— Хреново, — честно призналась я и осторожно села, облокотившись спиной о подушку.

— Ничего, все пройдет, — губы Грейсона изогнулись в краткой и едва заметной улыбке. Эта улыбка так красиво смягчила ожесточенные черты его по-мужски красивого лица.

— Знаю, я постоянно болею, переживу как-нибудь.

Лерой ничего не ответил на мою реплику, лишь как-то странно посмотрел на меня. Его темные глаза блестели в бледном свете луны и я сама того не осознавая, начала тонуть в этом глубоком взгляде. Внутри все переворачивалось, умирало и возрождалось. Я понимала, что сейчас нахожусь в шаге от того, чтобы сделать самую большую ошибку в своей жизни. Нельзя Грейсона подпускать к себе настолько близко, нельзя так беззастенчиво впитывать его образ и гореть в блеске его глаз, будто мотылек, сгорающей в беспощадном огне. Но сейчас Лерой был не таким как обычно. Тихий, сдержанный и даже ласковый. Ласковый убийца. Мой убийца.

Он протянул ко мне руку и провел тыльной стороной ладони по щеке. Сердце откликнулось на такое нежное и немного интимное прикосновение болезненным ударом. Стало нечем дышать. Жестокость мной воспринималась куда проще и безразличней, чем проявлении заботы и ласки. Я напоминала самой себе какую-то дикарку.

— Маленький ранимый Мотылек, — Лерой улыбнулся, а мне хотелось рыдать и кричать от радости. Он наклонился, чтобы поцеловать меня, я практически ощутила вкус его губ, но в следующую секунду он куда-то внезапно исчез. Я осмотрелась по сторонам и поняла, что нахожусь одна, окутанная холодной тьмой. Стало до одури страшно. Я обняла себя руками и сильно зажмурилась до ярких точек перед глазами. А когда я вновь открыла их, то обнаружила себя лежащей в кровати. За окном было светло и не осталось даже и следа от прежней тьмы.

Я задумалась, пытаясь переосмыслить, что со мной только что произошло. Лерой… Здесь был Лерой. Или нет? Я попыталась прочувствовать хотя бы призрачный намек на его энергетику, но ничего не ощутила. Пустота и покой. Стало больно… Невыносимо больно. Он мне привиделся. Проклятый Дьявол, который так бессовестно проник в мое сознание и с легкостью подчинил его себе! Но даже не это оказалось самым страшным. Хуже оттого, что я решила, будто Грейсон действительно сидел на моей постели, и ласково обращалась со мной. Это уже само по себе нереально, но я как дура все равно повелась. Супер! Собственный мозг обманул меня! Никому доверять нельзя!

В следующий раз, когда я пришла в себя, мне уже было значительно лучше. Пусть мозг еще не так живо воспринимал информацию и отдавал приказы телу, но, по крайней мере, меня не мучила высокая температура, которая мне казалась, уже стала перманентной. В теле ощущалась непривычная слабость, а во рту обитала такая горькая сухость, что желание выпить воды вытеснило любе другие рассуждения.

Я приподнялась и заметила на прикроватной тумбочке стакан воды. Хэтти как всегда очень предусмотрительна, за что я ей уже безмерно благодарна. Я с жадностью осушила стакана, несмотря на то, что каждый новый глоток рождал в горле неприятное жжение.

В комнату вошла Хэтти, заметив меня, она улыбнулась и быстро подошла к кровати, прислонив к моему лбу свою ладонь.

— Наконец-то температура спала, — с облегчением констатировала женщина. — Юная леди, вы заставили всех нас крепко понервничать.

— Простите, — я смутилась и вернула пустой стакан на место. — А сколько я вот так провалялась?

— Чуть больше трех суток. Мне даже пришлось Джо вызвать. Он-то вас и вытащил с того света. Калэб, конечно, тоже много болеет, но никогда ситуация не доходила до такой критической точки. Вы бредили, но к счастью, все уже позади. Как вы себя чувствуете?

— Хорошо, даже есть захотелось, — я ощутила, что мой желудок неприятно заурчал.

— Это хороший признак, — Хэтти улыбнулась, и от ее улыбки мне стало спокойней на душе. — Но для начала вам следует искупаться. Давайте я вам помогу.

— О нет, не стоит, я сама, если можно.

— Хорошо, тогда я пока для вас подготовлю одежду.

Снова находиться в вертикальном положении было как минимум странно, словно бы я заново училась ходить. Медленно я дошла до ванной комнаты, ощущая, что моя ватная голова немного кружиться. Не без труда, но я все-таки сняла с себя одежду и села в заполненную теплой водой ванну. Я аккуратно стала разминать шею, плечи и запястья. После такого длительного отсутствия какого-либо движения, все кости хрустели, вновь привыкая к прежнему темпу работы. Вот это я заболела! Да уж… Сомнительное это удовольствие.

Долго побыть наедине с собой у меня не получилось. Через несколько минут в ванную комнату ворвался Калэб. Он был весь растрепанный и одетый в пижаму, на щеке пролег тонкий след от подушки, похоже, кто-то только что проснулся.

— Мотылек! — Калэб буквально подлетел ко мне и крепко обнял, несмотря на то, что его одежда почти сразу же промокла. — Ты почему так сильно всех нас пугаешь? — он строго посмотрел мне в глаза, а затем еще раз обнял. — Не надо так больше делать.

— Прости, малыш, — это «малыш» само собой вырвалось у меня, но я не стала заострять на этом своего внимания. Если честно, то это «малыш» четче всего описывало Калэба и так гармонично подходило к нему. Я уже давно не видела в нем взрослого мужчину, каким он кажется на первый взгляд. Калэб ребенок с чистой и невинной душой.

— Я так испугался, — он разорвал наши объятия и уселся на бортик ванной. — Никогда так в жизни ничего не боялся, даже Лерри позвонил. Думал, он приедет, а он не приехал.

О! Как это было в духе Лероя! Ну да! Прямо сейчас он сорвется и приедет к какой-то девке, которая по собственной тупости заболела. Теперь мое ведение, вызванное высокой температурой, казалось еще более абсурдным.

— Твой брат работает, — успокаивающе произнесла я. — Он же не может бросать работу, когда ему вздумается, правильно?

— Да, наверное, ты права, — в задумчивости произнес Калэб.

После водных процедур и вкусного завтрака, Калэб повел меня в свою комнату. К игре в шашки я еще была не готова, голова будто бы находилась в легком тумане, поэтому друг достал с полки целую кипу раскрасок и небольшую коробку доверху забитую разноцветными карандашами, фломастерами и ручками.

Мы валялись на кровати и занимались одной раскраской на двоих. Калэб тщательно преображал все еще черно-белую в некоторых местах картинку Базза Лайтера. Мне же досталась картинка Бо Пип — меленькой светловолосой пастушки. Кажется, именно такой статуэткой я играла с Калэбом в первую нашу полноценную встречу. Господи, сколько времени прошло с того дня! Не так уж и много, а такое ощущение, что это случилось миллион лет назад.

— Ты Лерри любишь? — вдруг спросил Калэб, роясь в коробке в поисках нужного карандаша. Я от такого откровенного вопроса чуть с кровати не упала.

— А это имеет значение? — я нахмурилась. Мне не нравилось, что даже несмотря на физическое отсутствие Лероя, он все равно незримой тенью витал по дому.

— А почему нет? — Калэб достал зеленый карандаш и, увидев, что он сломанный полез за точилкой.

Мда уж… Лучше бы я и дальше находилась в бреду, чем слушала такие вот провокационные вопросы. Я понимала, что Калэб это не со зла и не с каким-то хитрым умыслом спрашивает, но мне все равно не по себе.

— Потому что, я здесь, чтобы развлекать тебя, разве нет? Так что, какая разница, чувствую я что-то к твоему брату или нет? — мой голос звучал безукоризненно ровно, и я сама на миг поверила, что говорю правду.

— Все другие здесь были, чтобы развлекать меня, — серьезным тоном заявил Калэб, начав стружить карандаш. — А ты не такая, ты мой самый-самый настоящий друг, почти, что член семьи. Я привык к тебе и хочу, чтобы ты навсегда осталась здесь. А для этого надо, чтобы ты полюбила Лерри. Вы поженитесь, и все будет круто.

Кажется, такой же разговор Калэб заводил с Лероем, накануне отъезда последнего. И почему этому сорванцу так отчаянно хочется нас поженить? Я жена Лероя? Смешно, прям обхохочешься.