Вот как комментирует эту ситуацию Джордж Левенштейн, профессор экономики и психологии университета Карнеги Меллон: «Возможно, это первое исследование, которое документально описывает ситуацию, когда люди с повреждениями головного мозга принимают лучшие финансовые решения, чем нормальные люди».

Антуан Бечара, который в настоящее время является профессором психологии и неврологии Университета Южной Калифорнии, идет еще дальше: «Необходимы исследования, которые должны определить те обстоятельства, когда эмоции являются полезными или разрушительными, когда они руководят поведением человека, — утверждает он. — Самых успешных биржевых брокеров можно назвать “функциональными психопатами” — индивидами, которые либо более умело контролируют свои эмоции, либо не ощущают их с той же интенсивностью, как остальные люди».

И Баба Шив согласен с этим. Он делает обескураживающее заявление: «Многие президенты компаний и самые известные адвокаты должны обладать этой чертой».

Исследование, проведенное экономистом Гэри Фридманом и его коллегами из Калифорнийского института технологии, подтверждает достоверность наблюдений Шива. Фридман вручал добровольцам по $25 долларов, а затем предлагал им серию хитроумных финансовых дилемм. Через короткое, заранее установленное время волонтеры должны были решить, выбрать ли им синицу в руках и получить верную сумму (например, $2) или предпочесть журавля в небе — более рискованный, но потенциально более привлекательный вариант: с вероятностью 50: 50 выиграть $10 или потерять $5, например. Кто сорвет большой куш, а кто окажется банкротом?

Это не вопрос случайной удачи; оказалось, что одна группа добровольцев полностью перехитрила всех остальных, последовательно выбирая оптимальные решения, связанные с риском. Эти индивиды не были финансовыми вундеркиндами. Они не были экономистами, математиками и даже победителями чемпионатов по покеру. Но они были носителями «гена воина» — полиморфизма моноаминоксидазы А (МАО-А), который ранее связывали с опасным, «психопатическим» поведением.

«В противовес существующему в литературе мнению наше исследование показало, что эти поведенческие паттерны отнюдь не обязательно являются контрпродуктивными, — отмечает группа Фридмана, — поскольку в случае финансового выбора эти индивиды выбирают более рискованное поведение только в том случае, если оно сулит преимущества».

Сам Фридман в своих рассуждения пошел еще дальше. «Если два игрока изучают свои карты и один из них делает большие ставки, то он может показаться более агрессивным или импульсивным. Но вы не знаете, какие у него карты, — возможно, он просто реагирует на представившиеся ему благоприятные возможности».

Дополнительное подтверждение этим идеям дала работа, выполненная Бобом Хэером и его коллегами в 2010 году. Хэер раздал анкеты PCL-R более 200 руководящим работникам компаний в США и сравнил встречаемость психопатических черт в корпоративном мире с той, что была выявлена для населения страны в целом. Бизнесмены оказались на голову впереди; более того, психопатия положительно коррелировала с внутренними рейтингами показателей харизмы и стилем подачи самого себя: креативностью, хорошим стратегическим мышлением и великолепными коммуникационными навыками.

Ну, и мы не можем не вспомнить опрос, проведенный Белиндой Боард и Катариной Фризон, о котором мы говорили в главе 1.

Боард и Фризон сравнивали данные теста психологического профилирования, полученные для президентов компаний и пациентов английского Бродмурского госпиталя, психиатрической больницы специализированного типа с интенсивным наблюдением (о которой мы поговорим более подробно чуть позже). И снова, когда дело дошло до психопатических черт, президенты компаний вырвались вперед — что производит сильное впечатление, учитывая, что в Брод муре содержат некоторых из самых опасных преступников Британии.

Я сказал Хэеру, что за последние года корпоративный мир, с постоянным уменьшением размеров компаний, реструктуризациями, слияниями и поглощениями, действительно превратился в оранжерею для психопатов. И если политические бури и неопределенность могут стать хорошей питательной средой для культивирования психопатии, то высшие эшелоны торговли и промышленности ничуть не хуже.

Хэер кивнул.

«Я всегда утверждал, что если бы не занялся исследованием психопатов в тюрьмах, то изучал бы их на фондовой бирже, — заявил он с энтузиазмом. — Без всякого сомнения, в корпоративном мире доля психопатических индивидов, сорвавших большой куш, намного выше, чем в населении в целом. Вы найдете таких индивидов в любой организации, где положение и статус дают вам власть над другими людьми невозможность их контролировать, а также шанс на получение материальной выгоды».

Соавтор Хэера по статье о корпоративной психопатии, нью-йоркский промышленный и организационный психолог Пол Бабияк, согласен с этим.

«Психопат не испытывает сложностей, сталкиваясь с последствиями быстрых изменений. Фактически он (или она) процветает благодаря им, — объясняет Бабияк. — Организационный хаос несет с собой как возбуждение, к которому так сильно стремятся психопаты, так и удобную завесу, скрывающую их манипуляции и эксплуатирующее поведение».

По иронии судьбы, прогибающие мир под себя, готовые рисковать, ищущие острых переживаний индивиды, ответственные за то, что толкают мировую экономику к краю пропасти, являются теми же людьми, которые первыми поднимаются из руин. Подобно Фрэнку Эбигнейлу, они являются теми мышками, которые, упав в сливки, начинают бороться за свою жизнь и сбивают сливки в масло.

Заявления Бабияка и Хэера — как и утверждения Боард и Фризон, демографические и социологические по своей природе — дают богатую пищу для размышлений. А если учесть подробные эмпирические наблюдения (например, изучение налоговых проделок, проведенное нейроэкономистом Баба Шивом и его коллегами, корреляции с сексуальными похождениями, описанные охотником на Темную триаду Питером Джонасоном, и математические махинации специалистов по теории игр, например Эндрю Колмана), то со всей очевидностью можно сказать, что для психопатов существует место в обществе.

Отчасти это объясняет, почему психопаты до сих пор существуют — почему их темные, неизменные гены до сих пор еще плывут в бурном генетическом потоке. И то, почему эволюционная стоимость акций в этом консорциуме личностей, занявших определенную нишу, остается достаточно стабильной на протяжении долгого времени, а сами акции охотно раскупаются. В обществе имеются такие позиции, виды работ и роли, которые принадлежат психопатам в силу их конкурентной, жестокой, холодной мстительной природы; которые требуют доступа в те психологические здания, ключи от которых есть только у психопатов, обладающих блестящими неврологическими портфолио. Учитывая, что выполнение этих ролей — главным образом в силу связанных с ними стрессом и опасностью — зачастую приносит большое материальное благополучие, статус и престиж тем людям, которые согласны играть эти роли, и что, как продемонстрировал нам Питер Джонасон, девушки достаются плохим парням, неудивительно, что гены психопатов постоянно циркулируют в обществе. Можно сказать, что в биологическом смысле эти гены имеют перевес.

Конечно, такую же харизму и невозмутимость под давлением можно найти и у тех, кто извлекает пользу из общества, — у аферистов и мошенников мирового класса. А в сочетании с гениальной хитростью эти качества производят сокрушительное действие.

Возьмем Грега Моранта. Он является одним из самых успешных и неуловимых американских аферистов. А если говорить о психопатах, то Морант входит в пятерку самых очаровательных и самых безжалостных из них. Мне повезло познакомиться с ним лично. Я встретил его в баре пятизвездочного отеля в Новом Орлеане. И только после того, как он приобрел напитки, бутылку шампанского «Cristal» за $400, он вернул мне бумажник.

«Одна из самых важных вещей, которой должен обладать мошенник, это хороший радар “уязвимости”», — рассуждал Морант, заставляя вспомнить работы психолога Анджелы Бук. (Если вы помните главу 1, то Бук обнаружила, что психопаты лучше непсихопатов выявляют потенциальных жертв для нападения просто по походке.) Большинство людей, с которыми вы сталкиваетесь, не обращают внимания на то, что именно они говорят, когда разговаривают с вами. Как только разговор закончен, слова забыты. Но мошенник обращает внимание на все… он пытается проникнуть внутрь собеседника, как психотерапевт. Понять, кто стоит перед ним, по мельчайшим деталям. А эти мелочи есть всегда. Дьявол в мелочах… ваше дело обнаружить их. Обычно для начала что-то рассказав о себе — у хорошего мошенника всегда имеется наготове история. А затем неожиданно сменить тему разговора. Случайно. Резко. Как будто вам на ум неожиданно пришла какая-то мысль… то, что прервало течение беседы. В девяти случаях из десяти ваш собеседник забудет то, что он только что говорил.