— А можно хотя бы узнать о моем отце? Почему я тут? Что такого он сделал, чтобы Афон был так добр ко мне?

Отец Кирилл снова вздохнул, и, взяв меня за руку, похлопал по ней отечески.

— Существует орден Отцов. Я уверен, ты о таком не слышала. В его главе всегда стоит троица и мать. В их целях и задачах — защита духовного. Они хранители, что сохраняют Знание. Сакральные традиции, к которым приобщаются лишь немногие из нас. Они передаются от сердца к сердцу, от души к душе. Твой отец был одним из троицы.

Мне это конечно ничего не дало. Но, по крайней мере, стало ясно, что мой отец не был простым человеком.

— Орден борется с арктиками, и чуть ли не единственный, кто делает это до сих пор. Последний рубеж на все человечество. Это трудно. И, как ты понимаешь, требует особых знаний и способностей.

— Почему троица?

— Три основных конфессии. Плюс еще одна.

— Что будет, когда я все-таки его увижу? Я буду свободна?

Он отрицательно покачал головой, расстраивая меня этими движениями безмерно. Может быть не стоит находить этот чертов Мост никогда? Тогда я проведу жизнь в скитаниях по миру. Без дома, без семьи, без права на счастье, с чувством невыполненного долга.

— Езжай в Италию. И будь осторожна. Арктики что-то знают. Начался настоящий террор, и нам трудно отвечать на их агрессию. Мост Вечности — огромный шаг к тому, чтобы человечество не исчезло. Это твоя миссия, Максима, не подведи людей. Просто верь в себя.

— Мне страшно. Я боюсь, что не имею права на ошибку, и ошибаюсь постоянно. А вдруг арктики тоже имеют право на неисчезновение?

Он посмотрел на меня так по-родному, раскрыл объятия, и я, встав со стула, подошла и обняла его в ответ.

— Всем страшно, ты имеешь право бояться. Но запомни, право есть психическое явление. Что делать или не делать тебе, относится не к миру материи, а к миру духа. Нормы и обязанности у всех общие, что у них, что у нас, а вот притязания разные. Истоки происхождения любого права — душа человеческая. А нормы права — это наша вера. Если веришь, что человечество имеет право на существование, найдешь. А там как Бог на наши души положит.

Я тяжело вздохнула. Легко сказать, найдешь, пока я нашла только приключений на свою жопу в виде двухчасовых прогулок в чужом мужском теле. Но об этих подвигах я не намерена рассказывать вообще никому. Достаточно того, что в курсе сами арктики.

***

Не может она быть шептуном, думал две недели спустя Ниршан, на разборе дела по случаю оскорбления Гуй Ли и его отказа работать в одной команде.

Каждый раз, когда он думал о ней, Ниршану делалось весело. Конечно, одного четверостишия Гете маловато, но вся его суть вопила — это она. Ему хотелось верить и думать, что это та самая девушка из клуба. Как? Как они так сплелись между собой, предстояло выяснить. Притихла испуганная шалунья. По ночам вела себя смирно. Даже если и была в теле, то лежала в кровати, не высовывая носа из-под одеяла. Ничего не теребила. Никуда не двигалась. Ниршан пытался не спать, но в положенные два пятьдесят пять вырубался. Они пробовали с ней разговаривать, проводить опыты, тормошить, но ничего не происходило. Будто и не было ее никогда.

После случая с женой Велигора Златой и цветком Силы, все казалось возможным. Мир полон чудес. И иногда весьма страшных. А здесь все настолько зыбко, что не поддавалось никакому анализу.

— Я считаю, что Ниршан Линь должен быть отстранен от всех дел и снят со своего поста. Он некомпетентен. И это я даже не говорю о таких его «достоинствах», как пьянство, хвастовство и невыносимо разгульная беспечность, — разорялся Гуй Ли перед Советом.

Ниршан слушал того, как и Велигор Янчжун, со спокойствием печального кота на привязи. Все-таки весь этот обвинительный вздор, что тот нес, не мог не выйти боком всему комитету безопасности. За места в Совете борьба шла постоянно, а сейчас, когда арктики чуяли опасность, особенно.

— Мы считаем, что Турин был шептуном. Есть доказательства его причастности к ордену Отцов. По нашим сведениям, он был одним из его глав. Заместитель главы безопасности пяти континентов прозевал все это, а мы предотвратили катастрофу, — закончил Гуй Ли обвинительную речь.

— Нет доказательств, что он шептун, — возразил один из членов Совета.

— А они не требуются. Орден опасен. Как его член, он не мог не быть им. К тому же есть доказательства его связей с Афоном.

— Что скажете, господа? — обратились к ним члены Совета.

Встал Велигор Янчжун и откашлялся.

— Две недели назад Ниршан Линь, мой заместитель, позвонил в середине ночи Гуй Ли и попросил одолжить для экспериментов в рабочем порядке одну его таухуа. Гуй Ли пришел в бешенство от просьбы, явился в особняк Линь и устроил разборку без выяснения дополнительных подробностей. А между тем, мы думаем, что шептуны продвинулись в своих попытках навредить.

— И зачем вам мои таухуа? — ядовито спросил Гуй Ли.

— Затем, что у нас есть основания думать, что мы впервые столкнулись с шептуном-женщиной.

Присутствующие ахнули, но затем спохватились, вспомнили о скепсисе и приняли серьезные позы.

— Есть доказательства?

— В разработке, — туманно уклонился Ниршан, полагая, что Гуй Ли будет просто счастлив узнать о том, как в него каждую ночь вселяется шептун. Паника будет еще та. К тому же доказательств, как таковых, не было. При желании поведение Ниршана на камерах можно объяснить простым совпадением и притягиванием за уши выдуманных баек.

— Зачем?! — у Гуй Ли лопалось терпение, он загривком чуял, как эта льстивая борзая Янчжун врет и не краснеет.

— Я не могу раскрывать секретную информацию. После завершения операции все будет изложено в отчетах, — ответил тот.

— Чтобы не было накладок, — добавил Ниршан, наблюдая, как у Гуй Ли сводит челюсть от бешенства, казалось даже, что еще немного, и у него кровь свернется.

Члены Совета обдумывали услышанное. Женщина-шептун? Шептуны и так крайне опасны. А будучи женщинами, могут ли они затесаться среди таухуа? Могут. Уровень паранойи в кабинете вырос на несколько пунктов.

— Да не бывает баб-шептунов!

— Мой заместитель действовал строго в рамках протокола и согласно секретности не может раскрыть подробности операции, — заявил Велигор Янчжун.

— Господа, держите себя в руках, — вмешался Жуан Ди, место которого в Совете теперь было основным местом работы. С тех пор, как он потерял его в Совете старейшин арктиков. И сказать, что он не любил Велигора Янчжуна — ничего не сказать. Но под воздействием общей угрозы он всегда мыслил рационально. Он посмотрел на Янчжуна и сказал.

— Будем ждать отчетов.

Когда заседание Совета закончилось, Ниршан уже знал, что вряд ли напишет в отчетах о том, что спустя две недели попыток он смог (наконец) проснуться в теле Максимы. И это пока был единственный и самый странный опыт в его жизни.

Легкая, как перышко, худенькая, ее тело наполняло ощущением, будто он стал призраком. Ну вот все у них иначе устроено. И, конечно, не мог Ниршан не трогать ее (выходило, как бы себя), но ласкал-то он ее. И в отличие от вьяны, точно знал, что делать. Как доставить удовольствие и самому себе и ей. А потом, проснувшись в своем теле, сдержать напряжение не было никаких сил.

Теперь же наступала очередь активных действий. Пора им было встретиться в реальности. И от этой мысли в груди Ниршана просыпался дракон, требуя с ревом взять в крепкие руки вишневую вьяну, способную менять пространства и, наплевав на все запреты, ласкать ее до оглушительных вздохов. Пока не начнет задыхаться от жадности превратиться в триумфатора. Обернется в горячую богиню из робкой лапушки, готовой оседлать его, с той усердной бойкостью, с какой экспериментировала сама в одиночестве. Он покажет ей все, что можно с ним сделать, укажет путь к колыбели страсти, обворожит грезами, так что Максима забудет собственное имя. На губах ее будет только он сам. Он и только он один.