– Что ж, пойду я отдыхать, – сказал я, потушив окурок о край урны. – Счастливого караула.

– Шутник, – пробормотал Аркадий.

У бабушки всё строго: караулы и дежурные группы, чтобы быть готовыми к отражению нападения в любой момент. Есть планы на постоянные дозоры на крышах отдалённых домов, но это только когда людей станет побольше. В наши прискорбные времена, я считаю, это очень рациональный подход, ведь только забота о собственной безопасности, граничащая с параноидальной, может дать некоторые шансы на продолжительное выживание.

Иду по внутреннему двору, условно-безопасной зоне, где можно перемещаться без опасения, что из-за угла тихо выползет зомби и вцепится тебе в лодыжку…

– Дима, подожди! – догнала меня Ани.

До дома дошли вместе.

– Ничего же, что я у вас ночую? – поинтересовалась финка, когда мы вошли в дом.

– Раз уже ночуешь, то чего уж, – пожал я плечами.

– Можно же лечь с тобой? – осторожно спросила она.

– Если тебе так удобнее, – пожал я плечами.

Кровать двуспальная, пространства на ней много.

– Но только без всякого двоякого, – произнёс я. – Я знаю, что у тебя есть парень.

– Нет у меня никакого парня, – легкомысленно ответила Ани.

– Погиб? – спросил я.

– Нет, – покачала она головой. – Мы расстались за пару недель до всего этого. Так что я свободна и готова к приключениям.

Она улыбнулась с неким оттенком похотливости.

– Не говори такого, когда я надену маску, – вздохнул я. – В лучшем случае отделаешься поркой.

Мне лично не понравилось, как она это сказала. Это роняет её честь и бросает тень на её отца…

Да какого хрена?!

Маска ещё продолжает действовать?!

– На мне же нет маски? – обеспокоенно спросил я.

– Не… – повернулась ко мне Ани, а потом осеклась. – Ой…

– Что за взгляд затравленный, словно у лани, волка узревшей? – спросил я.

– Маска, Дима… – прошептала Ани и отступила на шаг.

– В твоих словах не слышу уваженья, – недовольно покачал я головой. – Такая дерзость достойна наказания. За мною следуй.

Ани не посмела ослушаться, и пошла следом, в спальню.

Я достал из шкафа кожаный ремень, сел на кровать и похлопал по колену.

– Моё терпенье не пытай, бесчестная, – предупредил я её.

Она с опаской подошла поближе, а затем я схватил её и уложил животом на свои колени. Задрав хлопковое платье, я стянул с её задницы трусы и начал порку.

– Ай! – воскликнула Ани.

Удар. Ещё удар.

– Я сам не рад, но делать вынужден, – произнёс я, нанося очередной удар. – Ибо отец твой не уделял в достатке времени для порки!

– Ай! – взвизгнула Ани.

Ещё один удар. И ещё.

– Ох… – просипела Ани с непонятной интонацией. – Сильнее…

– Что? – придержал я очередной удар.

– Что? – переспросила Ани, а затем тряхнула головой. – Ай! Пожалуйста, не надо!

В раздражении бросаю ремень в шкаф.

– Бесстыдников колено, вам позор… – пробурчал я, сдвигая Ани в сторону.

Пошёл в ванную и посмотрел в зеркало. Маска.

Но я точно помню, что не надевал её, ведь она должна была висеть на поясе – я точно помню.

Хватаюсь ногтями в стык маски и лица, после чего с силой дёргаю. Маска не поддаётся.

Откуда-то из подсознания возникает ощущение, что незачем снимать маску, ведь нормально и так…

– Ах так?! – воскликнул я. – Ну, держись покрепче!

Хватаю маску обеими руками и пытаюсь сорвать. Не поддаётся, будто приклеена эпоксидным клеем.

– Терпение моё пытать не вздумай! – прорычал я в ярости. – И волю диктовать ты мне не смей! Я царь, хозяин и герой! Ты лишь кусок чернёной бронзы! Покорись!

Но маска никак не желала слезать с моего лица, поэтому я пошёл на крайние меры.

– Не доброй волею, так силой! – вынул я из ножен копис. – Сойдёшь с моим лицом!

Как только я приставил копис к собственному лицу, к мерцающей в электрическом свете бронзовой маске, сопротивление исчезло, а маска легко снялась.

– Ещё один такой фокус – навсегда станешь настенным декором в моей комнате, – пригрозил я маске кописом.

Не думаю, конечно, что у маски есть своя воля, но только что она попыталась проверить меня на прочность. Это не воля, а, скорее, испытание. Маски-то проклятые…

Это следовало проанализировать и основательно обдумать.

Умылся и почистил зубы.

Когда вернулся в спальню, Ани уже лежала в кровати.

– А, уже снял… – неопределённым тоном произнесла она.

Я слышу сожаление?

Раздеваюсь и ложусь в кровать. После произошедшего нам не о чем говорить.

Испытывала ли меня маска Наполеона? Не припомню такого…

А вообще-то, было!

Буквально в первый день, когда передавали по радио, что всё под контролем и не надо бежать из города, маска начала диктовать мне мысли образа. Что-то о надёжных батальонах Старой гвардии, которые я бы ввёл в город, случись такое в моей державе. Да, точно. И этот ненавязчивый мозготрах мне надоел, потому что это были слишком чуждые мне мысли, и я снял с себя маску. Небольшое затруднение, этакое ментальное сопротивление действию – это была попытка маски воспрепятствовать снятию.

Но если бы я поддался? Что бы было?

А что бывает, когда роль владеет актёром? Ничего хорошего и точка.

Переворачиваюсь на другой бок и вижу, что Ани активно мастурбирует, накрывшись одеялом. Лицо раскрасневшееся, кончик языка торчит, а глаза зажмурены.

– Ты окончательно долбанулась?! – воскликнул я и вскочил с кровати. – Я на диван.

/14 апреля 2022 года, Санкт-Петербург, ул. Карташихина/

– Больше так не делай, – потребовал я.

– Но ты сам начал шлёпать меня ремнём! – возмутилась Ани. – Я и подумала, что…

– Прекратите! – воскликнула бабушка, поперхнувшаяся чаем. – Не за столом же!

Мы пили утренний чай, с печеньками и сухофруктами. Вчера я проспал всю ночь, очень паршиво, на диване, потому что Ани исполнила то, что исполнила. Но паршивым сон был не из-за этого, а из-за того, что я узнал о своих проклятых масках.

Образ Тесея пытался взять меня за задницу и диктовать свои условия, но теперь, я думаю, мы с ним определились с тем, кто здесь главный, что, впрочем, не отменяет возможности попыток реванша.

– Совсем стыд потеряли… – процедила бабушка, взяв тряпку и стерев брызги чая со стола. – Сегодня опять попробуем добраться до Эрмитажа, но по Троицкому мосту. На Благовещенском и за ним слишком много мертвецов – дозорные докладывают о нескольких ордах численностью не меньше десяти тысяч каждая. Не пройдём.

– Но ведь Троицкий разведён, – сказал я на это.

– Больше нет, – покачала головой бабушка. – Кто-то опускает мосты. Видимо, этому кому-то совсем плевать на остальных жителей, ну или он хочет убить всех.

Почему-то первая возможная кандидатура, пришедшая мне в голову – Некромант. Этот ублюдок совсем отбитый, потому что с первых дней воевал против военных, мешая эвакуации жителей и устраивая нам проблемы. Он умеет контролировать мертвецов, поэтому я не удивлюсь, если это именно он направляет своих прихвостней, чтобы они опускали мосты, пока есть электричество.

Вопрос с электричеством становится всё более и более актуальным. Причина в том, что я точно знаю об уходе персонала и защитников электростанций. А ещё топливо отнюдь не бесконечно. Неизвестно, когда перестанет поступать газ, ну и ещё предельно ясно, что подвоза мазута больше не будет.

И пусть мощность поставлена на предельно низкую, потому что промышленность больше ничего не потребляет, а жители стали потреблять электроэнергию радикально мало, технический расход топлива всё равно очень высокий.

Мы не знаем, что стало с ТЭЦ в других частях города, после того, как военные перестали держать оборону, но Василеостровская ТЭЦ обслуживается лишь 5–6 % штатного персонала, потому что подавляющее большинство сотрудников предпочло эвакуироваться на Кронштадт, а оттуда на Готланд.