— Жаль, что я до сих пор не смогла найти, кто бы мог быть лучше тебя, — вдруг призналась она, и в голосе даже скользнуло нотка сожаления, — никто не может соперничать с тобой.

— Нравится вкус моей спермы? — съязвил, но Артан не отозвалась на колкие слова, думая о чём-то своём.

— Значит плохо стараешься, — бросил Рох, выпустил её волосы.

Наверное, поняла, что это была последняя их встреча. И пора с этим покончить. Рох сковал её шею в пальцах, заставил её подняться.

— Что там у тебя, говори.

Артан высвободилась из его хватки и отошла к столу, взяла уже наполненный кубок, поднесла к губам, делая небольшой глоток. Явно тянула время, но хорош знала и понимала, где та грань, за которую нельзя перешагивать с Рохом.

— Она была здесь, её привёз сюда какой-то юнец. Спрашивала между прочим меня, — улыбнулась коротко, и будто с опаской.

То, что Лориан приезжала в Сурул с щенком, Роху известно. Лориан наверняка искала помощи, ведь пойти ей было некуда, кроме как сюда. Рох слишком рано вывез её из Шеита, нужно было подождать, чтобы она смогла свыкнуться с тем, что она теперь его. Его вина. А теперь помимо того, что Лориан знает дорогу, вновь попытается покинуть побережье. И, Рох не сомневался, что Артан ей бы с радостью в том поможет.

— Это всё? — быстро заправил штаны. Пора уходить отсюда.

— Нет, — повернулась, отпивая из кубка на ходу возвращаясь к Роху. — Она сидела за одним столом с одним энроу, — протянула лениво, глаза пьяно блеснули, — Гардасом тэн Лоишом.

— Что?

— Да, именно, — остановилась перед Рохом, скользя по его лицу похотливым взглядом. — Твой враг не дремлет, он между прочем уже как третий день в Суруле.

Это была последняя капля, ублюдка уничтожит.

— И? Что дальше? — Рох почти не слышал себя, только звон в голове.

В глазах Артан всплеснуло колебание, но стерва знает, что ему лучше не лгать.

— Ничего. Они недолго беседовали. Она ушла. Лоиш — остался здесь. Слуги видели, как её увёз тот юнец, с которым она приехала, — улыбнулась ещё шире, но тут же вновь посерьёзнела, протянула руку, погладила по груди Роха. — Кто она эта, Лориан? — вдруг спросила Артан.

— Моя собственность. Личная шлюшка, — прошипел сквозь зубы, сбрасывая с себя её руку.

О чём они могли разговаривать? Нет, она не могла рассказать дорогу в Шеит, хотя, этот выблядок мог всячески давить на неё. В глазах потемнело. Лориан не могла его придать. Или, могла? В груди заметался знакомый жар. Вдох-выдох. Рох развернулся и направился к двери.

— Уходишь?

Не ответил, спустился в зал отыскав Сколла и Хунора, отдав им распоряжения, спешно покинул трактир. Солнце уже поднималось над городом освещая косыми лучами полупустые улицы и горожан, в ставшие в такую рань чтобы успеть занять места на торговой гавани, когда Рох подъехал к воротам. Чёртова боль мешала думать. Врываться сейчас к ней в таком скверном состоянии может вновь пагубно сказаться на их, и без того, скудном понимании друг друга. Хотя очень хотелось.

Пошёл в купальню смыть всю усталость и кровь после боя. Фергана принесла завтрак и тихо удалилась, оставив хозяина одного. В доме царило умиротворение. Лориан ещё спала, после вчерашней встряски — не удивительно, проспит до обеда. Но ждать так долго он не намерен. Ему жизненно необходимо взглянуть ей в глаза и понять лжёт она или нет. Что, если это всё хитро сплетённый план, чтобы поймать его на крючок? Ведь это ей удалось, Лориан постоянно в его мыслях, каждый миг он думает о ней, представляет, хочет. Даже сейчас, когда смертельно устал, когда дико хочется спать, только бурлящая внутри мешанина чувств не давала покоя. Что, если Лоиш и Лориан заодно? Что если всё подстроено с того самого мига, как она пришла в трактир, привлекла его внимание и до последнего побега? Она знала, что он погонится за ней. Знала лживая шлюшка, как привязала его к себе. Он ведь с самого начала подозревал, когда она оказалась впервые с ним в комнате, но потом трезвые мысли его покинули. Роха встряхивало. Нет, ерунда, невозможно играть так, весь тот вихрь безумия что закручивался в её глазах невозможно подстроить, к тому же она была девственницей. Но Рох хорошо знал и утверждался с каждый годом пребывания в Исангинде что, ради почёта и денег можно продать и душу. А он — Рох тяжело выдохнул — как юнец купился на это. Гнусные мысли росли как кучевые облака над окраиной города, возвещая о скором ливне.

Ощущая как его выворачивает наизнанку и рвут в клочья сомнения, не желая больше ждать, вошёл в комнату и тут же его пошатнуло, когда поймал тонкий аромат её тела.

Лежала на кровати окутанная лёгкой дымкой утреннего света. Вся кровь мгновенно устремилась в пах, так что стало не чем дышать. Тёплая, нежная, немыслимо притягательная, пленительная Лориан. Рох ощутил, как трескается стена, которая выросла за то время пока он ждал её пробуждения, неизбежно рушится. Член вздыбился при виде изгибов её стройного молодого тела под лёгкой сорочкой, округлые груди, тонкая талия и плавный как тугая волна покат бёдер, ткань складками скомкалась между ног очерчивая призывно притягивающий взгляд треугольник.

Она будто почувствовала, что кто-то вошёл, пошевелилась поворачивая голову к двери и тут же застыла, когда увидела вошедшего Роха. Медленно подобралась и села в постели натягивая на себя одеяло прикрывая грудь. Смотрела так, будто ждала что он на неё наброситься. Рох с жадностью тянул в себя, наполненный её густым ароматом воздух, ощущая, как мгновенно пьянеет. Разговора сразу не получится понял Рох, скользя по её телу вожделеющим взглядом и лучше бы ему убраться. Хочет, ли теперь узнать о чём она разговаривала с Лоишом? Рох горько усмехнулся про себя. Сейчас предпочёл бы, чтобы она соврала. Он готов услышать неправду, лучше не знать, лучше остаться глухим, и думать, что он ей не безразличен.

Она с тревогой оглядывала его, разбитые кисти, губы, рассечённую бровь. Неужели малышка волнуется за него? Рох, едва сдержался от смешка, она скорее вонзит ему нож в сердце, чем пожалеет, он до сих пор отчётливо помнил холодное остриё, упёршееся в его глотку, как и ненавистный презирающий взгляд. Каждый шаг в её сторону — это казнь для него. Пытка.

Лориан задрала подбородок, когда он приблизился, возвышаясь над ней. Припухшие губы девушки поджаты, в глазах металось больше удивление, чем тревога. Он её застал врасплох, придя к ней ранним утром в таком скверном виде. Рох смотрел ей в глаза выискивая в них хоть долю притворства. Но, ничего. Ничего похожего на фальшь не нашёл, кроме чистоты после сна и искреннего недоумения. Проклятье, даже повело, как он ждал этого. Лориан не осталась с Лоишом, хотя могла. Наверняка он ей что-то предлагал, наверняка. А она…

— Что-то случилось? — наконец спросила, чуть хриплым после сна голосом, не в силах верно выдержать натянувшееся тугой тетивой ожидание.

Лориан сглотнула, когда взгляд её опустился вниз, скользнув по его животу и застыл. Румянец стал ярче на её щеках, она стыдливо опустила ресницы, лишая Роха рассудка. Внутри что-то перевернулось, что-то изменилось в нём, наполняя грудь горячими углями, делая его и сильным, и слабым одновременно.

Рох и сам не понял в какой миг склонился — сдохнет если не коснётся её. Навис горой над ней, едва смог вдохнуть, когда увидел на щеке багравеющий рубец, яростно накрыл её губы своими, жаждав испить их вкус, испить её дыхание, её трепет, чистоту. Он не хотел причинять ей вреда и злился на себе безмерно, и ан неё что вступилась за щенка.

Лориан выронила покрывало упёрла ладони в его грудь, но вскоре препятствие ослабло, отвечала на его поцелуй, позволяя проникать в её горячий рот языком, заполнять, сплетаться с её языком в безумной пляске. Жаркая волна прошлась по телу — губы Лориан были слишком сладки, слишком мягки, податливы, он облизывал их, захватывал своими губами втягивал в себя чуть посасывал и прикусывал, смакую её всю, пока дыхание Лориан не сбилось. Рох забрался под ткань её сорочку руками, обхватил бёдра, рывком притянул к себе, оглаживая гладкую кожу, сминая, ожидая, когда она возразит, выкажет протест. Если бы только сказала — он бы ушёл. Но ничего не последовало, Лориан позволяла касаться себя, не зная, что подписывает тем самым себе приговор. Да, с ним что-то случилось, уже давно, как только встретил её. И Рох неумолимо заталкивал это признание внутрь себя, запрещая себе говорить то, что никогда, никому не говорил. Запрещая себе шептать её имя, смаковать на языке, впускать слишком глубоко. Зверь внутри метался, ему не нравилось всё это. Злиться что он сходит по ней с ума. Но, какая же она сладкая, упоительная, желанная.