До Неаполя осталось плыть примерно сутки. Еле передвигаясь от кормового руля к собранной на палубе куче оружия, я выбрал себе ещё два относительно дорогих пистоля, пополнив свой, и так уже богатый, арсенал, который даже носить на себе было тяжело. Но в бою своя ноша не тянет, к тому же, пистоли всегда можно бросить, использовав их.

Отобрав из кучи ещё несколько клинков, среди которых ничего собственно ценного не обнаружилось, я внимательно рассмотрел саблю главаря корсаров, по имени Янус-реис. Это была короткая, но широкая и тяжёлая сабля, малопригодная для меня. Но, зато она была богато украшено золотом и серебром, и её можно было продать.

Владельца части груза пиратской шебеки, итальянца Амадео Чикконе, необходимо было, наверное, пристрелить, потому, как он активно требовал свой груз обратно, и это желание уже явственно читалось на моём усталом и очень злом лице, истощённом борьбой с раной, обработкой которой приходилось постоянно заниматься.

— Сеньоре, сеньоре! — итальянец бормотал на своём языке, которого я не понимал. Итальянцу пришёл на помощь один из пленных, который немного знал испанский.

— Благородный сеньор, — начал он переводить его слова, — давайте с вами решим. Вы отдаёте мне мой груз, а я обеспечиваю вам достойную оплату всех ваших трофеев. Клянусь Богом, вы не пожалеете об этом!

— Какие ты можешь дать гарантии, итальянец, что не обманешь?

— Пускай будет проклята вся моя семья, если я обману сеньора.

Услышав это, я отчётливо поморщился и, достав пистоль, начал его пристально рассматривать, направив ствол в сторону итальянца. Осмотрев оружие, я молча приступил к его чистке.

— Ну, так что, благородный сеньор? — итальянец не отставал.

— Хорошо, но я потерплю большие убытки, а ведь я спас всем вам жизнь и пролил свою кровь. Ты поможешь мне продать все трофеи и найдёшь мне хорошего лекаря. Ну, а если обманешь, то я скажу властям, что ты пособничал пиратам. Я думаю, тебе за это не скажут спасибо, а твои товарищи подтвердят мои слова. Ведь они тоже хотят вернуть свои вещи.

— Да, да, сеньор, — подтвердили бывшие пленники, ставшие моими невольными друзьями.

— Нет, сеньор, я всё сделаю, как вы хотите. Но если вы оставите мне пять процентов, от полученной прибыли, то никакого обмана ни от кого не будет!

Поразмыслив, я согласился на это предложение. Неаполь я не знал, а дрожать над каждым реалом не имело никакого смысла. Жизнь того не стоит, а хорошая жизнь, тем более. На том мы и решили, и наша, а теперь практически моя, шебека благополучно поплыла дальше.

Никто из команды, включая боцмана, не оспорил моё деятельное участие в битве, и эти люди, как оказалось, умели быть благодарными. Утром следующего дня на горизонте показалась бухта Неаполя, в сторону которой мы и направились.

Ночью у меня поднялась температура, и всё тело охватил жар. Лекарств ни у кого не оказалось, так же, как и лекарей, и утро застало меня в бреду. Оба корабля вошли в порт Неаполя, где и пришвартовались, но я этого уже не понимал, находясь в забытьи. Ранение оказалось не таким простым. А события, тем временем, шли своим чередом.

Боцман Хуго Санчес собрал всю команду, отпустив пленников и отдав им захваченные вещи. Итальянец Амадео Чикконе ушёл договариваться с портовой администрацией о разгрузке его груза и продаже всего трофейного товара, бывшего на шебеке, а также он должен был купить лекарств, для лечения раненых. А может, он сможет найти и целителя.

Собралась же команда для того, чтобы решить, что делать дальше.

— Кто желает что — то сказать? — начал боцман, — капитан погиб, как и многие из нас. Что будем делать после продажи нашего груза?

Хуан, один из матросов, выкрикнул. — Семье капитана, и всем погибшим, надо выплатить компенсацию. Хуго одобрительно кивнул.

Тут все задумались, здравомыслие боролось с жадностью. У многих в голове бродили разные мысли, но то, что они остались живы, да ещё и в прибыли, не могло не радовать. А предательство и стяжательство — это грех. Да и после обмана, им всем была открыта только одна дорога, и вела она к пиратам. Но идти к ним по собственной воле? В конце концов, здравомыслие победило.

— А что будем делать с идальго-навигатором? Он сейчас при смерти, бредит постоянно. Не знаю, что дальше с ним будет! Может, оставим его так, а там уж Бог решит, жить ему или не жить…

— Нет! Надо спасать мальчишку, ведь он спас нас всех! Вы видели, он маг. Я чуть не обосрался, когда водяные клинки обрушились на корсаров! — крикнул другой из матросов.

Вокруг честного моряка одобрительно загудели все остальные.

— Вы видели, как он убил главаря? Сейчас бы мы, а не они, кормили собой рыб в море, и сидеть нам, тем, кому повезло чуть больше, связанными на палубе собственного корабля, в ожидании своей незавидной участи.

С этим утверждением было трудно поспорить, и боцман снова одобрительно кивнул.

— Идальго сражался, как лев! И после всего, что он для нас сделал, мы бросим его умирать в Италии?! К тому же, он навигатор. А вы видели, что он один может управлять кораблём?

Последний аргумент убедил тех, кто ещё сомневался в ценности юнца. Боцман Хуго внимательно посмотрел на каждого из своих матросов, простых тружеников моря, и подытожил.

— Тогда спасаем идальго, нанимаем целителя, чтобы он вылечил и его, и остальных раненых. Нанимаем десяток людей, для команды шебеки, продаём весь груз и оружие, и делим деньги на всех. А по прибытию в Валенсию, продаём шебеку, деньги делим на всех поровну, и потом уже, каждый сам хозяин своей судьбе. Согласны?

— Да, — раздался нестройный гул голосов моряков.

— Ну, раз решили, тогда за дело, братья.

В горячечном бреду я провалялся целую неделю, не помогли и собственные целительские навыки. Они просто были слабыми и непрофессиональными. Но найденный целитель, нанятый боцманом за большие деньги, смог быстро поставить на ноги и меня, и других раненых.

В Неаполе мы провели в общей сложности три недели, две из них я вообще не выходил с шебеки, которую успели отмыть от крови и очистили. За это время для нее был нанят десяток матросов, а также полностью продан груз, как с пинка, так и трофейные товары.

Итальянец не обманул меня и, получив свои законные пять процентов, от продажи трофейного груза, оказал ещё несколько услуг. Подходил ко мне и боцман, он выплатил мне не восемьсот, а тысячу реалов, за мою работу и помощь.

Деньги за проданный порох, с вычетом довольствия и компенсаций, пошли на закупку нового товара, ходового в Испании. Нам предстояло совершить обратный путь в Валенсию, уже на обоих кораблях, где предстоял окончательный расчёт за полученные трофеи.

Как только я смог самостоятельно ходить, мы с боцманом решили прогуляться в город, осмотреть его и потратить деньги, полученные от сбыта трофейного оружия.

Мне, помимо двух пистолей, богато украшенных золотой насечкой, досталась сабля Янус-реиса и его нож, больше похожий на тесак. Вместе с двумястами талерами, да ещё пятьюстами, полученными от продажи золотых украшений, они составляли богатую добычу. А дополнительные сто реалов были моей долей от продажи захваченного оружия.

Слухи о том, что команда корабля победила корсаров, уже гуляли по городу, и Амадео Чикконе, наш торговый партнёр, усиленно их подогревал, в благодарность за спасение. К тому же, все моряки, освобождённые нами, полностью подтверждали его слова.

Вскоре эти слухи дошли до двора вице-короля Неаполитанского королевства Гаспаро де Аро маркиза Карпио. И Амадео Чикконе, немало обрадованный таким монаршим вниманием, вручил мне бумагу, с приглашением во дворец вице-короля, которую передал ему один из придворных.

Чтобы явиться во дворец, мне требовалось одеться, как приличествует это благородному дворянину, и приобрести себе соответствующее оружие. Реализовывать эту цель мы отправились вместе с боцманом, как наиболее компетентным из всей команды.