Рис. 4.2. Связь между психопатией и функциональностью (Ray & Ray, 1982)

По иронии судьбы, это как раз то, что Эйаль Аарони обнаружил в криминальном братстве. Преступный успех не давал ни слишком высокий, ни слишком низкий уровень психопатии — его предпосылкой был средний уровень этого показателя: то, что не ускользнуло от внимания Боба Хэера и Пола Бабияка, продолжавших заниматься исследованиями корпоративной психопатии.

Хэер и Бабияк разработали инструмент под названием Business Scan (или, для краткости, B-Scan): анкету для самоотчета, состоящую из четырех подшкал (личный стиль, эмоциональный стиль, организационная эффективность и социальная ответственность). Этот опросник был предназначен для оценки наличия психопатических черт не у заключенных тюрем (как, например, PCL-R) или среди населения в целом (как PPI), а исключительно для представителей корпоративного мира (см. табл. 4.1).

Таблица 4.1. B-Scan: лидерские качества и их психопатические эквиваленты

В корпоративной среде основные психопатические черты могут иногда превращаться в звездные качества, характерные для влиятельного лидера, и чтобы оценить наличие таких черт — при должной чувствительности к контексту, исключительно важно задавать правильные вопросы, пользуясь нужной фразеологией и словарем. Задача B-Scan как раз и состоит в том, чтобы делать это, изображая отдельные пункты общей корпоративной схемы и переводя их на повседневный язык бизнеса (например: «Лгать, чтобы заключить сделку, нормально» — согласен/не согласен по шкале от 1 до 4). В настоящее время мы заняты модификацией этого инструмента, чтобы его можно было использовать для тестирования независимой выборки адвокатов, трейдеров и спецназовцев Соединенного Королевства, чтобы узнать наверняка, из какого теста они сделаны; это будет своего рода психологической биопсией различных «высокооктановых» профессий.

В кафе на севере Нью-Йорка, по дороге из консалтинговой компании Бабияка, я подробно излагал ему разговор, который состоялся у меня с одним из высших судейских чиновников британского Королевского суда в его кабинете в центре Лондона.

«В зале суда я буквально выворачиваю людей наизнанку, — рассказывал мне тот парень. — Распинаю их на месте для дачи свидетельских показаний. Мне ничего не стоит довести до слез во время дачи показаний жертву мнимого изнасилования. И знаете почему? Потому что это моя работа. Это то, за что мне платят клиенты. В конце рабочего дня я снимаю с себя судейский парик и мантию и иду в ресторан с женой, и мне на все наплевать — даже если я знаю, что то, что произошло ранее, может разрушить ее жизнь.

Однако, с другой стороны, если моя жена покупает платье, потеряла чек и просит меня взять его… это совсем другая история. Я ненавижу заниматься подобными вещами. Тут я совершенно беспомощен. Настоящая размазня».

Бабияк кивнул. Он точно знает, что я имею в виду. Именно с такими вещами и призван разбираться B-Scan. Мы пьем кофе латте и смотрим на Гудзон. Огромные серые облака нависли над свинцово-серой водой реки.

«На что вы рассчитываете? — спрашиваю я Бабияка. — Вы думаете, мы сможем найти оптимальный показатель для B-Scan? Золотое число, которое коррелирует с максимальной эффективностью?»

Он пожимает плечами. «Может быть, — говорит он. — Но лично я считаю, что это будет скорее некий интервал. И он может слегка варьировать в зависимости от профессии».

Я согласен с ним. Я не могу не думать о Джонни и о том, в какое место шкалы попал бы он. У Джеймса Бонда была лицензия на убийство. Но он не убивал без разбора. Он убивал, когда был вынужден делать это. И делал это совершенно спокойно.

В заключение я расскажу, как изложил свою теорию функциональной психопатии одному своему другу. Том служит в британском спецназе и участвовал в тайных операциях в самых горячих, далеких и опасных уголках нашей планеты.

Он просто обожает эти дела.

Я рассказал ему об азартных играх, задачах на распознавание эмоций, усилении способности ко лжи благодаря транскраниальной стимуляции, проводимой Ахмедом Каримом и экспериментах с иглотерапевтами. А затем я рассказал, что говорят Джеймс Блэр, Кент Киль, Боб Хэер, Пол Бабияк и Питер Джонасон.

«Что именно ты имеешь в виду? — спросил он меня, когда я, наконец, втолковал ему, что надевать очки ночного вйдения и устраивать поножовщину с талибами в темных, глубоких подземных пещерах в горах Северного Афганистана вряд ли можно назвать любимым делом каждого солдата. — То, что я сумасшедший? Что я тот парень, который осмеливается вламываться туда, куда даже ангелы не рискнут зайти? И умудряется выйти сухим из воды? Получает деньги за это?»

Когда я уже направился к двери, собираясь уходить, Том рассказал мне одну историю. Однажды вечером, несколько лет назад, он возвращался в свою квартиру после того, как посмотрел в кино «Пилу». Вдруг навстречу ему выскочил парень с ножом. Девушка Тома испугалась и начала учащенно дышать. Но Том спокойно разоружил парня и скрутил его.

«И вот что смешно, — сказал Том. — Фильм действительно показался мне страшным. Но потом, знаешь ли, когда я неожиданно оказался в реальной ситуации, я, как бы это сказать, наверное включился. Ничего не произошло. Никаких переживаний. Никакой драмы. Просто… ничего».

Нейрохирург, о котором я писал ранее, согласится с этим. «Страсти по Матфею» Баха трогают его до слез. А когда дело доходит до футбола и играет команда, за которую он болеет с детства… иногда он просто не может смотреть матч.

«Психопат? — спрашивает он. — Я не совсем в этом уверен. Я не уверен также, что мои пациенты считают меня психопатом. Но это хорошее слово. И если вы посмотрите на нас перед сложной операцией, это правда: по венам струится холодок. Единственное, с чем я мог бы сравнить это состояние, — это с отравлением. Но только это отравление обостряет, а не притупляет ощущения; это измененное состояние сознания рождает точность и ясность, а не сонливость и спутанность… возможно, было бы лучше пользоваться словом “сверхнормальный”. Звучит не так зловеще. Более духовно, что ли».

Он засмеялся.

«Но, опять же, может, это звучит еще более безумно».

Когда вы так же долго, как Боб Хэер, лидируете в игре, которую ведете, это дает вам право проявлять некоторую разборчивость в отношении того, с кем вы будете общаться на конференциях. Поэтому когда дошло до собрания Общества научного изучения психопатии в Монреале в 2011 году, которое проводится раз в два года, я решил, что лучше всего соблюсти формальности, и послал выдающемуся профессору по электронной почте просьбу о встрече с ним. Я вскользь спрашивал, найдется ли у него для меня время между докладами, сможем ли мы выпить по чашке кофе.

Ответ пришел незамедлительно.

«Я предпочитаю хороший скотч, а не кофе. Вы найдете меня в баре гостиницы. Плачу я».

Он оказался прав. По всем трем пунктам.

Я решил начать разговор осторожно. «Боб, сколько баллов вы набрали в этом чертовом тесте PCL-R?» — спросил я, смакуя солодовый напиток двадцатилетней выдержки.

Он засмеялся.

«О, очень мало. Примерно один или два. Мои студенты говорят, что я должен изрядно потрудиться, чтобы улучшить свои показатели. Но не так давно я совершил вполне “психопатический” поступок. Я спустил деньги на новый роскошный спортивный автомобиль “BMW”».

«Великолепно! — воскликнул я. — Возможно, ваши студенты влияют на вас сильнее, чем вы думаете».