У Люси задрожала нижняя губа.

– О Боже! – всплеснула руками Гермиона. – Я говорю уже совсем как ты. Видишь, как ты на меня влияешь?

Поцеловав подругу еще раз, она пошла в церковь.

– Теперь твоя очередь, – сказал Ричард.

– Сейчас, – проговорила Люси.

И вот... шаг сделан.

Она в церкви, идет по проходу. Вот она у алтаря, кивает священнику, смотрит на Хейзелби и в тысячный раз напоминает себе, что, несмотря... гм... несмотря на некоторые его пристрастия, которые ей абсолютно непонятны, из него получится вполне приемлемый муж.

А если бы она сказала «нет»?..

Но она не имеет права сказать «нет».

Краешком глаза она видит Гермиону. На ее лице безоблачная улыбка. Они с Ричардом приехали в Лондон два дня назад, счастливые и радостные. Они смеялись и поддразнивали друг друга, обсуждали, что нового появится в Феннсуорт-Эбби. Оранжерея, смеялись они. Они хотят построить оранжерею. И оборудовать детскую.

Разве Люси вправе отобрать у них все это? Разве она может низвергнуть их в жизнь, наполненную позором и нищетой?

Люси услышала, как Хейзелби ответил:

– Да.

Настала ее очередь.

– Согласна ли ты взять этого мужчину в законные мужья, жить с ним по закону Божьему в священном браке? Согласна ли ты слушаться его, помогать ему, любить и почитать его, быть с ним рядом в болезни и здравии; отринуть всех и прилепиться к нему, пока вас не разлучит смерть?

Люси изо всех сил старалась не думать о Грегори.

– Да.

Она дала согласие. И что? Она ничего такого не почувствовала. Она все та же Люси, только стоит перед огромной толпой народу и брат выдает ее замуж.

Священник вложил ее правую руку в правую руку Хейзелби, и тот громким, четким и уверенным голосом дал клятву верности.

Они разъединились, затем Люси взяла правую руку Хейзелби.

«Я, Люсинда Маргарет Кэтрин...»

– Я, Люсинда Маргарет Кэтрин...

«... беру тебя, Артур Фицуильям Джордж...»

– ...беру тебя, Артур Фицуильям Джордж...

Она говорила то, что требовалось. Она повторяла все за священником, слово в слово. Повторяла до тех пор, пока не настал момент поклясться Хейзелби в верности, пока...

Двери церкви распахнулись с грохотом.

Люси обернулась. Все обернулись.

Грегори!

Господи.

У него был вид сумасшедшего, он так тяжело дышал, что не мог говорить.

Пройдя вперед, он оперся на спинку скамьи, и Люсинда услышала его тихий шепот:

– Не надо.

У нее замерло сердце.

– Не делай этого.

Пальцы Люси разжались, и букет упал на пол. Она была не в силах шевелиться, не в силах говорить. Она молчала и стояла неподвижно, как статуя, а Грегори шел к ней, не замечая устремленных на него сотен взглядов.

– Не делай этого, – повторил он.

Царила гробовая тишина. Почему все молчат? Сейчас кто-нибудь обязательно бросится вперед, схватит Грегори за руку и вытолкает его прочь...

Но никто этого не сделал. Потому что разворачивался спектакль. Это был театр, и никто не желал пропустить конец действия.

А потом...

Перед алтарем.

Перед алтарем, на глазах у всех, Грегори остановился.

Он остановился. И сказал:

– Я люблю тебя.

Стоявшая рядом Гермиона пробормотала:

– Боже мой!

Люси хотелось плакать.

– Я люблю тебя, – повторил Грегори и, не сводя глаз с ее лица, пошел вперед. – Не делай этого, – сказал он, подходя почти вплотную. – Не выходи за него.

– Грегори, – прошептала Люси, – зачем ты так?

– Я люблю тебя, – ответил он, и другого объяснения у него не было.

У Люси сдавило горло. Слезы обожгли глаза. Все ее тело напряглось как струна. Она застыла. Казалось, достаточно малейшего дуновения ветерка, малейшего выдоха, и она упадет. Она могла думать только об одном – зачем?

Люси посмотрела на жениха, который из главного действующего лица превратился в лицо второстепенное. Все это время он молчал, наблюдая за событиями с тем же интересом, что и все присутствующие. Люси взглядом попросила его о помощи, но он лишь покачал головой и слегка повел одним плечом. Настолько незаметно, что вряд ли кто-нибудь обратил на это внимание. Но Люси увидела и поняла, что это значит.

«Решать тебе».

Она опять повернулась к Грегори. В его глазах горел огонь. Он опустился на одно колено.

«Не надо», – хотела сказать Люси, но губы не слушались ее. И голос куда-то пропал.

– Выходи за меня замуж, – сказал Грегори. В его голосе Люси ощутила всю силу его чувства. Этот голос нежно обхватил ее, обнял и поцеловал. – Будь моей женой.

О Господи, как же ей хочется этого! Больше всего на свете ей хочется упасть перед ним на колени, сжать ладонями его лицо. Ей хочется целовать его, ей хочется кричать о своей любви – здесь, перед всеми людьми, знакомыми и незнакомыми.

Но ничего не изменилось.

Ее отец остается предателем.

Ее семью продолжают шантажировать.

Судьба брата и Гермионы все еще в ее руках.

Люси посмотрела на Грегори. Все ее существо стремилось к нему.

– Выходи за меня, – прошептал он.

Ее губы приоткрылись, и она ответила...

– Нет.

Глава 22,

в которой начинается настоящее светопреставление

И началось что-то невообразимое.

Лорд Давенпорт рванулся вперед, за ним вскочил Роберт Абернети. В церковь влетел брат Грегори, гнавшийся за ним через Мейфэр.

Ричард попытался увести от свалки Люси и Гермиону, но лорд Хейзелби, до последней минуты наблюдавший за всем с любопытством постороннего, спокойно взял свою будущую жену за руку и сказал:

– Я позабочусь о ней.

Лорд Давенпорт набросился на Грегори и, повалив на пол, подмял его под себя.

– Я держу его! – победно заорал он и в следующее мгновение получил по физиономии ридикюлем Гиацинты Сен-Клер.

Люси зажмурилась.

– Полагаю, вы мечтали не о такой свадьбе, – проговорил ей на ухо лорд Хейзелби.

Люси замотала головой. Она была настолько ошеломлена, что не могла ничего предпринять. Надо бы помочь Грегори. Да, надо бы. Но у нее совсем нет сил, и, кроме того, она слишком труслива, чтобы снова оказаться с ним лицом к лицу.

– Надеюсь, ему удастся выбраться из-под моего отца, – добавил лорд Хейзелби абсолютно спокойно, как будто смотрел чудовищно скучный забег на ипподроме. – Старик весит двадцать cтоунов[4], хотя и не хочет признаваться в этом.

Люси удивленно посмотрела на него. Ей не верилось, что человек может сохранять спокойствие, когда вокруг царит такой хаос. Даже премьер-министру пришлось отбиваться от довольно крупной пышнотелой дамы в затейливой шляпке с фруктами – эта дама колотила всех, кто попадался ей под руку.

– Вряд ли она что-то видит, – сказал Хейзелби, проследив за взглядом Люси. – Грозди винограда мешают.

Что же он за человек – тот, за кого она почти вышла замуж? Да, они уже произнесли что полагается, но их пока еще не объявили мужем и женой. Как бы то ни было, Хейзелби слишком уж спокойно реагирует на события этого утра.

– Почему вы ничего не сделали? – спросила Люси.

Он с любопытством воззрился на нее.

– Вы имеете в виду, пока ваш мистер Бриджертон признавался вам в любви?

«Нет, пока священник бубнил о святости брака», – захотелось съязвить Люси.

Но вместо этого она кивнула.

Хейзелби склонил голову набок.

– Вероятно, хотел узнать, как вы поступите.

Его ответ до глубины души потряс Люси.

– Между прочим, я польщен, – заявил Хейзелби. – И я стану для вас добрым мужем. Вам не надо беспокоиться на этот счет. Люси промолчала, потому что ее вниманием завладело то, что творилось вокруг. Лорда Давенпорта оттащили от Грегори, и какой-то незнакомый Люси господин крепко держал старика.

– Пожалуйста, – прошептала она, обращаясь к Грегори и понимая, что никто, даже Хейзелби, который отправился выручать премьер-министра, ее не слышит. – Пожалуйста, не надо.

вернуться

4

Примерно 112 кг.