Илюха вручает Алексу маркеры и возвращается к Игорю красить лицо.

— Селдечко, — формирует из пальчиков сердце, демонстрируя Кате. — Вот такое.

— Почему сердечко?

— Потому, что он целовательный ломантик как папка Волон. Я видел и не лаз! Когда я выласту — женюсь на тёте Лике, она мне очень нлавится. Буду с ней целоваться по-взлослому.

Дима зарылся лицом в мой живот, и зашёлся смехом.

— А как же Роб? Один останется? — интересуется полковник, присоединяясь к общему хохоту.

— Так он сталый станет. Зачем тёте Лике сталый муж? Чего вы лжоте все?

— Эй! Мини Казанова! — наиграно возразил Игорь. — Либо ты рисуешь клоуна, либо я тебя сейчас укушу за то, что решил отнять у меня мою невесту!

— Лыжая говолила, что к тебе девки липнут как мухи. Ты себе ещё найдёшь.

— Это правда? — возмутилась Лика, с силой сжимая в кулаках густую челку своего мужчины. — Ану-ка, посмотри мне в глаза, бесстыжий!

Роб запрокидывает голову, сверкая белоснежными зубами.

— Так это до тебя было. Клянусь.

Девушка, взмахнув густыми ресницами, послала ему томный взгляд.

— Лоб! Хватит сюсюкать, — потеряв всякое терпение, Илья добавил: — Давай сюда лицо!

— Папуль, а можно, я здесь нашу семью нарисую? — привлёк моё внимание задумчивый Алекс, обведя пальчиком бугристый бицепс на Димкином плече. — Хочу, чтобы мы всегда были вместе, как сейчас. Пап?.. Так будет всегда? Поклянись!

Не дожидаясь ответа, Сашка бросается к нему на грудь и крепко обнимает за шею, забираясь на живот всем своим худеньким телом. Дима интуитивно обвивает ребёнка одной рукой за плечи, второй зарывается в копну светлых волос, прижимая к себе его голову. Оба молчат какое-то время. Часто дышат друг другом, прислонив носы к вискам. Я не могу на это спокойно смотреть. Душу раздирает мужская нежность к чужому сыну. Замечаю, как мечется Сашкин страх в крепких объятиях, и хочется взвыть. Ребёнок до сих пор не может вырвать из себя свой искалеченный мир, боится однажды в него вернуться. Наклоняюсь к своим мужчинам, вдыхаю смесь ароматов и плыву от счастья, забывая об окружающих. Этот момент слишком важен для меня. Для Димы. Для наших детей. Для нашего общего будущего.

— Сашенька, малыш, так будет всегда, родной, — горло сжимает спазм. Пальцы любимого мужчины перебираются на мою шею. Зарываясь в волосах, касаются кожи настолько интимно, что я тотчас схожу с ума от вспыхнувшего наслаждения. — Клянусь... — С трудом проглотив болезненный комок, едва дышу, упираясь своим лбом в лоб Дмитрия. Его пытливые глаза ловят мои, постепенно превращаясь в бездну, приковывают к себе, удерживая цепким притяжением. Неожиданно для себя отбрасываю в сторону последние капли нерешительности:

— Я согласна стать твоей женой... — с губ слетает едва различимый шёпот, но мой мужчина прекрасно всё понимает. Мягкие губы касаются моих, замирают на пару секунд, жаля невидимым сладостным током. Импульсы проносятся по всему телу, скапливаясь в зоне копчика. Мне хочется прогнуться в пояснице, как это делают кошки, но я лишь растягиваю довольную улыбку, прикусываю легонько нижнюю губу Димы и отстраняюсь, улавливая его негромкий, хрипловатый ответ.

— Ты дала клятву при ребёнке, маленькая. Помни об этом...

Где-то над нами послышалось грудное «кхм... кхм...» По струнам ударили пальцы. Гитара ожила мелодичным звуком. Голос Матвея разогнал мурашки под кожей.

«Изгиб гитары желтой ты обнимаешь нежно,

Струна осколком эха пронзит тугую высь,

Качнется купол неба, большой и звездно-снежный,

Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались...

Как отблеск от заката, костёр меж сосен пляшет,

Ты что грустишь, бродяга, а ну–ка, улыбнись.

И кто–то очень близкий тебе тихонько скажет:

Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались...»

(Песня Олега Митяева).

Дмитрий.

— Дмитрий Александрович, ещё вот здесь поставьте последнюю подпись и можно официально считать Найденова Александра вашим сыном.

Твёрдой рукой ставлю росчерк в графе и с облегчением выдыхаю нервное напряжение.

— Он и есть мой сын, — с уверенностью заверяю. — Воронцов Александр Дмитриевич. Благодарю, Евгений Борисович, за вашу оперативность. За то, что поспособствовали продвижению этого нелёгкого процесса и сгладили все острые углы в нужных инстанциях.

— И вам спасибо за щедрость, — ладонь чиновника смыкается с моей в крепком рукопожатии. — Матвей столько сделал для меня, что я обязан ему по гроб жизни! Мои поздравления!

— Поздравляю Димыч! — Матвей, в свою очередь, приобнял меня, похлопав по плечу. — Ну что, многодетный отец? Этот уровень мы с тобой одолели, — подбадривает приподнятым настроением, — остался самый сложный — обрадовать невесту.

— Надеюсь, Ася меня поймёт, — убираю ручку в карман пиджака, принимая из рук высокопоставленной личности документы об усыновлении ребёнка.

— Дмитрий Александрович, вы же понимаете, что время на вес золота. Сейчас в детских домах чёрт-те что творится! То их по несколько сливают в одно учреждение, то закрывают, разбрасывая ребят кого куда по всей необъятной Родине, то отдают заграничным родителям, думаю, не нужно рассказывать каким путём... Пусть ваша женщина радуется за мальчика, он наконец-таки попал в крепкую семью. Когда у вас свадьба?

— С датой ещё не определились. Но распишемся на следующей неделе. Я договорился.

— Ну вот и отлично. Внести изменения в документ не составит никакого труда. Будет у вашего сына и отец и родная мать.

— Жень? Может с нами? Я магарыч поставлю. Пообедаем?

— Матвей, давай в другой раз. Завтра у жены день рождения намечается, просила сегодня за подарком съездить. Попробуй, откажи! — хохочет.

— И то верно. Ну ладно, старик, как-нибудь забегу к тебе на коньяк. Бывай.

Из здания мэрии я вышел с мокрой спиной и дрожащими руками. Начался эмоциональный откат. Казалось бы, причин для паники нет. Я достиг ещё одной поставленной цели, нужно радоваться, но меня с какого-то хрена гложет неприятное чувство тревоги. Чтобы немного отвлечься — позвонил своей секретарше, попросил послать человека, знающего толк в игрушках, за покупками в торговый центр рядом с офисом. Сегодня не могу вернуться домой без подарков, а самому их выбирать времени нет. После обеда назначена важная встреча с клиентом.

— Дим! — спустя короткое время голос Матвея неожиданно врывается в голову. — Трубку возьми. Опять задумался.

На автомате достаю смартфон, шагая в ногу с родственником в направлении платной стоянки. Мой новый водитель и по совместительству охранник открывает мне заднюю дверь.

— Да, — отвечаю на звонок Серова (хозяина автосалона), у которого я недавно приобрёл свой «судьбоносный» красный Мерс. — слушаю тебя, Паш. — забираюсь в салон автомобиля.

— Димыч, в Кремль легче дозвониться, ей-Богу! Тачку твою сделали. Царапины закрасили. Стёкла сверкают. Скрин-отчёты я получил и остался доволен работой ребят. Все на высшем уровне.

— Когда за ней подъехать, не говорили? А, впрочем, я могу им сам перезвонить.

— Куколку оставили на твоей личной стоянке, рядом с офисом. Ключи у Сонечки заберёшь. С тебя причитается, старик! Не забудь.

— Не забуду, Паш. Я перезвоню. Спасибо тебе, — сбрасываю вызов, пряча телефон обратно в карман.

— Ну что? Едем, чего-нибудь перекусим, Дим?

— Поехали, — соглашаюсь, глядя на наручные часы. — У меня полтора часа в запасе.

— Серый, давай-ка вези его к торговому центру, там есть отличный ресторанчик на третьем этаже. — Матвей даёт команду, принимая звонок. — Слушаю, Денис. Ты где? — сосредоточенно хмурится. — Жду на нашем месте рядом с офисом Дмитрия через полчаса. Захвати результаты расследования генетической экспертизы по стёклам. Хочу сам на них взглянуть. Дело не терпит отлагательств.

Ресторан «Зазеркалье».

— Снежана Сорокина очнулась, — делится очередной новостью Матвей. — Пока ещё слаба, но готова давать показания против Зубарева. Кузнецов усилил охрану на входе в её палату. Под утро её перевели из реанимации. Теперь заместителю мэра не отвертеться. Если не начнёт сотрудничать — вытащим информацию клещами. Мне нужно прижать к земле этого ублюдка, чтобы не дёргался лишний раз.