Под его долгим задумчивым взглядом Меган почувствовала себя неловко. Интересно, о чем он размышляет? Жаль, что она не видит его глаз, которые сейчас в полутьме террасы казались еще более затененными.

— Вам больше не хочется танцевать, ваша светлость? — спросила Меган, так как ничего другого в данную минуту придумать не могла.

— А, так вы знаете, кто я? — усмехнулся герцог. Меган пожала плечами, выругав себя за то, что обратилась к Сент-Джеймсу подобным образом, еще не будучи официально ему представленной.

— А разве есть кто-нибудь, кто этого не знает?

— В сельской местности. А в Лондоне, разумеется, это известно всем. — Герцог вздохнул. — И очень жаль! Сей факт отравляет мне добрую половину веселья.

— Почему же?

— Обычно люди начинают вести себя совершенно иначе, когда узнают, кто я такой. Они видят только титул, а живого человека за ним не замечают.

В словах Сент-Джеймса Меган почувствовала столько горечи, что ей сделалось не по себе. Ведь и ее тоже привлекал в первую очередь его высокий титул. Нет, пожалуй, не совсем так. Конечно, поначалу ее больше всего манило то, что Эмброуз — герцог, но сейчас он был ей интересен сам по себе, вне зависимости от того, какой он носит титул. Если бы герцог не понравился Меган, ей было бы абсолютно все равно, герцог он или граф, маркиз или сквайр…

— Мне вас очень жаль, — мягко сказала Меган. — Должно быть, с этим непросто жить.

Герцог пожал плечами.

— О, это всего лишь маленький недостаток моего положения.

— Но ведь есть и преимущества, которые компенсируют этот недостаток?

Герцог самодовольно ухмыльнулся:

— О, разумеется! И не одно!

Меган показалось, что он ответил раздраженно, даже зло. Нет, пожалуй, дело не в его тоне. Эта ухмылка, такая самоуверенная и язвительная…

— И одно из этих преимуществ состоит в том, что можно без опасений вести себя несколько своевольно? — шутливо сказала Меган, но герцог воспринял ее слова всерьез.

— Несколько? Дорогая, я весьма бесцеремонно вытащил вас на эту террасу, что было полнейшим своеволием.

— Именно. И раз уж вы сами это сказали, позволю себе заметить, что вы ничуть не раскаиваетесь.

— Еще одно преимущество — я никогда ни в чем не раскаиваюсь и крайне редко приношу извинения. В конце концов, кто осмелится осуждать меня за мои поступки?

Последняя фраза покоробила Меган. Будь рядом Тиффани, она бы непременно отметила, что в конечном итоге у герцога обнаружилось не слишком много положительных качеств, и Меган не осталось бы ничего иного, как согласиться с ней. Какая метаморфоза, черт возьми! Куда вдруг подевался тот галантный молодой человек, который всего пару минут назад признавался ей в своем непреодолимом желании ее поцеловать?

— А вот мне, ваша светлость, никогда не бывает трудно в чем-то раскаяться и за что-то извиниться, если я не права.

Герцог прислонился к перилам, скрестил руки на груди и с насмешливым удивлением посмотрел на Меган.

— Правда? А мне показалось, что вы из тех, кто разбрасывает камни, а не собирает их.

Ни приглушенный свет на террасе, ни полумаска на лице Меган не могли скрыть, как она вспыхнула.

— Вы… Это вовсе не так. Я отнюдь не утверждаю, что близка к совершенству. Но ведь у меня нет и столь высокого титула!

— А если б он у вас был, стали бы вы менее избалованной и своевольной? И более добродетельной?

— Хотела бы я знать, на каком основании вы делаете подобные заключения? — сухо спросила Меган.

— Пожалуй, они основаны на чистой интуиции. Меган снова почувствовала разочарование, еще большее, чем то, которое испытала, думая, что сегодня вечером не встретится с герцогом. Это рассердило ее. Девушка не могла бы сказать точно, что именно изменилось; она понимала лишь одно: если она не прекратит этот странный и напряженный диалог и немедленно не уйдет, то скажет что-нибудь такое, после чего невозможно будет рассчитывать на последующие встречи, если только герцог сам как-то не исправит положение.

— Кажется, я уже достаточно надышалась свежим воздухом. Всего доброго, ваша светлость.

— Не спешите, дорогая.

Меган уже повернулась, чтобы уйти, но он удержал ее, притянув к себе так, что девушка оказалась почти у него на коленях.

— Я снова рассердил вас? — спросил герцог все с той же неприятной усмешкой, крайне раздражавшей Меган.

"Он еще спрашивает! Надо же быть таким идиотом!» — подумала девушка.

— Еще как! — возмущенно воскликнула она. — И с каждой секундой я сержусь все больше! Отпустите меня…

— Я этого не хотел.

У Меган вновь появилась искорка надежды. Может быть, герцог сегодня в дурном настроении или у него какие-то неприятности, а возможно, он ошибочно видел в ней более искушенную женщину и решил, что его слова не должны ее обидеть. Очевидно, она просто неверно их истолковала.

— Чего же вы в таком случае хотели?

— Как следует разглядеть вас.

— Зачем? — смело спросила Меган.

— Мне надоела моя любовница. Мне кажется, вы вполне можете ее заменить.

— Ваша… любовница?! — вне себя от гнева, оскорбление вскричала Меган.

— Да, я думаю, вы прекрасно мне подойдете, — словно не заметив этого, весело продолжал герцог. — Полностью не уверен, но мы могли бы попробовать. Давайте найдем в парке укромное местечко и там…

Звонкая пощечина прервала его возмутительное предложение. Меган с отвращением отпрянула. На сей раз Сент-Джеймс не стал ее удерживать. Но Меган не спешила уйти. Пощечина — слишком маленькое наказание для этого негодяя. Меган просто кипела от ярости. Ей хотелось выкрикнуть ему в лицо все ругательства, какие только она знала. Этот титулованный хлыщ оказался именно таким, каким ей представил его Девлин, — прохвостом, развязным, грязным соблазнителем, гнусным циником. Но от обиды и гнева у Меган так перехватило дыхание, что она не могла вымолвить ни слова.

Ей захотелось сорвать с него маску. В конце концов, этого мерзавца надо знать в лицо, чтобы не ошибиться, если когда-нибудь ей придется снова встретиться с ним, хотя девушка искренне надеялась, что этого никогда не случится. Какая же она глупая: огорчалась, что их встреча сегодня может не состояться! Знать бы заранее, какой неприятной и оскорбительной окажется для нее эта встреча…

— Так вот вы где, мисс Пенуорти! Вы обещали мне этот танец.

Девушка в растерянности обернулась, испытывая неловкость и какое-то чувство вины из-за того, что ее застали одну в обществе такого растленного мерзавца, каким — теперь она это знала — был Эмброуз Сент-Джеймс. Перед нею стоял друг герцога, маркиз Фредерик, которому Меган обещала свой следующий танец. «Скажи мне, кто твой друг…» — мелькнуло в голове у Меган. Вполне возможно, что маркиз Фредерик — такой же, как герцог. Будет лучше, если с этих пор она станет избегать обоих.

— Сэр, вы водите дружбу с недостойными, отвратительными людьми, — ледяным тоном сказала она маркизу. — Такими, как этот. — И Меган указала пальцем себе за спину.

— Кто? — изумленно спросил лорд Фредерик. Видя явное замешательство маркиза, Меган нахмурилась, затем оглянулась и поняла, чем он так удивлен — на перилах террасы, где мгновение назад сидел Эмброуз Сент-Джеймс, сейчас не было ни души.

Ненавистный герцог Ротстон исчез, испарился без следа. Ни одна ветка не дрогнула на кустах, которые росли возле террасы, он словно растворился в воздухе. Как жаль, что сие таинственное исчезновение не произошло намного раньше, до того, как они встретились! Нет, пожалуй, это даже хорошо, что Меган познакомилась с герцогом. Теперь-то она точно знает — высокие титулы ровно ничего не значат!

— Я все жду, когда ты скажешь: «Я же тебя предупреждала!» Они приближались к дому; карета Робертсов, мерно покачиваясь, медленно двигалась по дороге. Какое-то время подруги ехали молча, пока сидевшая напротив них миссис Роберте не задремала.

Тиффани и сама чуть было не заснула; мягкий, но настойчивый голос Меган заставил ее встрепенуться.