Скручиваю металлическую крышечку и прикладываюсь к живительной влаге. Это оказалось нечто подслащённое, кажется, с лимонным вкусом. Отстраняю от себя бутылку и вижу, что это лимонад заводского производства, от фирмы, название которой мне ни о чём не говорит. Но это было неплохо.

Выпив лимонад до дна, отчуждаю у покойника бакелитовые магазины и боеприпасы в бумажных пачках.

– Мьер̀де, эти бесчестные мер̀завцы имеют снабжение не хуже, чем мы! – возмущённо проговорил я, складывая боеприпасы в рюкзак.

Рации не было, зато обнаружился мобильник, Айфон Тринадцатый. Не похож этот парень на того, кто может позволить себе такую дорогую штуковину, стоящую три средние месячные зарплаты. Впрочем, он может происходить из зажиточной семьи, но я больше склоняюсь к версии, что это «трофей» из фирменного магазина.

Сажусь на корточки перед телом и разблокирую телефон с помощью мёртвого лица, которому пришлось открыть глаза.

Так-с, что у нас тут есть? В «Телеге» сотни сообщений, но самые свежие в одной группе, подписанной как «Отряд-Сокол» – оригинально, модно, молодёжно.

Администратор, некий «Буйный», пишет об отходе на исходные позиции, а также требует, чтобы командиры десятков доложились о потерях и не позволяли подчинённым разбредаться – это ещё не конец.

И тут на телефон пришло сообщение: «Самойлов, живой?»

Ничего отвечать не стал, поместив телефон обратно в карман трупа, и пошёл дальше по следу. Надо узнать об ублюдках как можно больше, а ещё взять кого-нибудь ценного, чтобы было, с кем поговорить…

Покидаю парадный выход и вновь выхожу на кровавый след. Метров через пятьдесят вижу тело, лежащее прямо посреди дороги.

Вооружённое тело, но безнадёжно мёртвое. Каска лежит рядом, а под туловищем лужа крови. Именно от этого мужика исходил наиболее кровавый след, поэтому мне было немного жаль, что я лишился такого невооружённым взглядом видного маркера передвижения сил противника. Но идти долго бедняга не смог, поэтому вконец выбился из сил и потерял сознание, после чего истёк кровью.

Остальные следили не так сильно, поэтому приходилось вглядываться, но, благо, далеко идти не пришлось.

Рядом с двухэтажным жёлтым зданием в дореволюционном стиле, особняком Половцова, обнаружился открытый люк, к которому ползли двое недобитков, не истекающие кровью, но, всё же, очень паршиво себя чувствующие. Каждый сам за себя, вот такие правила.

– Ни с места, мер̀зкие тр̀усы! – навёл я на них автомат. – Отбр̀осить ор̀ужие в стор̀ону, иначе я наделаю в вас новых дыр̀!

– Начальник, я сдаюсь! – сообщил мне самый близкий к люку тип.

– Ор̀ужие отбр̀осить, – приказал я ему. – Я считаю, три, два, раз…

Два моих будущих пленника откинули автоматы в стороны.

– Будете шутить со мной шутки, отпр̀авитесь пр̀ямиком в ад, – предупредил я, подходя поближе. – Р̀уки в стор̀оны, лежать неподвижно!

Обследую пленных на предмет оружия, удостоверяюсь, что, кроме автоматов и ножей, у них ничего нет, после чего начинаю смотреть, кого из них действительно стоит тащить с собой.

Тот, что болтал, получил ранения нижних конечностей, но лёгкие, а также что-то проткнуло ему кишки, но это точно была не пуля, поэтому грешу на осколки. Сдохнет, но не сразу.

А вот второй, который сильно отставал от предыдущего, имел ранения грудной клетки и сильно хрипел.

– Ты мне, увы, не нужен, – навёл я автомат на поднявшего руки приспешника суперов и выстрелил.

Смотрю на бедолагу, признавшего меня начальником.

– А тебе повезло, мон ами, – максимально доброжелательно улыбнулся я ему, пусть за маской не видно. – И мы с тобой немножко погуляем.

Вешаю автоматы и рюкзаки своих жертв на плечи, хватаю пленного за ворот кителя и тащу за собой.

Сегодняшний бой закончился полным поражением контры.

– Замахнулись, подонки пр̀оклятые, на святое – на ночной бой! – посетовал я. – Люди годами отр̀абатывают, тренир̀уются, учатся на ошибках, а вы, бесталанные потаскухи, р̀ешили, что вам всё по плечу!

Пленный никак не прокомментировал мою реплику, потому что ему было больно. А больно ему было из-за того, что я тащу его по асфальту прямо ранеными ногами. Горе побеждённым.

Надо менять отношение к контре. Сегодня, как мне кажется, мы отделались малой кровью, но это нападение застало нас врасплох. Никто не подумал о канализации – это недоработка командующего состава. И я о таком не подумал, но я и не отвечаю за нашу общую безопасность. Отвечал бы, обязательно рассмотрел бы все возможные способы атаки на наши позиции! От кого угодно!

– Стой! Кто идёт?! – остановил меня часовой.

Прожектор ослепил меня своим лучом, заставив прикрыть глаза рукой.

– Дмитр̀ий Вер̀ещагин, также известен как «Кар̀амба-4», мон ами, – представился я. – У меня с собой пленный, с котор̀ым я очень хочу поговор̀ить. Но ещё я не отказался бы доспать положенное мне вр̀емя.

/8 апреля 2022 года, Санкт-Петербург, Юсуповский сад/

Мрачно пью кофе.

Ресторан у этого отеля шикарный, но здесь больше нет шеф-повара, су-шефа и кто там ещё всем заправляет на кухне…

Сижу, в компании Ильи, за круглым столом с белой скатертью, на красном кресле, в помещении с десятками вычурных ламп под потолком. Роскошно, но бессмысленно.

– Ты чего такой недобрый? – поинтересовался Илья, тоже попивающий кофеёк.

– Никакого смысла от ночного боя, – произнёс я. – Вообще никакого прироста сил. Людей убивать бессмысленно.

– А ты бы хотел, чтобы было наоборот? – спросил ополченец.

– Не хотел бы, – покачал я головой. – Но я выкладывался вчера на все сто, бился против настоящего, мать его корова, минотавра! Это точно не человек, уж за него-то должны были хоть что-то дать, ведь так?!

– Вообще-то… – к нам подошёл какой-то пехотный капитан с подносом.

– С кем имею честь? – недовольно поинтересовался я.

– Капитан Цыганков, – представился тот, садясь за наш стол. – Дмитрий Верещагин и…

– Это Илья, – представил я ополченца. – Кстати, как у тебя фамилия, Илюха?

– Николаев, – ответил тот. – Как Игорь Николаев, но только Илья.

– Рад знакомству, товарищи, – улыбнулся капитан, поставив поднос. – Можете звать меня Артёмом.

– Взаимно, – кивнул я.

– Ага, тоже рад знакомству, – без особой радости в голосе произнёс Илья.

– Так что там насчёт «вообще-то»? – поинтересовался я.

– Этот, кхм-кхм, минотавр – человек, – ответил капитан. – Вскрытие показало, что он уже начал обращаться назад в человека, но не успел, потому что ты убил его.

– Хочешь сказать, что это сверхспособность? – уточнил я.

– Да, именно так и хочу сказать, – ответил Артём. – Наши медики отмечают, что посмертно обращения обратно в человека не происходит, поэтому покойник сейчас отчасти минотавр, отчасти человек.

– Енотовидная собака и горностаевая моль, – произнёс я задумчиво, – изгои в мире горностаев, молей, енотов и собак.

– Ирония тут неуместна, – сказал Артём. – Это чудовище способно было скрутить башню с БМП или даже с танка, а ты пошёл на него с автоматом и рапирой.

Он одет в повседневную форму сухопутных войск, с фуражкой и планкой для орденских и медальных лент – видимо, довелось этому Цыганкову повоевать. Коротко стриженный, черноволосый, взгляд карих глаз бодрый, несмотря на неспокойную ночку, ростом где-то около метра семидесяти пяти, комплекции спортивной, но без лишних мускулов, а, скорее, функционально-спортивной комплекции. Квадратная челюсть и несколько шрамов на лице, невольно вызывают ассоциации с военным направлением деятельности, то есть даже если обрядить его в гражданку, всё равно будет видно, что это военный.

Чего-то подобного добивался и я, когда готовился к роли Кая Марция в пьесе «Трагедия о Кориолане». Чтобы мой персонаж выглядел, как настоящий военный, причём всё осложнялось тем, что нужно было выглядеть военным даже в гражданской тоге.