И в свете этого пожара я увидел, как к нам пятится Мелконог, отбиваясь деревянной лопатой от наседающего на него «неправильного скелета». Левый рукав лесовика был разодран, очевидно, что при этом не обошлось без ранений. Но на его боеспособности это не сказывалось, держался достойно.

Однако лопата, вырезанная из цельного куска древесины, — это не топор и не кувалда. Мелконог наносил сильнейшие удары, но скелет или уворачивался, или почти на них не реагировал. И двигался куда проворнее нормального человека. Сразу видно, что от столь ловкого противника удрать не получится.

Мелконог и не пытался. Он отступал планомерно. К нашей позиции отступал. И при этом уже не ругался, а командовать пытался:

— Эй! Пацанва! Срочно найдите мне кукловода! Он где-то рядом, он за этой кучей костей где-то ходит! Просто покажите мне, где этот хренов невидимка! Я его в землю, как гвоздь, вколочу! Следите за дождем! Вода должна его выдавать! Ищите!

— Чего это он?.. — не понял Бяка.

Зато я понял все без лишних пояснений. Некромант не может далеко отходить от своего творения. Он где-то поблизости и прикрывается каким-то маскирующим навыком. Или даже полной невидимостью, но это сомнительно. Насколько мне известно, даже самые эффективные умения такого типа значительно уступают тому, что доводилось видеть в кино и читать в фантастических книгах.

Не исключено, что адепт темных искусств не просто наблюдает за схваткой, а еще и как-то влияет на Мелконога. Магия Смерти славится помимо прочего ослабляющими навыками.

Похоже, лесовика прижали всерьез. Вон уже почти с голыми руками остался. Лопата сломалась при очередном ударе, теперь он отмахивался лишь черенком.

Я, неотрывно глядя на схватку, приказал:

— Бяка, беги к нему. Скажи, чтобы отступал вон в ту сторону, в ров. Только тихо ему это объясни.

— Но как объяснить тихо? Он же с костями дерется, он не услышит.

— Не знаю как, но надо, чтобы это услышал только он. Давай, Бяка, быстрее, пока его не покалечили.

Отправив упыря с поручением, я метнулся туда, куда должен отступить Мелконог. В тот самый ров, о котором ему сейчас сообщит Бяка.

Достигнув облюбованной позиции, я обернулся, прикинул скорость отступления лесовика, взял ари на изготовку и активировал Растворение.

И чуть не упал от неожиданности.

Ну да, тяжко удержаться на ногах, которых у тебя нет. Рук тоже не видать. Даже ари растворилось в воздухе. Лишь поведение дождевых капель выдавало мое присутствие. Но так как ливень почти иссяк, а на дворе стоит глубокая ночь, разглядеть меня можно лишь в упор.

И только если у тебя имеется ночное зрение.

Теперь у меня есть сто ударов сердца на то, чтобы реализовать свое преимущество. Некроманта не видно? Ну так и я теперь, скажем откровенно, сильно в глаза не бросаюсь. У врага есть преимущество, он, похоже, умеет передвигаться, не теряя маскировку. Но здесь ему дорога одна — по дну рва. Склоны слишком крутые и размокшие, человеку на них не взобраться. Значит, остается пройти мимо меня в считаных шагах. И я при этом должен не просто стоять, радуясь превращению в сверхчистую стекляшку, мне придется действовать.

Создание из костей неспособно существовать само по себе. Если прикончить кукловода, та тьма, которая заменяет скелету жизнь, развеется.

Вот для этого я здесь и стою.

Чтобы убить.

Мелконог прошел так близко, что лишь чудом меня не задел. А затем и скелет, взмахнув рукой, чуть не снес мне щеку. Беда была так близко, что лицо ветром обдало.

Но я держался, не шевелясь и стараясь дышать потише. Навык может развеяться, для его работы требуется полная неподвижность.

Сражающаяся парочка начала удаляться. Это прекрасно, по крайней мере, с их стороны мне теперь ничто не угрожает.

Осталось последнее дело.

Самое главное.

Некромантия среди аборигенов редкость. Некромантов не понимают, их боятся, ими не только детей запугивают, но и взрослых. Молва наделяет носителей тьмы могущественными, почти божественными умениями.

И тем не менее этот якобы могущественный кукловод, плетясь за своей корявой коллекцией костей, почти добился того, что не получилось у Мелконога и скелета.

Да-да, эта мрачная личность оказалась настолько слепой, что едва в меня не врезалась. Точнее, она бы неминуемо врезалась, не разглядев невидимку в упор, но я сработал быстрее.

Увидев краем глаза, как среди затихающих струй дождя отблескивает что-то, не пропускающее стекающую по нему влагу, я понял, что тянуться за метательным ножом уже поздно. И нет возможности пропустить противника мимо, чтобы ударить в спину. Потому что отойти с его пути нельзя, эффект навыка развеется.

Пришлось сделать единственное, что мне оставалось.

С резким выдохом шагнул навстречу некроманту, вонзая наконечник ари куда-то в центр скрытой фигуры.

Металл ударил во что-то плотное, поддающееся нехотя. И тотчас среди струй дождя начали проявляться очертания человеческого тела, завернутого в черную хламиду.

Чувствуя, что быстро выдернуть острие из раны не получится, я, крепко держась за древко, еще раз шагнул вперед и вбил колено в пах этому самому телу.

Тело заорало, заваливаясь. Ари дернулось, пытаясь потянуть меня вниз, но тут же успокоилось, высвободившись само по себе.

Размахнувшись, я врезал без всяких изысков. Так тяжелым ломом бьют лед, раскалывая. Со всей дури ударил, под конец навалившись на древко всем своим невеликим весом.

На этот раз прекрасно видел цель. Попал именно туда, куда рассчитывал, — в середину груди. С треском сокрушаемых костей наконечник вошел почти на треть своей немаленькой длины.

Развивая успех, я, сжимая древко изо всех сил, чуть крутанул его и вырвал ари из раны. Вслед за наконечником из разверзшейся дырищи хлынул фонтан крови, обдав от живота до лица. Я чудом успел рот прикрыть, оставшись без неожиданного и ненужного мне напитка. А вот веки не опустил, и пришлось присесть, торопливо умываясь из лужи, залившей весь ров понизу.

У некроманта определенно есть какое-то защитное умение. Острие копья входило в плоть с таким трудом, будто эта плоть заморожена почти до каменного состояния. Но это врагу не помогло, последний удар достал до сердца.