— Любочка, во что ты ввязалась? Почему не заявила на них? Кто эти люди? Я ведь видела, как твой жених вчера побил Артура! Они за тебя дерутся?! Так нельзя же так! Переубивают друг друга!

— Может на надо оповещать всему подъезду подробности моей личной жизни?! — шиплю на неё, затаскивая в свою квартиру. — Вы многое не знаете, Светлана Михайловна. Я благодарю вас за беспокойство, но больше не нужно лезть в мои дела.

Соседка вздыхает.

— Я ведь волнуюсь за тебя. К тому же Миланочка наша скоро из лагеря вернётся. Нужно сделать выбор, Люба.

Хочу снова огрызнуться, но слова так и застревают в горле. Она права, а я утопаю всё больше. Сажусь на пуфик в гостиной, потирая виски. Светлана Михайловна по-матерински подходит ближе и начинает гладить меня по голове.

— У меня по молодости была похожая ситуация. Я не могла выбрать… Сердце буквально разрывалось. Каждый из них был незаменим для меня…

Удивлённо поднимаю глаза на соседку. Оказывается, она была той ещё штучкой. Она, видя мой удивлённый взгляд, улыбается.

— Да, я не всегда была старой.

— Кого вы выбрали?

Я смутно помнила мужа Светланы Михайловны. Они всегда и везде ходили вместе. Он умер десять лет назад от сердечного приступа.

— Того, кто по-настоящему любил меня, — отвечает она.

Вопросительно смотрю на неё.

— Второй просто пускал мне пыль в глаза. Я была для него галочкой. Азартом. Поводом утереть нос конкуренту.

— Как вы поняли?

Светлана Михайловна кладёт руку на моё сердце.

— Вот оно. Оно всё знает. Прислушайся и всё поймёшь.

Улыбаюсь уголком рта, кивнув. Перед уходом соседка оборачивается.

— Я не слышала, что именно, но Артур что-то сказал твоему жениху, после чего тот взорвался.

Она выходит, прикрыв дверь. Сижу несколько минут, обдумывая произошедшее. Нужно позвонить Артуру и узнать, как он. Снова беру сумочку и решаю вернутся в ресторан за телефоном. По дороге туда из головы не выходят слова соседки.

Дойдя пешком до ресторана, отмечаю, что дверь не заперта. Я помню, как закрывала её перед уходом. Осторожно войдя внутрь, на цыпочках иду на звук голоса. Выдыхаю, когда узнаю Артура. Уже собираюсь обозначить своё присутствие, но, услышав произнесённые им слова, замираю.

— Мне плевать! Никто не имеет права так со мной обращаться! Будем бить в самые слабые места! Посмотрим ещё, кто выиграет в этой схватке!

Я осторожно заглядываю на кухню и вижу Артура, сидящего на стойке и разговаривающего по телефону. Он сидит ко мне спиной, поэтому не подозревает о моём присутствии.

— В смысле не будешь в это влезать?! Я заплачу! Деньги не проблема! Я хорошо потряс Марианну после развода, так что назови сумму!

Сердце начинает бешено колотиться. Что происходит? Желание вновь посочувствовать Артуру резко пропадает. Даже его голос сейчас звучит иначе. Обычно он мягкий, успокаивающий. Сейчас же нетерпеливый и приказной.

Хотя, в его оправдание стоит сказать, что у него есть повод злиться… Мурад, а я уверена, что это были его люди сегодня, не оставляет его в покое… Но не покидает ощущение, что, возможно, и на счёт Артура я тоже заблуждаюсь. К тому же, глядя на него, понятно, что он в порядке, если не считать сломанной руки и носа. Сегодняшняя ситуация не выбила его из колеи.

Я хочу уйти отсюда, чтобы больше не слышать и не гадать. В голову сейчас приходит одна, возможно единственно здравая мысль за последнее время: мне нужно поговорить с Мурадом. Тихо ступая до подсобки, я забираю оставленный мной телефон и выхожу на улицу.

По дороге домой получаю сообщение от Артура о том, что у него появились срочные дела и ему нужно было уехать. Я подыграла, ответив, что мне жаль, так как специально для него заезжала в супермаркет, чтобы приготовить ужин. Он заверил, что завтра искупит вину.

Почему он не сказал правду? Не хочет меня впутывать? Хочет дать Мураду отпор?

В клинику для анализа ДНК отвезли все нужные материалы. Саня заверил, что проследит, чтобы всё сделали максимально быстро. Чувствую, это будут самые длинные сутки в моей жизни.

Гвоздь с самого утра достаёт вопросами о том, когда точно будут организованы бои для новичков. Ему не терпится помахаться. Слушаю его в пол уха, погружённый в свои мысли.

— Может завтра? — скулит он.

— Ты ещё не готов. Завтра, тем более, уже назначены бои, — отвечаю нехотя.

Мы разминаемся на ринге. И пусть Гвоздь стал крепче и уверенней, не хочу делать из него пушечное мясо. Ему не выстоять даже против новичка, так как они иногда могут дать фору и старичку в этом деле. Гвоздь должен почувствовать себя сильнее после боёв, а не лежать опять с проломанной головой, теряя на это время, которое лучше посвятить тренировкам.

— Ну может…

— Нет, я сказал! — рявкаю, спрыгивая с ринга. — Иди домой и не мельтеши перед глазами!

Иду в кабинет, пытаясь погрузиться в дела. До вечера нахожу себе занятия, требующие концентрации. Парни, которые теперь следят за Любой и Артуром, докладывают, что всё спокойно.

За час до вечерних боёв, опять приходит Гвоздь. Чтобы снова не доставал меня, отправляю его выгуливать Кая. Тот радостно виляет хвостом, так как засиделся со мной.

Спустя некоторое время в кабинет врывается перепуганный Гвоздь.

— Он… а я… Мурад Аскарович!

— Выдохни и нормально говори!

— Кай… пропал! — нервно произносит Гвоздь. — Он бегал как обычно туда-сюда. Я за ним немного не успевал, так как решил передохнуть, а его и след простыл! Простите меня, пожалуйста!

— Расслабься. Чего ведёшь себя как сопливая девка?! Собаки иногда убегают, но всегда возвращаются обратно, — встаю, собираясь прогуляться и заодно найти блудного пса. — Остаёшься за главного.

Гвоздь чуть не лопает от гордости и нависшей ответственности.

— Следи, чтобы бои начались ровно по плану.

— А вдруг у меня не… — снова начинает ныть он.

— Не заставляй меня жалеть, что тогда приютил тебя.

Гвоздь поспешно кивает, а я выхожу. Вдыхаю тёплый летний воздух, решая, что найду Кая и поеду до пташки. Желание, подавляемое весь день, вырывается наружу и я не в силах этому противостоять. У меня сегодня бой, но мне плевать. Пусть Гвоздь разруливает сам и поставит кого-то другого. Ему пора взрослеть.

Иду, зовя Кая. Обычно он сразу выбегает на звук моего голоса, где бы ни прятался. Спустя двадцать минут, становится не по себе. Внутри появляется ощущение, что что-то не так. Залезаю в самые дебри, высматривая его. Что за чертовщина?!

Осматривая высокие кусты, слышу слабое скуление. Напрягаю слух, чтобы понять откуда именно. Иду чуть правее и вижу знакомые здоровые лапы. Убираю мешающие ветки и вижу Кая, лежащего на боку. Вся шерсть в крови. Видя меня, он пытается шевелить хвостом, но получается плохо. Осматриваю его, понимая, что в него всадили пулю.

— Мрази…

Осторожно беру пса на руки.

— Потерпи, Кай. Скоро станет легче.

Он поскуливает в ответ. Кое-как достав телефон, набираю Воробью. Тот быстро подлетает, не задавая вопросов. Глажу Кая, успокаивая, пока едем за помощью.

Мчим в ветеринарную клинику, где работает мой друг Лёня. Он тоже без лишних вопросов понимает в чём дело и провожает до операционной.

— Что скажешь?

— Придётся попотеть. Глубоко засела.

Киваю, сцепив зубы. Если бы не Люба, то ресторатор уже бы перестал засорять атмосферу своим мерзким присутствием. Уверен, что это он. Мстит мне, как трус. Как последняя скотина.

Лёня в компании другого врача начинают колдовать над Каем. Я слежу за процессом, повторяя про себя, что Кай не может умереть. Его погружают в сон и осторожно извлекают пулю. Воробей тоже психует и на ухо нашёптывает мне планы мести для ресторатора. И он уверен, что это его рук дело.

— Жизненно важные органы не задеты. Ещё пару миллиметров и повредилась бы печень, — поясняет Лёня. — К счастью, обошлось.