дивана, достает телефон, вызывая шофера. Господи, неужели пронесло, и я отделалась легким испугом?

Шофер забрал сестру девчонки спустя минуту. Поднял на руки, как пушинку. Взял записанный на оплаченной стороне чека адрес, ключи и уехал.

Ниршан заказал у барменши вип-зону. Все это время красавица краснела, как школьница и не могла ступить и шагу. Он уверенно взял ее за руку, потянул, ощущая влажные пальцы в своей теплой руке.

Они прошли через охрану, оказались в пустом темно-красном, почти беспросветном коридоре, минули несколько дверей, и у самой дальней Ниршан остановился и отворил.

Его спутница застыла, рассматривая белые стены, на которые падал приглушенный свет, блики хрусталя, диванчики, небольшой металлический шест у зеркальной стены.

— Никогда не бывала?

Он, спрашивая, знал ответ. Не бывала. По внешнему виду, по ее поведению, по взгляду — любому понятно, от всего этого ее коробит.

Девушка не шелохнулась. Замерла на месте, облизывая губки. Здесь ласкают обнимашек. Обменивались ими так же буднично, как новостями. Получали кайф ценой чужого здоровья. Дышит словно испуганная нимфа, не решаясь ступить в новое царство. Роскошное и развратное.

Он приблизился к ней. Девчонка испугана и напряжена, но силой тащить внутрь он не желал. Она должна сама шагнуть через порог. Сделать окончательный выбор.

Ниршан нарушил ее личное пространство, осознавая, как сильно она нравится ему. Ее внешность радует глаза. Осторожно прикоснулся губами к ее виску, вдыхая тонкий аромат. Пьянея от всего разом. От касаний, от близости, от запаха.

— Ты очень красива, — прошептал он горячо, не трогая руками. — Я таких не встречал. Ты прекрасна, как ваши цветы. Розовые, красные бутоны. Хочу узнать тебя ближе.

Он не лгал, на Транспране не было ни фауны, ни флоры. Буйство цветов и красок Земли, разнообразие растительного и животного мира завораживали. Так же сильно, как и их недолговечность. Сиюминутная красота в мгновении. Необратимая, неповторимая, как миг. Земные женщины такие же. Мягкие, с атласной кожей, ласковые, словно лепестки у дивных роз. Они имели горделивые шипы, отчего арктики не могли не восхищаться ими. Хрупкие и строптивые. Прекрасные создания. Как и их Ци.

Ниршан с удивлением выдохнул. Сам поражался. Он дрожал, млел от наслаждения. От того, что она так близко. И он едва сдерживается от желания владеть.

Он точно знал, что сможет ее целовать, не пресыщаясь ею. Несчетными, самыми разными ласками. Тысячами поцелуев в прекрасные губы. Кратких, беглых, медленных и тягучих, пока она не начнет таять в его объятиях. Пока не засияет от желания вернуть все эти забавы сладостным ответом.

— Доверься мне.

В ее взгляде читалась брезгливость, суровое восприятие того, что здесь происходит нечто грязное, постыдное. Не секс, и пусть не групповой акт быстрого вертепа на скорую руку, но где одни решают свои потребности за счет других. И еще хуже. Циничнее.

И он привел ее сюда. Потому что так быстрее, понятнее, хочется, так сложились звезды.

Неуверенно она шагнула внутрь, вырывая у него выдох облегчения. Прошлась пугливой ободранной кошкой по дорогой обстановке и села на диван, на самый краешек. Готовая сорваться в любой момент.

Ниршан сел рядом, едва дыша. Склонился к девушке, взял пепельную прядь в руку, замечая, как холодна ее реакция на чужое прикосновение. Как рождается упрек в сине-гневных глазах, за которым осуждение.

В то время, как он хищно, словно коршун над добычей кружит, вздрагивает всем своим естеством, мечтая положить ее на диван и, наконец, вкусить. Всю целиком, без остатка. Окунуться в нее, как зависимый в усладу. Бухнуться носом, лицом, телом, зарыться и раствориться в ней. Ощутить ее внутри, снаружи, целиком, вознести на пик блаженства.

Ниршан не удержался. Рукой обхватил ее за голову, притянул к себе, второй за талию и рывком впился в желанные губы. Хотел укротить ее. Целуя взахлеб, с жаром, выходя из собственных берегов. Пока ненасытные руки скользили по гибкому телу, мечтая вмять, сжать, захватить.

Девчонка захлебнулась, сопротивляясь объятиям. Ускользая от поцелуев. Морщась. Всхлипывая. Забилась словно перепелка в сетях. Краснея и белея одновременно.

— Нет, не нужно.

Ниршан будто с ума сошел, с трудом оторвался. Разглядывая ее буйно, с восхищением.

Она разрумянилась, зрачки сужены, глаза сверкают синевой, губы маняще приоткрыты. Если бы не страх. У нее нормальная реакция на чужого человека.

Он сердито выдохнул, встал, отпуская ее. Подошел к бару, наливая им выпить. Пока она боязливой ланью косила глаза то на него, то на запертую дверь. Ведущую вон отсюда, вон из порочного места.